Уильям Гибсон - Периферийные устройства
– Новозеландцы, на мой взгляд, слегка пережали, – заметил бородатый.
– Добрый вечер, Даэдра, – сказал незнакомец. – Ты говорила прекрасно. Твой рассказ об усопшей растрогал меня почти до слез.
– Спасибо, сэр Генри, – ответила Даэдра.
– Сэр Генри Фишбурн, – выпалил Недертон, вспомнив, как зовут поминария Сити, и тут же пожалел о своих словах.
Поминарий уставился на него.
– Представлять не буду, – сказал бородатый.
– Разумеется, – ответил поминарий и повернулся к Флинн. – А это, как я понимаю, та молодая особа, о которой шла речь, пусть и присутствующая виртуально.
– Да, – ответил мужчина.
– Какая-то она помятая, Хамед, – заметил поминарий. – У нас у всех был трудный день. Мне надо торопиться. И я должен иметь возможность подтвердить нашим инвесторам, что все благополучно завершилось.
– Вы – аль-Хабиб, – сказал Недертон бородатому, все еще не вполне в это веря. – Главный мусорщик.
Поминарий глянул на него:
– Этот субъект мне совершенно не нравится. Боюсь, Хамед, вы отнеслись к своим сегодняшним обязанностям несколько халатно.
– Его я тоже убью.
Поминарий вздохнул:
– Извините мое нетерпение, я сильно утомился. – Он глянул на Даэдру. – Только что мило поболтал с твоим отцом. Очень приятный собеседник.
– Если вы можете выглядеть как главный мусорщик, а можете – как сейчас, почему просто не сменили внешность, когда стало ясно, что вас видели? – спросил Недертон бородатого.
– Брендинг, – ответил тот. – Инвестиции в личность. Я представляю продукт. Инвесторы меня знают. – Он улыбнулся.
– Какой продукт?
– Монетизация созданного мною острова.
– А разве он не принадлежит и мусорщикам тоже?
Глаза Хамеда аль-Хабиба задорно блеснули.
– У них есть эндемичные заболевания, – проговорил он с улыбкой, – о которых они пока не подозревают.
120. Куб Веспасиана
«Участие сэра Генри меня изумляет, – проскрипел в костях голос Лоубир, словно говорящая мигрень во всем теле. – Видимо, у него были тщательно скрываемые неуспехи в делах. Так оно обычно и бывает».
– Как «так»? – спросила Флинн, забыв, что они не одни и что ей в любом случае нельзя отвечать Лоубир.
– Что? – встрепенулся аль-Хабиб.
Легкая теплота в запястьях. Флинн опустила взгляд и увидела, что железные наручники рассыпаются, будто спрессованы из сухого бурого талька. Гранит под правой рукой тоже превратился в тальк и дымком клубился между пальцами. А из бывшего подлокотника лезло что-то твердое и гладкое. Леденцовый пистолет. Рукоятка в форме попугаичьей головы настойчиво вжималась в ладонь.
– Пора кончать, – сказал мужик с балкона старику с цилиндром, будто что-то почуяв, и Флинн поняла, что речь об атаке дронов на «Сольветру». – Отдайте приказ своим людям.
– Сюрприз! – сказала Флинн, и вот она снова у Дженис на диване, накачанная Бертоновым «будильником». Только сейчас она стояла, держа пистолет, и белая пимпочка спуска вроде бы даже нажалась. Ни звука. Ничего не происходило.
Тут у мужика с балкона отвалилась голова, каким-то образом мгновенно превратившись в череп, совершенно сухой и бурый, какой есть почти в каждом номере «Нейшнл географика», потом торс под одеждой осел, гремя костями, колени подломились, и секунду в поле зрения Флинн оставались только его руки, совершенно не затронутые тем, что произошло с остальным. Она глянула на пистолет – дуло блестело, словно облизанный леденец, – потом на бурый череп, откатившийся от тела на полу. Видимо, кровь остается внутри, подумала Флинн и вспомнила свежий печеночный срез кирпича на Оксфорд-стрит-променаде. Из черного костюма палкой торчала бурая кость.
«Вот и хорошо, что юридически ты тут не существуешь, – прошумело внутри. – Смерть от несчастного случая».
Рободевушки двинулись к Флинн, но беленая стена справа задымилась, большой квадрат гранита выпал в клубах пыли, и из черного отверстия вылетел огромный куб. Веселенького красного цвета, как из детского набора, только гораздо больше. Он с керамическим хрустом расплющил рободевушек о противоположную стену и завис, подрагивая в нескольких футах от пола, как приклеенный. Внутри что-то тихо рокотало, будто вдалеке заводятся сразу несколько мотоциклов. Затем он отскочил от стены, перевернулся в полете – осколки митикоид посыпались на пол, – беззвучно приземлился на вершину и остался стоять так, на весу, красный, невозможный.
