Сергей Антонов - 2-Герой-2
– Стой, кто иди? Парол!
– Синие люди объели черешню, – сказал фон Марц.
– Подойди рука перед собой, на виду!
Фон Марц повиновался. Часовой позволил себе стать видимым. Впрочем, фон Марц разглядел его издали: спецкостюм часового, плохо отстроенный и, видимо, немного разрядившийся, сильно фонил в пространстве.
– Кто такой? – спросил часовой, наставив карабин.
– Вызови начальника охраны. Я прибыл для допроса заключенного.
– Тогда такой парол говори!
– Черешню объели, спалили дотла, – сказал фон Марц.
– А! – сказал часовой с некоторым даже удивлением. – Погоди, брат, сейчас позову. Товарищ майор, товарищ майор! Серечню обкушали и сожгли – такой приехал.
– Иду, – издалека, из недр спецкостюма часового, ответил чей-то голос. – Продолжай неси службу, Мамед.
– Ест, товарищ майор! Жди, брат, майор Ечиев подойти сейчас.
– Спасибо, товарищ солдат, – серьезно сказал фон Марц. Он очень серьезно относился к исполнению установленного режима на местах, тем более, что зачастую режим устанавливал не кто иной, как он сам.
От казармы к нему спешил высокий незакамуфлированный человек, на ходу застегивая портупею. Подбежал, откозырял.
– Называйте меня – инспектор, майор, – сразу сказал фон Марц и пожал протянутую руку. – Проводите меня к заключенному. По пути доложите, все ли в порядке.
– Есть, товарищ инспектор!
– Без "товарищ". Просто – инспектор.
– Есть. Проси вас. Останься, Мамед.
Они поднялись рука об руку на холм, очищенный от растительности, и остановились – слепое пятно фон Марц и майор Ечиев в черном. На холме было холодно.
– Все в порядке, заключенный заключен, – рассказывал Ечиев. – Спит да ест, да таблетки ест. Все, как по инструкции. Караул службу несет нормально. Замечаний нет.
– Хорошо.
Они спустились с холма. Стало совсем темно, только вагон-камера источала направленный в землю неяркий свет. Караульной вышки видно уже не было. Майор Ечиев включил фонарик, стал светить под ноги.
– А что произошло сегодня утром? – спросил фон Марц. – Производственная травма?
– Ай… Инцидент произошел… Не хотел доложить. Виноват. Один мой с заключенным повздорил… упал, палец сломал.
– В пылу полемики? – спросил фон Марц.
– Виноват, то… Инспектор.
– Говори мне – господин инспектор, раз без прилагательного тебе никак не обойтись.
– Господин инспектор, существительное "господин" – не прилагательное, – неожиданно сказал Ечиев, и, похоже, обиделся.
Чего это я, подумал фон Марц удивленно. Ненормативные отношения допускаю с нижним чином…
– Прошу прощения, майор. Я ошибся.
Фон Марц лично нанимал охрану на "зону". В лексиконе его официальной переписки с канцелярией по кадрам Принстона-20, "зона" называлась "Объект ОПРАВА", а сам Какалов – "алмаз неграненый", а вся операция – "Бриллиант". Начальник канцелярии генерал Ицкиев сходу, не вдаваясь в подробности, заломил сто тысяч и был весьма приятно удивлен, когда фон Марц, глазом не моргнув, предложил сто пятьдесят, но при условии, что секретность обеспечивать будет сам, а после миссии караул подвергается процедуре "пейотль". "Ц-ц, – удивился Ицкиев. – Брат, ты что там, Железного Маску прятать будешь?" – "Не лезь не в свое дело." – "Премией покрыть моим ребятам необходимо будет!" – решительно сказал Ицкиев. Фон Марц и на это согласился. Принстон-20, крупнейшая в Галактике частная тюрьма особого режима, славился лихими, неподкупными и быстродействующими воинами. Ицкиев подписал приказ – и "зона" на неосвоенной, запасной планете N-0971/6 организовалась по инструкциям фон Марца за десять часов. Так что Какалова привезли со "Стратокастера" прямо сюда. Пятнадцатого же марта. И пятнадцатого же марта начали готовить Какалова к ментобурению.
– Откройте камеру, – приказал фон Марц майору Ечиеву. – Я буду разговаривать с заключенным один на один. Обеспечьте помехи в "зоне". Используйте "осу". Зря ее, что ли, тащили сюда…
– Есть, господин инспектор! Иду?
– Идите, майор.
– Вот ключ вам, господин инспектор, – майор сунул фон Марцу, осветив фонариком, прибор. – Красная – открыть, зеленая – закрыть. Желтая – тревога.
Не дожидаясь, пока Ечиев отдалится, фон Марц нажал на красную квадратную кнопку. Вагон-камера распахнулся. Фон Марц взобрался по лесенке на платформу с кроватью и креслом. Ни огонька на платформе больше не горело.
– Какалов, просыпайтесь, – сказал он. – Я пришел с вами поговорить.
