Тед Уильямс - Море серебрянного света
— Но ведь это хорошо, разве нет?
— Нет, пока дети, лежащие в коме, заперты внутри сети. Нет, пока люди, которых я отправил сражаться вместо себя, находятся там же. Вы уже видели, как ребенок умер, а мы все ждали, не в силах ему помочь. Вы хотите позвонить еще раз, родителям Саломеи Фредерикс?
— Нет, Иисус Христос, конечно нет. Но как вы сможете меня использовать?
— Я долго размышлял, и пришел к выводу, что наша единственная надежда — Ольга Пирофски. Я попробовал все, что мог себе представить, но так и не проник в систему. Я пробовал связаться с моими добровольцами, и хотя я могу коснуться их соединений с внешним миром, что-то мешает мне самому, пользуясь этой связью, прорваться через систему безопасности и войти в сеть.
— Но причем здесь Ольга Пирофски? Она просто милая женщина, которая слышит голоса.
— Если она добьется своей цели, она многое сможет сделать. И нам нужно именно то, что, быть может, она сумеет нам дать — доступ к личной системе Феликса Жонглера.
Рэмси мигнул. — Личной системе…
— Через систему безопасности может прорваться только тот, кто ее создал. Если и есть что-нибудь, что может дать нам доступ в систему Грааля и связаться с людьми, которых я подверг смертельной опасности, то оно находится в системе Жонглера.
— Но Ольга… Не думаю, что вам нужна дама средних лет, скорее, ну, не знаю — какой-нибудь взвод парашютистов! Коммандос! Это работа для майора Соренсена, а не ведущей детского шоу.
— Нет, это как раз работа для человека вроде Ольги. Майор Соренсен тоже нам пригодится, обещаю вам, как эксперт по системам безопасности. Никто не собирается плыть на остров Жонглера ночью, прибираться через его личную армию и карабкаться на башню, как какой-нибудь шпион. Нам нужен кто-нибудь в крепости врага — он… или она — кто пригласит нас войти внутрь.
— Пригласит? Она бросила свою работу, Селларс. Она больше не работает на них. Не думаете ли вы, что они ей скажут "О, как это великолепно, наша бывшая служащая, которая слышит голоса и ушла с работы из-за головных болей — возьмем ее к боссу!" Это безумие.
— Нет, Декатур, не думаю, что все произойдет именно так. И мы этого не хотим. Но есть множество людей, которые входят и выходят в эти здания, и никто не замечает их. Уборщики — по большей части бедные женщины, родившиеся в других странах. И Ольга Пирофски скорее проникнет туда, толкая пылесос, чем майор Соренсен за рулем танка.
И через час недоверчивость Рэмси не сменилась восторженным одобрением, но, по меньшей мере, смягчилась до некоторого удивленного согласия. — Хорошо, но я все еще не понимаю, почему я?
— Потому что я не могу делать все, и, боюсь, умру задолго до конца, каким бы он не будет. Миссис Пирофски потребуются постоянное наблюдение, поддержка и одобрение. Соренсен способен решить множество технических проблем, я помогу с другими, но она пойдет в лабиринт — в логово врага. Ей нужен кто-нибудь, кто будет держать второй конец ее нити — если я не переборщил с мифологическими ассоциациями. Из всех нас она знает — и доверяет! — только вам. Кто лучше?
— То есть вы предполагаете, что она опять свяжется со мной, — сказал Рэмси, хотя и не сумел сохранить голос жестким. — Очень рискованное предположение.
Селларс негромко вздохнул. — Декатур, мы собираемся сделать только то, что можем.
Рэмси кивнул, но нельзя сказать, что сильно обрадовался. Теперь, даже если он сумеет связаться с Ольгой Пирофски, то вместо разумного совета — скажем убираться ко всем чертям из этого города и держаться как можно дальше от Джи Корпорэйшн — он должен будет убедить ее сделать кое-что намного более опасное, чем то, что она собиралась. И все ради дела, о котором он еще неделю назад не знал ничего, и в которое верил не больше, чем наполовину.
Селларс прочистил горло. — Если вы не против, Декатур, мне надо отдохнуть. Вы можете не уходить, но я прошу меня простить, если я усну, ненадолго.
— Конечно, вперед. — Он даже подпрыгнул, когда перестал управлять экраном, Сад исчез, на его месте появились гоночные машины, мчащиеся по чему-то, что казалось минным полем. Рэмси приглушил звук. В замедленном показе бронированная машина плавно взвилась в воздух, уносимая яркой вспышкой; он вспомнил об ужасных ожогах Селларса.
