Пол Ди Филиппо - Нейтринная гонка
На руке не хватало одного пальца. На его месте виднелась легкая полоска шрама. Впрочем, рука эта не производила пугающего или неприятного впечатления. Обычная конечность, ну, пусть даже и не совсем обычная. Ее покрывал толстый слой мозолей, а в складки кожи навечно въелся белый порошок, похожий на тальк. Мизинец отсутствовал, зато остальные четыре пальца казались вполне самостоятельными, способными справиться с любым делом. Хотя, надо отметить, в них все же чувствовалась какая-то невыразимая грусть, будто они глубоко переживали пропажу своего незадачливого собрата.
Шед сосредоточил взгляд на руке отца, чтобы не смотреть ему в глаза. Потому что по глазам сына отец всегда мог угадать, лжет тот или нет. Впрочем, даже не глядя Шеду в глаза, отец догадывался, что сын чего-то недоговаривает. Хотя и не мог знать наверняка.
Принимая во внимание несуразность лжи, Шед попробовал воспользоваться этой незначительной зацепкой.
Сэм и Кэрол Стиллвелл сидели за столом вместе с Шедом и мистером Листьевым. На ужин в этот вечер был мясной рулет и картофельное пюре с бобами. Все, за исключением разве таинственного гостя, ели без особого удовольствия, хотя и не могли объяснить причины столь вялого аппетита. Шед нервничал, родители же были слишком заинтригованы незнакомцем, которого привел в дом сын. Причина, почему трудно было сказать, понравилось гостю предложенное угощение или нет, заключалась в том, что мистер Листьев расправился с едой довольно-таки непривычным способом. Он просто сидел, положив обе руки по краям тарелки. Пища самым удивительным образом подверглась некоему мистическому процессу — сначала буквально на глазах позеленела и испортилась, а затем полностью исчезла. Тарелка — часть праздничного сервиза Кэрол — вскоре растрескалась, превратившись в нечто вроде древних артефактов из раскопок Ниневии.
В данный момент родители Шеда внимательно разглядывали мистера Листьева. Поскольку они постоянно предупреждали сына, чтобы тот не приводил домой откровенно сверхъестественных обитателей их городка, Шеду пришлось прибегнуть ко лжи. Шед знал: отец и мать никогда не простят ему, что он освободил некоего призрака, который прежде, по всей видимости, жил одной жизнью с деревом. (Шед все еще испытывал жгучий стыд, вспоминая, какой переполох случился в их доме после того, как он приволок домой говорящего кота, который оказался знакомцем Уэлкама Гуднайта.)
На сей раз мальчик сказал родителям, что увидел на площади безобидного жалкого старика — самого обыкновенного попрошайку. Тот якобы стоял с бумажкой, на которой было написано: «Я — ГЛУХОНЕМОЙ. ПОЖАЛУЙСТА, ПОМОГИТЕ, ЧЕМ МОЖЕТЕ. СПАСИБО. МИСТЕР ЛИСТЬЕВ». Бумажку, конечно же, унесло неожиданным порывом ветра, и она угодила прямо в канализационный сток. Шед не стал объяснять, что теперь, по всей видимости, он неразрывно связан со странным гостем. Вместо этого он просто сказал, что почувствовал себя обязанным помочь беспомощному старику. Можно он у нас поживет пару деньков, а, пап?
Мистер Стиллвелл задумался над просьбой сына. Сам он был, по сути, человеком простым — работал в каменоломне за городом, где добывал известняк. Много лет назад каменоломня отняла у него и палец, и сердце. То, что ему постоянно приходилось копаться в горных породах эпохи динозавров, пробудило в нем романтические струны. Все свое свободное время Стиллвелл-старший отдавал рыбной ловле. (Несмотря на слезные протесты Кэрол, он настоял, чтобы их сына окрестили Шедом[2].)
Однако Сэм Стиллвелл был уроженцем Блэквуд-Бич и всю свою жизнь прожил в этом городе.
Увидев экзотическую личность, которую привел домой сын, он решил, что не стоит кипятиться и высказывать неудовольствие. Пусть события развиваются своим чередом.
Сэм прочистил горло. Было бы неразумным проявлять в сложившейся ситуации излишнюю мягкотелость.
— Огромная ответственность, Шед, связывать себя с жизнью другого человека. Я хочу, чтобы ты это понимал, сынок, прежде чем дело зайдет еще дальше.
— Я знаю, пап. Я все знаю, — ответил Шед, думая о невидимых узах, нерасторжимо связавших его с загадочным мистером Листьевым.
— Что ж, прекрасно. Памятуя об этом и с согласия мамы, я даю временное разрешение на то, чтобы твой новый знакомый пробыл в нашем доме столько, сколько он пожелает.
— Я не возражаю, — поддержала мужа Кэрол, еле заметно улыбнувшись.
Шед с облегчением подумал, что никогда еще мать не казалась ему такой красивой, а отец таким благородным.
— Спасибо, папа. Можно отвести ему комнату рядом с моей?
