Карина Вран - Свето-Тень
Это был неспокойный сон. Я брела сквозь густой туман, с трудом переставляя ноги. Часть моего сознания знала, что я сплю, но другая… Я не понимала кто я, где я, только чувствовала, что надо идти сквозь этот липкий туман, окутывающий и тело, и разум. Кто я? Казалось, чьи-то тонкие цепкие пальцы хватают меня за ноги, тянут назад, в неизвестность, но ведь там, впереди, то же самое. Почему мне так нужно туда? Спешить, спешить или встретишься с темными всадниками, спешить…
Кто я?..
В памяти кружил только сизый туман. Там, позади — бездна, из нее не выбираются. Откуда я это знаю? Кто такие темные всадники? Спешить, спешить! Едкий и тихий смех — смех звучит из тумана, от него кожа покрывается противными пупырышками. Сквозь туман почти не пробивается свет, я подношу руку прямо к глазам и не вижу ее.
Кто я?!!
Я проснулась. Надо же, какая хрень привидится. По правилам жанра я сейчас должна найти на подушке пятидесятирублевую купюру с припиской: «Спасибо, дорогая, ты была великолепна!» И подпись — от создателей «Матрицы» и «Звездных войн». Но, несмотря на эту браваду, я тихонько вздрагивала, хотя в комнате было тепло. И что самое неприятное, я почти наверняка знала, что значит этот кошмар: дни, проведенные с Тайли, не прошли даром. Только что на мне испытывали старый, верный гипноз. Кто-то выловил частицу моей души (или что там у меня вместо нее), блуждающей во сне, и втемяшил ей, что она вернулась с того света. Однако какая метафоричность — бездна, туман и темные всадники. Да, люди вообще отличаются нелогичностью мышления. Ох, чувствую, не выдерни я себя из этого поэтического транса, сойти бы мне с ума. Правда, могли меня просто попытаться запугать до полусмерти. Надо отдать должное моему неведомому противнику — ему удалось, трясет меня до сих пор до самых косточек. Нет, Ирочка, если после всех извращений, которыми ты в последнее время занималась, в тебе осталось-таки что-то человеческое, то это однозначно трусость.
Я принялась выравнивать дыхание, успокаиваясь, и с полнейшей отрешенностью осмыслила, что мне нравится эта странная, а порой и страшная жизнь.
Беззвучно отворилась дверная панель, пропуская Арну Тайли. Она взглянула на меня, нахмурилась, быстро прошла через спальню. Вскинула руку и часть стены отошла, обнажая прямоугольник окна. Арна задумчиво потерла подбородок и начертила указательным пальцем в воздухе вертикальную полосу. Прозрачный стеклопластик нырнул в специальную нишу, в комнату хлынул свежий воздух с причудливой смесью запахов трав и цветов. Где-то в глубине сада, опоясывающего дворец, щебетало пернатое.
— Ты бледна, — озабоченно сказала Арна. — Что случилось?
Я скосила брови в сторону окна.
— Не волнуйся, никто ничего не услышит. Я установила звуковой барьер.
Я сфокусировала иное зрение. Все правильно, помещение опутано искрящейся паутинкой. Надо хоть иногда думать, это экономит себе и окружающим массу времени.
Вкратце поведала я о своем кошмаре, присовокупив свои соображения о целях его визита в мою голову.
— Похоже, ты кому-то сильно не по нраву, сестра.
— Да, — согласилась я. — Вопрос в том, кому я могла помешать, кроме Леди Ивер.
— Леди! — фыркнула Арна. — Она такая же Леди, как и я! Дочь кухарки и низшего телохранителя. Только Алан Ивер однажды спас жизнь Императору, в принципе, выполняя свои служебные обязанности, а Сэр Хорин вдруг расчувствовался и присвоил ему титул Лорда, и поклялся, что дочь Алана, тогда милая крошка Рэйна, станет Императрицей. Правда, подробностей я не знаю, мне тогда года два было, историю я тебе передаю со слов матери.
— То есть Брендона никто не спрашивал? — удивленно спросила я.
— Ему тогда было лет десять, девочки его меньше всего волновали, а тем более шестилетняя Рэйна. А она, может, и выросла бы нормальным человеком, но ее избаловали сверх меры, как же — будущая властительница, вот и получилась из нее высокомерная эгоистка.
От кого-кого, а от Арны я такой язвительности не ожидала. Даже я до подобного не доходила, всегда отыскивая положительные стороны в Рэйне.
— Ладно, Арна, не будем о грустном. Давай продолжим наши занятия.
Раздражение сошло с лица девушки, уступив место серьезности.