— Погодите. — Он повернулся к Селларсу. Старик закрыл глаза и на мгновение волна жалости захлестнула Рэмси. Он должен оставить этого несчастного инвалида, дать ему отдохнуть. И даже если половина из того, что он сказал, правда, старый пилот заслужил право на отдых…
Но Катур Рэмси провел всю молодость в прокуратуре, и та закалка никогда не покидала его.
— Погодите. Еще одно, и потом вы можете спать.
Желтые глаза медленно открылись. встревоженные и печальные, как у совы. — Да?
— Вы сказали, как что собираетесь рассказать мне историю о том, как наткнулись на сеть Грааля.
— Декатур, я очень устал…
— Знаю. Прошу прощения. Но если Ольга перезвонит, мне надо будет решать, что говорить ей. Я не люблю болтающиеся концы. Помните, исповедальня.
Селларс хрипло вздохнул. — Я наполовину надеялся, что вы забыли. — Он неловко начал садиться, и каждый почти не прикрытый приступ боли упрекал следователя. Рэмси сделал все, что в его силах, чтобы ожесточиться. — Очень хорошо, — сказал Селларс, устроившись поудобнее. — Я расскажу вам последний акт этой пьесы. И когда я закончу рассказ, надеюсь вы вспомните, что исповедь не может быть полной без отпущения грехов. Я все время нуждался в этом.
Вот так, в комнате, освещенной мерцанием настенного экрана, молчаливыми образами разрушения и триумфа, приходившими из широкого мира, Селларс начал говорить. И, слушая спокойные слова старика, удивление и смущение Катура Рэмси постепенно стали чем-то совсем другим.
ГЛАВА 16
Бесплодные Земли
СЕТЕПЕРЕДАЧА/РАЗВЛЕЧЕНИЯ: Жабры как основание для отмены сделки.
(изображение: Орхид и его адвокат)
ГОЛОС: Хоумграунд Нетпродакт выкинула актера Монти Орхида из своего будущего сериала "Укуси моего Бетховена" из-за последней косметической операции. Орхид, известный по своей роли сына врача в сериале "Бетонное Сердце", должен был играть студента музыкальной академии, одновременно являющегося агентом правительства. Хоумграунд утверждает, что новые декоративные жабры Орхида являются нарушением контракта. Орхид подал в суд.
(изображение: Орхид на пресс-конференции)
ОРХИД: "Они могут работать со мной… можно создать подводного мутировавшего парня — ну, вы знаете, днем он обучается музыке, а по ночам взрывает что-нибудь под водой. Но у них нет никакого воображения."
БЛЕКЛОЕ ледяное пространство, когда-то бывшее Аравийской пустыней, тянулось и тянулось вдаль, сугроб за сугробом, похожие на белый рассыпанный сахар, туманное небо, почти того же цвета, что и пустая равнина. К концу второго дня Пол понял, что несносный холод перестал быть самой большой неприятностью. Ему стало не хватать цвета, как умирающему от голода человеку не хватает еды.
— Мы зря теряем время, — заметила Флоримель, — мне его до ужаса жалко. Как будто тебя заставили идти сто километров по одним рельсам, а по соседним пролетают поезда. Вся система выстроена для постоянного движения, но мы не можем заставить ее работать.
Они обыскали еще несколько заметенных снегом арабских дворцов, надеясь найти другие ворота — без того же успеха. — Если бы мы как следует осмотрели это место и поняли как оно устроено, — в очередной раз пожаловался Пол, — мы бы сообразили, где они обычно прячут ворота.
— О, чизз, — сказал Т-четыре-Б. — Ты чо, хочешь чтобы мы рылись в снегу, как проклятые собаки? Низзя.
— Мы уже обо всем договорились. — Только по белым облачкам дыхания можно было понять, что Мартина что-то сказала. Как и остальные, она завернулась в ковер, утащенный из фантастических замков, так что наружу торчало только ее лицо. Пол решил, что она выглядит как куль со стиркой, который ждет стиральной машины. — Мы плывем вплоть до конца реки. По меньшей мере мы уверены, что он существует.
— Я не собираюсь опять спорить. — Пол безнадежно посмотрел на черную реку, медленно влекущую их вперед. — Просто… подумал о Рени и остальных… чувствую себя таким бесполезным…
— Мы все так чувствуем, — уверила его Мартина. — А некоторые из нас чувствуют себя еще хуже.
Они появилась перед ними очень медленно, возможно из-за густого тумана или, возможно, из-за темной холодной воды, приглушавшей их обычные колебания, но Пол и все остальные заметили ворота только тогда, когда были уже прямо перед ними.
— Ого! — сказал Т-четыре-Б. — В воде вокруг лодки — голубой свет.
