Михаил Дулепа - Хранитель Порталов
Дядя Леша поморщился:
— Дорегулировались. Даже в игрушку только по паспорту!
— Бабушка говорит, что вы поколение взрослевшее в междуцарствие, и потому считаете нормальным то, что ни одно приличное общество не допустит.
— Ты ее слушай больше! Мама еще и не такого расскажет.
— Что-то случилось?
— С чего взял?
— Сидите, как на похоронах.
Сидели, собственно, только я и оба дяди. Остальная семья разбрелась по залу, в углу бабушка тиранила невесток, мелкие заставили Димку играть с ними, девчонки хихикали на террасе, мама удобно разлеглась в самом мягком диване и смотрела что-то свое, периодически протягивая руку к столику с бутербродами.
— Есть немного. Например, слышал — с сентября федералы собираются приостановить закон о приеме показаний гражданских регистраторов в качестве свидетельств?
— То есть очки и все такое?
— Любые несертифицированные устройства. Дескать, теперь даже пацан с недорогим пакетом видеомонтажа способен любую картинку подделать.
— Ну, это так, вообще-то. У кого-то уже есть сертифицированные?
— У ментов. Штатные регистраторы.
— Это старье?!
— Старье… Тут, Виталя, дело в другом — это же был способ контроля за ними. Обязательный регистратор, кадровая тасовка каждые пять лет по номенклатурным спискам с обязательным финансовым отчетом — но всего десять лет и они ухитрились из строгого ошейника сделать знак особого достоинства! Дескать, это их символ непогрешимости!
— Нам-то что? Федеративные законы нам побоку.
— Сколько республиканских областей осталось?
— Одиннадцать.
— Девять, Виталик, уже только девять. И мы самая крупная. Бельмо в глазу, с выбираемым гражданами консулатом, который там иначе как диктатурой не называют, с сохранившейся рабочей процедурой гражданского суда, с удвоенной ответственностью официалов. Этот закон ставит под сомнение любые наши действия, и пошло — сомнение, компания по нагнетанию, принудительный ввод федеративных законов «с целью сохранения стабильности» и ограниченного контингента заодно. Чем для нас кончится?
— Потерей части активов, неделей стрельбы, вы станете не легатом преторианцев, а начальником управления местной безопасности, а дед опять вторым замом мэра.
— И за пять лет семью раздергают по другим местам службы. В строгом соответствии с законом и «требованиями граждан».
— Можно подумать, у вас нет уже способа этому противостоять?
— Есть, конечно. Только Виталь, мне и за людей обидно.
Угу. Как же.
— Ну, люди не так уж много и потеряют. Большинство вообще перемен не заметит.
Дядя Леша пригляделся к столу, вытащил соленый огурец и задумчиво им захрустел.
— Ты прав, в общем-то. Но и не прав одновременно. Потом поймешь, когда в мои года войдешь.
Возраст. Последний довод тех, кому не хочется проигрывать.
— Что за спор? Когда драться начнете?
— Никакого спора, бать, просто встреча поколения «Пи» с поколением «Гы».
— Ты не путай! Это я — поколение Пи. У нас еще тот Пи был… вот вы — уже Гы. А Вит это поколение… Виталик, какое?
— Новое, деда! Нам кличек не нужно, можете говорить «те самые»!
— Та самая молодая шпана…
— Деда, что нужно людям?
— В смысле? — Дед, высокий, сутуловатый, красиво поседевший, насмешливо поднял бровь.
— Республика им нужна, с правом выбора, или федерация, с четкими законами?
Артур Князев, консул республики, хмыкнул.
— Им нужен свежий хлеб ежедневно и уверенность в том, что этот хлеб в пять утра уже будет в магазине. И еще возможность покритиковать за то, что сортов всего пять, когда хотелось бы семь. Или семь, когда хотелось бы девять. Или девять, когда хотелось бы два, чтобы не мучаться выбором. А кто это обеспечит, им, по большому счету, без разницы.
Оба дяди и мама, вроде бы не слушавшая нас, одновременно кивнули. Трогательное единство семьи. Дед поманил пальцем и пошел на свое место у камина. Именно там раньше стояло кресло, которое сейчас мое любимое. Дождавшись, пока я подтяну себе стул и сяду рядом, дед начал с вопроса:
— Внук, что происходит? Тобой вдруг заинтересовались совершенно сторонние люди.
И я честно ему все рассказал — о феечке и Крылатых, о предложении Старшего и предложении Наставника, о Владе, о Марате, о Вике. Дед слушал не перебивая, кивал, иногда просил прерваться и наливал нам чаю.
— Значит, полагаешь, у них какие-то внутренние дрязги?
— Думаю, что этот самый Наставник занимается собственным проектом на средства компании, и под чьим-то прикрытием. Иначе выходили бы не на меня, и не с такими предложениями.