— Честно говоря, я не знаю, чему тебя учить. Тот объем знаний, который ты поглотила за последние дни, мы получаем за несколько лет. И ты усвоила его с такой легкостью, будто занималась этим всю жизнь, а со мной просто упражнялась, разгоняла застоявшуюся кровь. Не верь я тебе, решила бы, что ты со мной играешь. Но… ты парадоксально невинна и мудра. И ты во сто крат сильнее меня… хотя и не подозреваешь об этом.
Она замолчала, шумно выдохнув в конце последней фразы. Я не стала торопиться с ответом, зарыв лицо в ладонях. Потом подняла голову и мысленно вызвала зеркало. Оно материализовалось уже не на стене, а прямо передо мной. В воздухе. Серебряным надменным взглядом оно смотрело мне в самое сердце.
А внешне ничего не изменилось: не слишком большие голубо-зеленые глаза на милом, но вполне обычном лице, светлые пепельно-русые волосы, торчащие в разные стороны, тонкая, полупрозрачная кожа, худенькие плечи… Не похоже это бледное существо на всесильного чародея! В глубине черных, как безлунная ночь, зрачков на мгновение блеснули золотистые искорки. Или мне показалось?
— Что ж, тогда займемся повторением, — сосредоточенно сказала я. Мысленно приказала зеркалу убираться к черту. Оно схлопнулось, как-то укоризненно сверкнув. — Будем оттачивать мастерство.
На языке вертелось незаданное: кто я?..
День 12-й.
Фантастика! Восторг! Феерия!
Кажется, я забегаю вперед…
И пришел Арагорн к Главному Врачевателю, и спросил:
— Есть ли у вас целема? И учтите, мне все равно, где ее называют ацелас, а где — марихуана…[2]
О чем это я? Вспомнится же… Самое противное, что это даже не я придумала… Так, сейчас я приведу мысли в порядок, и все будет.
Последний день перед инаугурацией мы с Арной предавались блаженному ничегонеделанью. Ели, пили, играли в шахматы и болтали на чисто женские темы. Между прочим, Господь Бог на седьмой день сотворения мира тоже взял отгул.
В сам великий день мы занимались только одним — мной. Брендон прислал восхитительное платье, и мне хотелось быть его достойной. Оно начиналось на правом плече, оставляя открытыми руки, мягко обтягивало талию и бедра, ниже сужалось и, не доходя до колен, разверзалось водопадом шелковых складок. Шелк был цвета жидкого золота. К нему прилагалось прозрачная и невесомая накидка с длинными рукавами, обрывающаяся под грудью. Малейшее движение рождало переливы золотистых искр.
Почти час ушел на макияж, зато личико получилось прелестное. Потом я уложила волосы, а Тайли вплела в них золотые нити. Затем было художество — я разрисовывала ногти: на обязательном золотом фоне на безымянных и указательных пальцах порхали маленькие черно-серебряные птички, а на остальных вились причудливые растения. Арна нарисовала на моем левом плече лиану и птичку над ней. Но в полный восторг меня привели туфли — элегантные золотистые лодочки на высокой (сантиметров десять) шпильке. Никогда бы не подумала, что в столь далеком «будет» сохранится этот атрибут классического женского туалета. В завершение Арна облила меня одуряющими, чуть горьковатыми духами.
— Это было страшное время, — вещал невидимый оратор. — Страшное, но великое. Еще жива была память о Катастрофе, еще не зарубцевалась рана. И когда возникла новая угроза, Гектор Атир сумел сплотить человечество, основав Империю. Благодаря этому великому человеку мир был спасен, планеты обрели связь, а Вселенная достойного правителя. Криоги нанесли нам ужасный удар, погибли многие планеты, погибла Терра. Но человечество выжило, и Гектор Атир доказал необходимость сплоченности и сильной единой власти. Мы не забыли урока. Сегодня на трон, воздвигнутый первым Императором, взойдет потомок Гектора Атира, сын Хорина Атира, Брендон Атир. Император умер, да здравствует Император!
Тронный зал взорвался рукоплесканиями.
Он был красив, как бог. Как языческий Аполлон древней Греции. Я восхищенно-влюбленным взглядом следила за каждым движением Брендона, пока он приближался к трону. Нет, все-таки он привлекательнее Аполлона, хотя бы потому, что со вторым я лично не знакома. Брендон был весь в белом, как олицетворение чистоты и рассвета. В паре метров от меня сидела Рэйна, удивительно, что я не заметила ее раньше. Вызывающе броский фиолетовый наряд дополнял комплект из аметистов. Сейчас, глядя на увешенную, как новогодняя елка, драгоценностями Рэйну, я порадовалась, что отказалась от украшений Леди Атир, внимательно присланных Брендоном. Я обосновала отказ тем, что не ношу украшений (читай — побрякушек) — что было чистейшей правдой, но у меня под грудью сияло лучшее украшение — Звезда Атиров, Арна закрепила ее на месте золотой цепочки, скреплявшей края накидки.
