Drew and Ishtar - МЕТРО. Предыстория
— Дисциплина и правопорядок падают день ото дня. Менты просекли, что теперь им никто не указ и беспредельничают. Но местами они получают отпор — от бандюков, от сталкеров, от военных… Я тут пообщался со своим бывшим приятелем Сашкой Москвиным, мы с ним по молодости в райкоме комсомола пересекались… Он потом в ЦК КПРФ работал, даже депутатом одно время был — так вот он сейчас пытается порядок на красной линии навести. Говорит, там его друзья на «Преображенке» уже кой-что замутили, да и сам он с «Комсомольской-радиальной» ментов выпер, дружину создал. У него там депо под боком, оборудование таскает со страшной силой, людей не бережет… Но люди к нему так и валят — ментовский беспредел всех достал уже, это тут у нас они свои ребята оказались, а в других местах… Сашка и нас к себе зовет, говорит, нужны мы ему…
— А наши как же? — спросил «Гоблин», в быту бывший просто Серегой.
— Вот и я так рассудил… — продолжил Мельников. — Да и с башкой у Сани Москвина чего-то не того… Не, он мужик нормальный в принципе, но зашореный какой-то. Не пойму, то ли и вправду идейный, то ли дуркует… Но знакомство с ним нам пригодиться может, кто знает, как фишка ляжет…
— А еще где чего слышно?
— Всякое слышно… Шпана всякая, молодняк безбашенный тоже хрен чего творит… На некоторых станциях ментов повырезали, вооружились кто во что горазд, к соседям лезут, девок, что помоложе и посимпатичнее, к себе утаскивают. А у «арбатцев» сил не хватает порядок поддерживать — даром что военных много.
— Военные-то липовые, ять, «Арбатский военный округ» — бросил Леха-«Бурят».
— Угу. Раз, правда, сходили рейдом на «Шаболовку», даже заняли ее… бандюки в тоннели на юг ушли, за ними соваться не стали. Нескольких девчонок из обезьянника освободили — у них уже совсем с головой плохо, да и в остальном… заразы полный букет… А остальными эти выродки прикрывались, когда отходили…
— Ссуки… прошипел Хантер.
— А в большинстве мест живут примерно так же, как мы… только чуть хуже. Мало где наверх ходят… больше грибы растят и жрут. Потери большие у ходоков, снаряжения нет… Я тут с Москвиным и еще кое-кем потолковал… Есть мысль на сталкеров мужиков учить… и ребят совсем молодых, сирот, вроде Эдьки — это на будущее, пока наверх, конечно, не таскать, но воспитание, физо и все такое… Основы прививать… Вы как?
— Как скажешь, командир, — за всех ответил Володя-«Стикс». — Дело нужное, но…
— Что — «но»?
— Ну как если опять выйдет как с «Ястребом»…
— С «Ястребом» другое было — его нам отцы-командиры дали, а тут мы сами смотреть будем, у народа на станциях проверять, кто себя как показал… для этого дела важно, что ты за человек, а не навыки конкретные. Вон — Тим, например. Его ж Семеныч поначалу вообще за «голубого» принял. А как парень вырос… Он меня раз наверху вытянул, когда меня в подвале конструкциями придавило. Сам бы я не извернулся вылезти…
— Добро, командир, попробуем. А там видно будет…
13.
Отбор курсантов-сталкеров старшего возраста был очень строгим. Если он не нравился кому-то из мельниковцев, он немедленно отправлялся домой — с вежливым, но решительным отказом. Избранные получали койку на «Тульской», костюм химзащиты и право на ежедневный риск.
Как— то во время тренировочного выхода в город, один из курсантов обратил внимание на перекошенную вывеску «KETTLER» над входом в полуподвальное помещение одного из домов на Люсиновской. Осторожно заглянув туда, сталкеры обнаружили прекрасно сохранившиеся разнообразнейшие тренажеры, которые после надлежащей проверки и обеззараживания были размещены на платформе все той же «Тульской»…
Дела шли в гору…
Однажды в комнате дежурного по «Серпуховской» раздался телефонный звонок.
— Полковника Мельникова, пожалуйста. — раздался приятный баритон.
— А кто его спрашивает? — поинтересовался дежуривший в этот момент Алексей Терентьев, тот самый машинист, который в ночь удара вез Мельникова.
— Майор Силаев, адъютант генерал-лейтенанта Никонова. Товарищ генерал-лейтенант хотел бы поговорить с товарищем полковником. — формулировка озадачила Алексея.
— Полковник Мельников сейчас на занятиях, оставьте, пожалуйста телефон для связи. — попросил он.
Записав номер, Алексей кликнул Эдика, сидевшего неподалеку с книжкой в руках. Эту книжку, «Робинзона Крузо», в числе других, Мельников принес из совсем не пострадавшего магазина «Молодая гвардия» на Полянке.
