Лилия Курпатова-Ким - Атака Джокера
Громов вздохнул и пошел следом за Кемпински.
* * *Лифт поднялся на самый верх. Когда его створки открылись, Идзуми увидел перед собой огромный самолетный ангар. Впереди гигантские ворота, через которые сюда въезжали летные машины. Бетонные плиты пола. Вверху, на высоте метров тридцати, – алюпластиковый купол. К нему прикреплена решетка с осветительными прожекторами.
Электричество было. Похоже, резервный генератор снабжал энергией и этот ангар.
Справа стоял тот самый самолет, в который Идзуми садился, чтобы лететь в Эден. Левая стояночная площадка, очерченная красными флюоресцентными линиями, была пуста.
– Черт бы побрал эту проверку. Я еще разберусь, кто послал меня выяснять, зачем доктору Синклеру столько нейрокапсул, – проворчал инспектор.
– Где все люди? – Роджер быстро шагал вперед, озираясь по сторонам. – Почему здесь, кроме учеников, доктора Льюиса и вас, никого нет?!
Идзуми пожал плечами:
– Думаю, с этим нам еще предстоит разобраться, – сказал он. – Вон, кажется, авиадиспетчерская.
Он показал на застекленную пристройку, расположенную на балконе ангара для самолетов, туда вела металлическая лестница. Внутри виднелось табло, светились мониторы.
Инспектор и Роджер поднялись туда.
Три пустых кресла перед огромным пультом управления. Стаканчики с напитками, брошенные карточки, чей-то забытый метчер. Было похоже, что помещение покидали в спешке.
Мониторы с различными показаниями. Множество кнопок, тумблеров и ручек. За креслами, в центре помещения, на столе-подставке прозрачная матрица из органостекла с интерактивной картой атмосферных фронтов. Идзуми положил рядом с ней коробку с капсулами и санитарную винтовку, которые дал им доктор Льюис.
– Мы, должно быть, здесь, – Роджер подошел к полимерной карте, висевшей на стене справа от пульта управления, и ткнул пальцем в крупный красный кружок.
Его координаты показывали двадцать один градус восточной долготы, пятьдесят семь градусов северной широты, в точности как сказал доктор Льюис.
Идзуми еще раз попробовал активировать свой биофон:
– Вызов!
И чуть не подпрыгнул от счастья, когда ему ответил электронный секретарь:
– Назовите имя абонента.
– Центр чрезвычайных ситуаций. Интерпол.
– Выполняется соединение.
Потянулись томительные секунды ожидания. Наконец Идзуми ответил приятный женский голос:
– Центр чрезвычайных ситуаций. Вы идентифицированы, инспектор Идзуми. Что у вас произошло?
– Слушайте внимательно, – инспектор глубоко вдохнул. – Я нахожусь в технопарке Эден. Здесь пять тысяч подростков, нуждающихся в срочной эвакуации. Повторяю: срочная эвакуация.
Диспетчер центра некоторое время молчала, потом спросила:
– Технопарк Эден? Вы уверены?
– Абсолютно! – заорал Идзуми.
– Что произошло?
– Долго объяснять. Вы все равно не поверите! Пришлите сюда несколько самолетов. Повторяю! Нужно срочно эвакуировать всех учеников!
– Подождите, не отключайтесь, – сказала диспетчерша.
Идзуми с досадой резанул кулаком по воздуху.
– Идиотка…
Тут у него в ухе раздался мужской голос.
– Инспектор Идзуми? – осведомился он. – Говорит полковник Аракава. Вы можете объяснить внятно, что произошло?
– Эден оказался просто морозилкой! Технопарк – полностью виртуальная среда! – закричал инспектор. – Синклер держал детей в нейрокапсулах по нескольку лет! Сейчас тут все отключилось из-за атаки Джокера. Ученики чуть не задохнулись. Все их воспоминания – сплошной обман! Нам нужна срочная эвакуация! Здесь больше пяти тысяч человек!
Последовало долгое молчание.
– Вы уверены? – в голосе полковника слышалось сильнейшее недоверие.
– Полковник, если вы немедленно не вышлете сюда спасательный самолет, то уже завтра снова станете сержантом! – заорал Идзуми. – Вы что, думаете, я шучу?
На сей раз молчание Аракавы длилось еще дольше. После паузы он неуверенно сказал:
– Назовите ваши координаты. К вам вылетит группа предварительной разведки.
– Двадцать один градус восточной долготы, пятьдесят семь градусов северной широты, – устало сказал Идзуми. – Здесь аэродром.
Полковник тут же заявил с подозрением:
– По нашим данным в этом секторе нет аэродрома.
– Поверьте, он тут есть, – инспектор оглядел авиадиспетчерскую.
– Эта зона заражена. Высылать туда группу опасно, – настаивал полковник.
– Нет никакого заражения! Это все ложь, чтобы скрыть местоположение Эдена! – заорал Идзуми. – Включите же здравый смысл! Или, по-вашему, я шучу?!