— Это в самом деле не человек?
— Сложно сказать. Реакции у сценарников в неотличимы от человеческих, скорость ответа на порядки выше, объем доступных реакций тоже. Выглядит как существо и действует как живой разум.
— И оно вышло на того, кого Наставник не может контролировать? — Дед вдруг хмыкнул. — Все же до странного времени я дожил. В моем детстве работе на простом калькуляторе с питанием от розетки обучали пять уроков.
— Программированию за пять уроков?
— Нет. Способам нажимания кнопок для простейших вычислений.
— Это было до изобретения колеса, или после?
— А вот сейчас ремня задам!
— Лучше скажи, что ты думаешь об этой возне?
Артур Князев, фактический соправитель области, глава богатого и влиятельного клана пожал плечами, а потом хихикнул, точно как мама:
— Знаешь, Вит, ты всегда меня чем-то удивляешь! Когда-то, внучок, чтобы поговорить с другом надо было пойти к нему лично, ножками, по улице. Зато у нас больше реального общения получалось.
Я промолчал, подумав, что если деду хочется обманываться тем, что сейчас нет настоящего общения, то пусть. У меня за час может сотня собеседников смениться, а сколько ему надо было ехать, чтобы только с одним поговорить? Дремучий каменный век, с дремучими каменными людьми. Только напоминать им об этом не надо, враз дубиной по башке отхватишь.
— Зато и в людях мы лучше разбирались. Так что мое кунфу все еще сильнее твоего кунфу!
Я уставился на деда, пытаясь понять, что он сейчас сказал. Старики… они иногда словно с другой планеты! Дед махнул рукой:
— Да, не знает молодежь классики. Вы и Джеки Чана-то поди не знаете.
— Почему не знаю? Трагический актер, «Оскара» получил два года назад, за роль в «Конфуции». Старикан такой характерный, «будда-стайл».
Дед снова хмыкнул.
— «Поколение Гы». В самом деле. Что придумал-то с этим Старшим?
— Да мне он побоку. Закончу развлекаться и свалю. Чужая игра.
— Чужая. Но игровой канал — твой?
— Ну его. Я в архитектурный хочу после армии.
— Посмотрим.
Черт, это плохо. Это значит, что на мое будущее уже есть планы! С другой стороны… А, ладно, «посмотрим» так «посмотрим», я тоже могу смотреть! Но о Старшем дед не ответил, значит, это тоже как-то учтено? Вокруг сплошные планы, и все они не мои.
— Сейчас многие спорят — что ты тогда имел в виду, когда провозгласил Республику?
Дед отпил чай, покачал кружку, потом вздохнул:
— Ох, Виталик, да ничего я не планировал такого. Детей не дать убить, самому выжить, дело наладить. Это лишь потом кажется, что был великолепный проработанный план, на самом деле была лишь цель.
— И какой цели вы хотели добиться?
— Цель всегда одна — удержаться наверху. И добиваются ее…
— …не разовым событием, а постоянным положением вещей.
— Вот, это помнишь!
— Еще бы, все уши прожужжал.
— Нет окончательных целей, есть только постоянное движение, а его проще обеспечить при поддержке масс. — Он допил чай, поставил кружку на стол, и уже другим тоном спросил:
— Эта девочка, Виктория, тебе нравится?
Я задумался. Нравится?
— С ней спокойно.
— Даже так? — Дед почесал подбородок. — Ну тогда ой. Ты, Виталя, не слушай старика, ты развлекайся. Когда еще доведется.
Угу. Настолько все плохо, что все скоро рухнет, или меня собираются припрячь к семейным делам и я о свободном времени забуду? И что значит «развлекайся»? Что мне разрешено вести игры с Наставником и Старшим? И почему дед именно сейчас заинтересовался, чем я занимаюсь? Больше нечем развлечься? Или вдруг вспомнил об одном из одиннадцати внуков? Если бы он Ленку рядом посадил, было бы понятно, любимица, или Фимку, самого многообещающего, но меня?
Мама все так же лежала на диване, дядя Леша расспрашивал Ольку о том, как она отдыхала у отца. Пьяненький дядя Валя сурово бубнил в никуда, что комитетчики все предатели, что вместо обратного переименования полиции надо было, как намеревались, повесить какого-то «бонбудсмена», жаль, тот сбежать успел… В тот момент, когда он начал занудно вспоминать, кого еще надо было повесить, Фимка закинул его правую руку себе на плечо, я подхватил под левую, и мы потащили дядю спать. Он, как обычно, не сопротивлялся. Можно и оставить, но тогда начнется долгое перечисление всех, кого повесить не успели, а надо было. Хотя сам дядя Валя говорил, что вешать муторно и расстреливать проще.
