Виталий Пищенко - Укус скорпиона
Вроде все было тихо. Куры бегали по двору, меланхолично жевали сено коровы, окна дома были нараспашку, и тюлевые занавески испуганными птицами метались на ветру.
— Тебе не кажется странным, что коровы стоят в стойлах, а не пасутся? — спросил Бруно.
— Мало ли, — ответил я. — Может, хозяева боятся их выпускать. Сам знаешь, какие сейчас времена. Народ из города попер, а кормиться ему чем? Вот то-то.
— Ну что, идем или нет?
— Подожди. Я бы хотел кого-то из людей увидеть. Скотине и черт лысый не страшен. На то она и скотина.
Спрятавшись за деревьями, мы продолжили наблюдение. Минут через десять из дома вышел угрюмого вида мужичок лет пятидесяти, заросший седой щетиной, какой-то дерганый и неуклюжий.
Опасным он не выглядел, и мы выперлись из леса, не забыв, конечно, снять шлемы, чтобы не напугать простодушных фермеров своим грозным видом. Шли, не прячась, словно совершали утренний моцион, потому хозяин заметил нас задолго до того, как мы подошли к плетеной изгороди. Он стоял возле хлева, упершись подбородком о черенок вил, и как-то странно глядел на нас. Поначалу я и не понял, что же особенного в этом взгляде, но, когда мы приблизились еще на несколько шагов, осознал, что у мужичка нет белков. Точнее, они были, только красные, налившиеся кровью, будто все сосуды в глазах лопнули одновременно.
— Что вам здесь нужно? — проскрипел фермер.
— У вас есть видеокомп? — спросил Бруно.
— Нет.
— А телефон?
— Тоже нет. Убирайтесь отсюда! Это моя земля.
Но тут на пороге появилась женщина. Было ей далеко за сорок, однако следы прежней привлекательности все еще проступали на сером изможденном лице. А вот глаза… Глаза у нее были такие же, как и у ее муженька или кем он там ей приходился.
«Конъюнктивит у них, что ли?» — подумал я.
— Прекрати, Том, — закричала женщина, вытирая руки о передник. — Разве не видишь, что это солдаты?
— Ну и что с того?
— А день сегодня какой, ты тоже позабыл?
Лицо фермера перекосилось в странной, какой-то даже хищной ухмылке.
— А ведь ты права, старая!
И уже обращаясь к нам, он добавил слащавым тоном:
— Проходите, гости дорогие. Небось устали с дороги, проголодались.
Бруно удовлетворенно хмыкнул, мне же все происходящее показалось несколько странным, но, честно говоря, не было ни сил, ни желания разгадывать еще и этот ребус. Покормят, и на том спасибо.
Мы вошли в дом вслед за хозяйкой. Не было там ничего, достойного описания. Разве что запах. Запах мне очень не понравился. Несло плохо выделанными шкурами и еще чем-то непонятным, но донельзя омерзительным. Мне сразу захотелось вернуться на свежий воздух, но голодный желудок властно скомандовал обратное. Пришлось смириться и сесть за стол, сколоченный из простых досок, до блеска отполированных хозяйскими локтями. Впрочем, когда на столе, дымясь и скворча маслом, появилась огромная сковородка с яичницей и беконом, я совершенно забыл об отвратном запахе.
Я накинулся на еду, с благодарностью поглядывая на хозяйку, которая села напротив нас и, подперев руками подбородок, с умилением смотрела, как мы, обжигаясь и закатывая глаза от удовольствия, поглощаем содержимое сковородки.
И опять мелькнула мысль о неправильности происходящего. Ладно я обжираюсь — давненько не удавалось поесть досыта, — но Бруно-то почему ведет себя так, словно неделю маковой росинки во рту не имел?
А фермерша радостно улыбалась.
— Оголодали, бедные, — вздыхала она. — Нынче всем тяжело, но нас, тьфу-тьфу, напасть стороной обходит. Мы ведь на отшибе живем, людей месяцами не видим.
— А где мы, собственно, находимся? — пробубнил, набив рот, Бруно.
— Как где? В Долине оборотней, где ж еще?
— Что?! — поперхнувшись куском мяса, прохрипел итальянец.
Я же уже стоял на ногах, и рука непроизвольно тянулась к карману, где лежал мой «узи».
— Да что с вами, касатики? — всплеснула руками фермерша. — Мы днем людей не едим, чего боитесь-то?
Бруно закашлялся. Я левой рукой хлопнул его по спине, а правой вытащил на свет божий свой пистолет-пулемет. Филетти тоже потянулся к оружию, но тут сзади сквозь открытое окошко громыхнул голос хозяина:
— Вяжи их, старая! Вяжи! Сбегут!
Зарычав, фермерша подхватила одной рукой тяжелый стол и отбросила его в сторону, словно пушинку. От неожиданности Бруно отшатнулся, перевалился через скамью, на которой сидел, и приложился головой об пол. Кажется, на какое-то время напарника я лишился. Ну ничего, и сам отобьюсь.