– Я не сплю, – откликнулся Какалов. Фон Марц удивился – голос не сонный, свежий, незаторможенный. Очень мешала темнота на платформе. А ночные очки на шлеме фон Марц использовать не хотел. Он выдвинул из пола штангу с лампой-утайкой. Включил. Теперь он видел серое лицо на подушке. Поблескивали глаза.
– Ну хорошо, – сказал Какалов. – А вы-то где?
– Я в кресле. Одну секунду, – фон Марц чуть довернул лампу.
– А! Таинственно! На заключенного очень подействовало. Вот вы появились. Кто ты, друг или враг? Не бейте меня, я все скажу. Боги! Боги! Яду мне! Яду. Дайте закурить.
– Я не курю, извините.
– Тогда не скажу, где золото. Слушайте, а вы не адвокат, положенный мне по закону?
– Нет.
– Спина затекла, – пожаловался Какалов. – Ой… простите, я писаю. Как бы катетер не выскочил… Пись-пись-пись! Уа! Уа! Ну хоть выпить у вас есть?
– И выпить у меня нет.
– Тогда я сегодня не принимаю, – заявил Какалов. – Одевайтесь. Зайдите в следующую субботу. Возможно, я буду в более добром расположении.
– Какалов, на меня ей-богу не производит впечатление ваша манера себя вести. Знаете почему? Вы меня не интересуете. Меня интересует информация, могущая быть у вас, и, скорее всего, имеющаяся. Я практически уверен в этом. Я явился сюда и собираюсь с вами разговаривать, и, возможно, отнесусь к вам по-человечески, только потому того, что я надеюсь получить от вас эту информацию.
– Пошел ты на…, – сказал Збышек беспечно. – Я ничего не знаю. "Вставай, нерушимый…" – пропел он.
– И вы откажетесь даже торговаться?
– Я тебе все сказал. "Это есть наш последний!.."
– Заткнитесь-ка, Какалов. Не думаю, чтобы вы отказались поболтать. Хочу вас спросить: вы заметили, что мое появление совпало с окончанием второго этапа медикаментозной подготовки вас к ментобурению? Вы заметили, Какалов. Лично мне претит необходимость применять к вам подобные средства получения информации. Хотя я отнюдь не человеколюбив. Процедура груба, и я опасаюсь, что не удастся избежать нередактируемых ошибок в тонких слоях информации. А сведения, необходимые мне, наверняка находятся именно в тонких слоях. Итак, я прибыл в самый последний момент, когда еще остается возможность прервать процесс необратимого затормаживания мозга. Отказ от ментобурения – сам по себе уже достаточная цена за откровенный разговор со мной, не так ли, Какалов?
– Кто вы такой?
– Я – Генрих фон Марц, советник Президента Чандрагупты.
– Почему я должен вам верить?
– Так. Гарантии. Это хороший вопрос. Никаких. Не в моих силах доказать вам правдивость моих слов. Я совершенно голословен. Верю – не верю. Пустить вас в киберспейс, чтобы вы сами взяли доказательства, я не могу. Вы черт знает на что способны в киберспейсе. Я очень хорошо сознаю, возможно, как никто не сознает, ЧТО вы такое, Какалов. Таким образом – никаких гарантий.
– Маловато будет, – сказал Збышек. – Не сойдемся.
– А я еще ничего вам и не предлагал, Какалов.
– Ну так скажите, а то я помру от любопытства. Или катетер выскочит.
– Я предлагаю вам быструю смерть, Какалов. Помолчите… Если бы я стал сейчас расписывать, как я торжественно освобождаю вас от оков, снабжаю кораблем, транслятором, нагружаю золотом и брильянтами, – вы посчитали бы меня дураком, послали бы меня с моим враньем подальше, и легли бы под ментобур с чувством глубокого удовлетворения, глядя мучительному безумию прямо в глаза, сознавая свой воинский и гражданский долг выполненным и даже, возможно, состроив героическую мину. Вам нет места в Галактике, Какалов, вы неизбежно будете уничтожены. И я обещаю лишь то только, что я выполню обязательно. Сделка проста. Вы отдаете мне все коды доступа ко всем уровням кибернетической сети на Странной планете, я усыпляю вас до проверки данных. Если все в порядке – сон безболезненно перейдет в смерть. Так что кремации вы и вовсе не ощутите.
– А вы прямой человек, фон Марц, – сказал Збышек. – Аж завидно. Когда-то и я был таким.
– Да, и притом, мне некогда. Многое изменилось, Какалов. Сегодня 18 марта. Возможно, я удивлю вас сообщением, но в Галактике идет полномасштабная война, мы потеряли одну тяжелую планету на Севере, чудом отстояли Юг и Восток. Если вы, Какалов, и не резидент НК, то, в любом случае, так их разбередили своим безумный рейдом, что война очень неожиданно и неприятно перешла из вялотекущей в очень болезненную. Это уже само по себе, кстати, достаточное основание для смертной казни.