Шеду оставалось лишь уповать на то, что если он придвинет кровать к общей стене, то сможет оставаться в пределах их общего с мистером Листьевым пространства.
— Конечно, — согласился Сэм Стиллвелл.
Шед встал. Мистер Листьев последовал его примеру. Кресло, на котором сидел старик, медленно превратилось в кучку праха.
Сэм и Кэрол, чтобы избавить гостя от неловкости, сделали вид, будто ничего не заметили.
Шед поспешил выйти из комнаты. Мистер Листьев последовал за ним буквально по пятам.
На следующее утро за завтраком (на этот раз Кэрол поставила перед мистером Листьевым бумажную тарелку, усадив гостя на примитивную табуретку, спешно сколоченную накануне вечером из старых досок) Сэм был слишком взбешен какой-то заметкой в «Блэквуд-Бич интеллидженсер», чтобы думать о свалившемся на них постояльце.
— Кэрри, ты читала колонку, посвященную общественной жизни? — потребовал он ответа у матери Шеда.
Шед с интересом наблюдал за родителями. Он был готов безоговорочно приветствовать все, что обещало отвлечь их внимание от мистера Листьева.
— Нет, — ответила Кэрол. — Опять эта Старкуэзер?
— Точно. Ты только послушай: «Аманда Старкуэзер заявила о создании Общества обновления Блэквуд-Бич. Обязанности руководителя этой организации она берет на себя и будет выполнять их до выборов нового председателя. Первым шагом в деятельности Общества, как эта нахалка заявила репортерам, будет попытка убедить членов муниципалитета снести старую беседку на пляже и заменить ее новым, современным павильоном».
Сэм раздраженно скомкал газету и отбросил в сторону.
— Черт побери! — выругался он.
Иных эмоций Аманда Старкуэзер у него не вызывала.
Эта особа поселилась в Блэквуд-Бич совсем недавно, унаследовав дом на Дайерс-стрит после того, как последний из блэквудских Старкуэзеров отошел в мир иной. Прежде она проживала в Бостоне. Это была высокая властная дама, одевавшаяся в строгие блузки, юбки в шотландскую клетку и коричневые кожаные мокасины. Ее ни разу не видели без сумочки от Луи Виттона, в которой, по слухам, находились шарики нафталина и аэрозольные баллончики с антисептиком. Эти средства были нужны на тот случай, если их владелице понадобится исправить отклонения от жестких стандартов чистоты, которых она всегда и во всем придерживалась. Двое ее детей ходили в подготовительную школу, где преподавал мистер Хеджкок.
Миссис Старкуэзер была вдовой — ее муж умер или от какой-то болезни, или назло супруге, или же просто от отчаяния.
— Да что она понимает в Блэквуд-Бич и его жизни?! — воскликнул Сэм. — Не нужны нам никакие «обновления»! Нам нравится наш сонный и захудалый городок! Он не похож на другие, тем и хорош! Попомни мое слово, доиграется эта Старкуэзер! Все равно последнее слово останется не за ней!
Шед как-то раньше не задумался над тем, как ложь порождает новую ложь, множится и начинает жить собственной жизнью. В то время как большая часть информации подвержена энтропии, теряет со временем силу и безвозвратно исчезает, ложь, похоже, обладает иммунитетом к подобному упадку и, напротив, ширится и растет, становясь со временем все более изощренной и искусной.
В школе гордость не позволила Шеду рассказать друзьям ту же байку, какую он поведал дома родителям. Не дай бог, одноклассники узнают, будто ему нравится таскать с собой какого-то бродягу. А как признаться им в том, что ты лопухнулся и теперь ходишь в одной упряжке с каким-то там призраком?
Вместо этого Шед сообщил им, что мистер Листьев — слабоумный двоюродный брат отца и что он вынужден присматривать за ним в то время, пока родители заняты на работе.
Шед даже сфабриковал записку для мисс Эмпсон якобы от лица матери с просьбой разрешить мистеру Листьеву присутствовать на уроках. Мисс Эмпсон с подобающей терпимостью отнеслась к просьбе и возражать, конечно же, не стала.
Теперь голова Шеда просто шла кругом от сумятицы, вызванной соседством правды и вымысла.
День тянулся медленно, как черная патока через воронку в студеном воздухе Арктики. Во время перемен весь класс с любопытством разглядывал забавного спутника Шеда Стиллвелла. В перерывах между уроками Шеду приходилось стоять как пришитому рядом с мистером Листьевым. Прикованный к нему невидимой цепью, он не осмеливался бегать по коридорам. К счастью, днем мистер Листьев покорно сидел в задней части класса, рядом с неподвижными фигурами близнецов Хеджкоков. Он практически не двигался и не производил никакого шума, если не считать того, что слопал коробку карандашей «Тикондерога № 2» и употребил две баночки клея. Наконец в 3.00 прозвенел долгожданный звонок, и Шед оказался на свободе. Он знал, куда сейчас направится — к профессору Шримшандеру за столь нужным ему авторитетным советом.