— Эдь, сгоняй-ка к полковнику, передай, что ему тут звонили… Он сейчас занятия в третьей сбойке проводит…
Вскоре появился Мельников.
— Чего случилось? — осведомился он.
— Да вот, генерал Никонов хочет поговорить… — последнее слово Алексей иронично подчеркнул. — вот номер. — и Алексей тактично вышел из комнаты.
Мельников набрал короткий номер и представился.
— Привет, Мельников, как жив-здоров? — услышал он в трубке голос генерала.
— Вашими заботами, — усмехнулся Мельников.
— Ладно, полковник, зла не держи. Ты ж сам все понимаешь…
— Понимаю. Но простить не могу.
— А я и не прошу прощения. Не я решение принимал. Но сейчас обстановка изменилась, и ты нужен живым.
— Раньше надо было думать. Я умер.
— Не дури, Мельник. Еще раз говорю — не я решал. А сейчас — решать мне. Потому что больше — некому.
— То есть?
— Это не телефонный разговор, приходи…
— Нет, товарищ генерал, вы приходите. Вам же нужно.
В трубке раздалось сердитое сопение.
— Твою мать, Мельник, ты не понимаешь!
— Все я понимаю. Вам надо — вы и приходите. Один. Все. Кстати, у вас там за «Боровицкой» «Пассат» мой остался… не растащили еще?
— Нет… Он у нас для особых случаев…
— Вот и отлично. Раз сейчас случай особый, на нем и приезжайте…
Мельников дал отбой, подождал пару минут.
— Приедет… раз не перезвонил, если сразу нах не послал — то приедет… видно, правда, крепко прижало.
Не прошло и двадцати минут, как на станцию задним ходом въехал «Пассат». За рулем сидел Никонов.
— Игорь Петрович, здравия желаю! — нараспев и несколько иронично протянул Мельников. — Проходите-проходите. Гостем будете! Чай-кофе-виски?
— Спасибо. Лучше водки. — глаза генерала нервно блестели.
— Что случилось-то? — посерьезнел Мельников. — Что серьезное?
— Серьезней некуда. Объединенного штаба больше нет.
— В смысле? Самораспустились, что ли? — Мельников достал из шкафчика бутылку «Столичной».
— Если бы. Штаб уничтожен. — генерал сделал большой глоток прямо из горлышка. — Я на «Боровицкой» был, ну там с гуманитариями вопросы решали, а штаб на заседание собрался, на платформе — ну ты знаешь, где — где выход к ГШ. Вдруг из тоннеля черти какие-то с ПНВ, шлеп-шлеп-шлеп из автоматов с ПБС (приборами для бесшумной и беспламенной стрельбы) — и сорок трупов возле танка. И ушли назад в тоннель… Охрана дернулась, конечно, но… причем, что характерно — снят был только ближний пост, на сотом метре. На двухсотом — никто ухом не повел, пока ребята со станции не подоспели. Что характерно — между двухсотым и платформой никаких дверей или люков. Даже простукивать стали — чисто.
— Может, измена? Ребята с двухсотого пропустили?
— Исключено. Наши их уже проверили. Если бы врали — сказали бы. — Тетраглюканол, ты ж понимаешь… Да, и еще один нюанс. Не все тела найдены. Исчезли пять генералов из Комитета.
— Кто персонально?
— Ты их не знаешь. Пчелинцев, Афанасьев, Стеценко, Прокофьев и Гремякин.
— Стеценко? Слышал о нем. Начальник оперативно-технического управления, да?
— Он.
— Заговор? Ликвидировали конкурентов и ушли?
— Военные так и шепчутся…Дескать, заговор чекистов, да все такое… Я бы на их месте, пожалуй, тоже поверил… но я-то тут — и не в курсе… Не знаю…
— Давно случилось?
— Часа три как. Я старшим по званию теперь остался, так что тебе теперь опасаться нечего. Но ты мне нужен. Возьми еще кого надо из своих…
Мельников, Хантер и Никонов стояли на платформе «Арбатской». Тела уже убрали, но кровь еще не смыли. В торцах платформы стояли усиленные наряды с пулеметами, прожекторами освещая тоннели.
— Отсюда пришли? — спросил Мельников Никонова, кивая на левый тоннель в сторону «Киевской».
— Угу.
— Игорь Петрович, вы пока текучкой занимайтесь, а мы с Хантером чуток прогуляемся…
Мельников и Хантер легко спрыгнули на пути и медленно пошли, тщательно осматривая буквально каждый сантиметр стен, пола и, насколько было возможно, потолок.
За три часа усердных поисков они прошли порядка семидесяти метров, и здесь их терпение было вознаграждено. На одном из тюбингов была заметна черная полоса, как будто оставленная чьим-то соскользнувшим ботинком, а на том тюбинге, что был над ним — такой полосы не было, она заканчивалась резко на шве. Сам шов также не выглядел столь же сплошным, как все остальные — щель всего-то в пару миллиметров…