Я выстрелил. Хозяйку отбросило к стене, но не остановило. Она легко поднялась на ноги и вновь двинулась на меня. Сзади кряхтя лез через подоконник ее муженек.
Стараясь не терять из поля зрения обоих оборотней, я нажимал и нажимал на спусковой крючок. Но моя пальба была им что мертвому клизма. Словно мячики от пинг-понга, оборотни отлетали назад, но снова поднимались на ноги и шли на. меня, рыча и брызгая красной слюной.
И тут до меня дошло: оборотней во всех фильмах, что мне доводилось видеть, убивали серебряными пулями и никак иначе… Черт возьми, и угораздило же нас выпрыгнуть в какую-то игру! Как это вообще могло произойти?..
Слава Всевышнему, Бруно наконец очнулся, ошалело покрутил головой и тут же подхватился на ноги.
— Шлемы! — заорал я. — Вытаскивай шлемы!
Итальянец бросил мне сумку, а сам принялся расстегивать свой ранец. Но оборотни тоже не теряли времени даром. В руках у хозяина появилась веревка с петлей на конце. Мгновение — и она захлестнулась на шее у Бруно. Он дернулся, сделав попытку высвободиться, но оборотень резким рывком свалил итальянца на пол.
Бруно лежал у моих ног, словно рыба, пойманная хитрым рыбаком, и с трудом всасывал воздух открытым ртом.
— Дернешься — твой дружок…
Не став дожидаться конца фразы, я положил «узи» на пол.
Женщина, если, конечно, ее можно было назвать женщиной, тут же отбросила оружие ногой и, зло ощерившись, залепила мне такую оплеуху, что перед глазами пошли круги, и я провалился в беспамятство.
Очнулся я в преисподней, ибо где еще могло быть так темно? Попытался пошевелить руками, потом ногами… Я был накрепко связан. Плохо, очень плохо. Опять я вляпался. В который уже раз. Будто все напасти в этом мире были уготованы лично для меня.
Я вспомнил, что уже когда-то думал о чем-то подобном, и вздохнул. Захотелось завыть от обуявшей меня тоски, но тут я вспомнил об оборотнях и решил, что подражать волку будет неуместно.
И еще мне было очень жарко. Мы ведь так и торчали до сих пор в прорезиненных ВР-костюмах. Тело чесалось, свербело, зудело и орало вовсю: «Поскреби меня, или я доведу тебя до сумасшедшего дома!» Но что я мог сделать?
Рядом застонал Бруно, и это меня обрадовало. Значит, нас решили не разлучать. До самого ужина, на котором главным блюдом на местной кухне должны стать мы.
— Эй! — позвал я. — Как ты там?
— Кто здесь? — прошептал итальянец.
— Тень отца Гамлета, кто же еще?
— Шутить изволишь, Хопкинс? Ну-ну.
— А что остается делать? Страх нам сейчас не помощник. Надо думать, как выбираться отсюда.
— А где мы? — спросил Филетти.
— Я почем знаю. В подвале, наверное.
— Ты связан?
— Нет, просто вставать лень. Хочу еще понежиться.
— Да хватит тебе. Я ведь серьезно.
— И я тоже. Просто не нужно задавать глупых вопросов.
— Вот как, — вздохнул Бруно, — помнится, однажды я тебе сказал то же самое.
— С тех пор, как связался с тобой, я поумнел. Лучше скажи, почему это нас из «виртала» выбросило в игру, а не в реальность?
— А ты уверен, что это игра?
— Я не знаю на Земле место, которое называется Долиной оборотней. А ты?
— Раньше такого не было, а теперь ни за что не могу поручиться. Эта виртуальная дрянь расползлась по всей планете. Но есть и люди, с удовольствием уходящие в «виртал».
— Как это? — не понял я.
— Недавно, например, целый отряд наемников отправился под знаменами пришельцев с Альфы Центавра, чтобы завоевать для них трон какого-то царька. Заплатить им обещали весьма прилично. Сам видел объявление в одной газетенке.
— Рехнуться можно, — только и сумел вымолвить я. Мы помолчали, потом Бруно спросил.
— От веревок не пробовал освободиться?
— Дохлый номер. Свое дело этот паразит знает туго…
Теперь мы замолчали надолго.
Над головой что-то заскрипело, и тут же стало светлее. Я, дергаясь всем телом, словно гусеница, перевернулся на спину и увидел над собой светлый прямоугольник, в котором через секунду показалась отвратительная рожа оборотня. Он все еще выглядел человеком, значит, наше время пока не пришло.
В дыру в потолке полезло что-то длинное и решетчатое, и я понял, что это лестница.
Оборотень спустился вниз и, ухватившись за веревку, рывком забросил меня себе на плечо. Затем он проделал с Бруно то же самое и полез обратно. Добрался до лаза и, упершись коленями в перекладину, забросил наверх сперва итальянца, а потом и меня.