– Охрана, – тихо сказал старик с цилиндром. – Красный, красный.
Он кого-то предупреждает о красном кубе?
Краем глаза Флинн заметила, что Уилф, чьи наручники тоже рассыпались в пыль, пытается встать.
– Сядь нахер, Уилф! – рявкнула она.
Он послушно сел.
– Привет, Генри, – донесся с лестницы приятный мужской голос. – Извини, что взломал твою машину.
Из-под арки выступил экзоскелет и остановился, будто смотрит на старика с цилиндром, только у него не было глаз, видимых. Хотя, может быть, смотрел гомункул из банки на массивных плечах.
– Красный, – тихо повторил старик.
– Извини, что убил твоего водителя и охранников, – продолжал рекламный голос, словно оправдываясь, что в магазине нет двухпроцентного молока.
Куб слегка крутанулся на вершине. Появилась Лоубир в квадратной панели почти на всю грань.
– Вам будет неприятно узнать, сэр Генри, – произнесла она своим голосом, не скрежетом в костях, – что в должности вас сменит давний соперник и заклятый враг Марчмонт-Семенов. Пост поминария сопряжен с множеством неловких моментов, однако мне до последнего времени казалось, что вы неплохо справляетесь.
Высокий старик молчал.
– Торговля недвижимостью и строительные проекты с извлечением ресурсов? – спросила Лоубир. – И ради этого вы сочли возможным пойти на сделку с такими, как аль-Хабиб?
Высокий старик снова не ответил.
Лоубир вздохнула.
– Бертон, – сказала она с легким кивком.
Экзоскелет поднял обе руки. Теперь на них были черные роботские перчатки: то ли вместо жутких человеческих, то ли поверх. На правом запястье распахнулась дверца, из нее выскочил леденцовый пистолет. Из второй дверцы, чуть побольше, на правом запястье, выглянул жезл Лоубир – золото и слоновая кость. Выглянул и тут же вдвинулся обратно. Бертон лучше умел целиться, так что высокий старик мгновенно обратился в скелет, пустая одежда с грохотом рухнула на пол, цилиндр покатился по кругу.
– Так кого еще мне надо нахер пришить, – сказала Флинн, демонстрируя, что у нее в руке тоже есть леденцовый пистолет, – чтобы кто-нибудь что-нибудь нахер сделал там, в срезе, и не дал безовским дронам нас всех нахер убить?
– Смерть сэра Генри лишила ваших конкурентов преимуществ, которые обеспечиваем вам мы со Львом. Я взяла на себя смелость осуществить это сразу, как сэр Генри сюда вошел, исходя из допущения, что он будет признан виновным. В итоге баланс власти сместился и силы внутренней безопасности получили приказ отступить.
– Блин, кого еще нам для этого пришлось купить?
– Значительную долю в родительской корпорации «Меги», как я поняла, – ответила Лоубир. – Впрочем, я еще не вникала в подробности.
– Мы купили «Мегу»? – ошалело переспросила Флинн. Это было все равно что купить Луну.
– Значительную ее долю, да.
– Можно мне встать? – спросил Уилф.
– Я хочу уехать домой, – объявила Даэдра.
– Ничуть не удивляюсь, – заметила Лоубир.
– Мой папа будет очень вами недоволен, – сказала Даэдра.
– Должна с прискорбием доложить, что знаю твоего папу очень давно, – ответила Лоубир.
Вошла Тлен в шоферской форме, за ней Оссиан в черной кожанке, с пистолетным ящиком под мышкой. Он сбоку подошел к Флинн, не сводя глаз с леденцового дула и следя, чтобы не оказаться на его линии, поставил футляр на гранитный подлокотник, открыл, взял у Флинн пистолет, аккуратно уложил в фетровое гнездо и закрыл крышку.
– До свидания, мисс Уэст, – сказала Лоубир, и экран погас.
– Мы уходим, – сообщила Тлен и глянула на Даэдру. – Кроме вас.
Даэдра злобно оскалилась.
– И его. – Тлен большим пальцем указала на красный куб.
Тот подпрыгнул прямо вверх, затем вбок и с лязгом проехался по беленым решетчатым дверям камер второго яруса. Несколько светящихся полосок погасли. Куб с тем же грохотом врезался в противоположную стену, кувыркнулся в воздухе, снова встал на одну вершину, и его углы замелькали в нескольких дюймах от подбородка Даэдры. Та даже не попятилась.
– Пошли, – сказала Тлен.
И снова в цепочку по лестнице. Тлен, Флинн, следом Оссиан и экзоскелет.
– Что там Коннер с ней делает? – спросила Флинн через плечо.
– Напоминает о возможных последствиях, – ответил Оссиан. – Или, по крайней мере, пытается. И волоска на ней не тронет, конечно. Да, впрочем, и ума ей не прибавит и грамма. Папаша – большая американская шишка.
Сверху донесся оглушительный металлический лязг.