Снова долгое молчание.
– Ждите, – сказал наконец полковник.
Электронный секретарь сообщил Идзуми:
– Сеанс связи завершен.
Инспектор тяжело вздохнул.
– Ладно… Ничего другого нам не остается. Будем ждать. Так… Что сказал доктор Льюис? Мы должны найти воду и какие-то автоматы со жратвой. Два я видел под лестницей, когда мы сюда поднимались.
– Вот карточка, – Роджер взял с пульта магнитную карту, – попробую ею воспользоваться. Может, сработает.
Он побежал вниз по лестнице. Идзуми спустился следом за ним.
Внизу под лестницей действительно стояли два шкафа-холодильника.
Роджер поднес карту к датчику на одном из автоматов. Дверь тут же щелкнула. Эксли потянул ее за ручку, она открылась.
Внутри оказалось множество термобанок – консервов, которые достаточно было открыть, и они тут же сами разогревались.
– Хорошо, – кивнул Идзуми и показал Роджеру направо: – Давай ты беги, ищи еще воду и продукты по этой стороне, а я по той, – он махнул рукой налево.
Они встретились минут через двадцать у дверей южного лифта. К дверям северного лифта тянулся длинный узкий коридор, видимо проходивший над всей шахтой с нейрокапсулами.
Роджер оперся руками о колени, выдохнул и показал рукой назад:
– Там есть кран от водного резервуара с питьевой водой и большой склад-холодильник.
Идзуми кивнул:
– Да, с этой стороны тоже – один кран и склад. Еще я нашел жилое помещение. Что-то вроде казармы с двухъярусными кроватями. Здесь были люди, и они очень торопились, когда уходили. Что же тут произошло?
– Как думаете, – спросил Роджер, – скоро эта группа прибудет, чтобы проверить, правду мы сказали или нет?
Идзуми посмотрел на часы.
– Ближе всего от нас Лондон-Парижский хайтек-мегаполис. Думаю, группа предварительной разведки вылетит оттуда. Значит, ждать еще минут сорок. Начнем принимать учеников сами, а потом… Потом прибудут эвакуационные самолеты.
Роджер кивнул. Его лицо стало очень взрослым и серьезным.
– Хорошо. Я готов.
Он чуть помолчал, приложил руку к виску и тряхнул головой:
– Все думаю, почему не помню ничего, кроме самого первого дня нахождения в Эдене. Помню, как прилетел сюда, как прошел процедуру идентификации, видел доктора Льюиса, зашел в свою комнату… И больше ничего! Что это значит? Интересно, это только со мной так или с остальными тоже?
Идзуми покачал головой:
– Прости, я не разбираюсь во всем этом. Если бы собственными глазами только что не увидел, то никогда бы не поверил, что такое возможно. Бюро информационной безопасности наверняка пришлет сюда чертову кучу личностных анализа тиков. Может быть, они найдут объяснение тому, что ты ничего не помнишь. Сочувствую.
* * *Командор сдержал слово, поселив гостей в номерах «люкс» на предпоследнем этаже. Таких гостиниц, как «Тай-Бэй Палас», в мире сохранилось, наверное, штук десять, не больше. Деревянная мебель с шикарной обивкой, мягкие плотные шторы, множество старинных безделушек на полках комодов, столах и подоконниках. Даже точки входа в Сеть были оборудованы старыми жидкокристаллическими мониторами в металлической оправе.
Вместо рваной грязной одежды Громову дали мягкие голубые джинсы, светлую льняную рубашку и легкие ботинки из самой настоящей кожи. До войны на территории Буферной зоны находилось множество фабрик. Похоже, Ченгу достались все их склады. Теперь он потихоньку распродавал их содержимое. В хайтек-пространстве за вещи довоенного производства, сделанные из натуральных материалов, были готовы платить огромные деньги.
Макс лег на кровать и обнаружил, что потолок над ней зеркальный. Он долго смотрел на себя, пытаясь привыкнуть к новому отражению. Громов провел в Эдене почти два года. Его тело успело вырасти, а лицо измениться. Черты как будто заострились. Темные, почти черные волосы отросли, скулы стали шире, рот крупнее. Карие глаза смотрели еще внимательнее. Только грусть и усталость в них сменились тревогой.
Громов чувствовал перемены. Но они произошли не только в его внешности. В нем самом, вернее, в его сознании что-то неуловимо менялось.
Вспомнилась фраза из дневника Аткинса:
«Нет ничего более странного, чем интуиция. Иногда у меня бывает сумасшедшее чувство, что я знаю волю Вселенной, я не понимаю ее цели и не могу охватить всю глубину Великого Замысла, но непостижимым образом ЗНАЮ, что он есть, и, более того, ощущаю собственную причастность. Все мои открытия пришли ко мне в этом состоянии. Будто кто-то неведомый, единственный знающий все, наконец позволил заглянуть за край горизонта».
