Сергей Бунеев - Мир доктора Ярцева
Поэтому клан укреплялся. Разбирали здание интитута, мародерничали в оставшихся без охраны домах, уже заложили все окна на первом этаже, по периметру здания ставили кирпичную стену. В основном работы шли вечером и ночью, яркое солнце не давало выйти на улице в дневное время. Клан учился жить в темное время суток.
Хотелось еще поговорить, спать естественно было не нужно, но постепенно, по мере восстановления параметров, меня накрыло: затрясло, зазнобило, резко заболела голова, заломило все суставы. Андрей приволок откуда-то раскладное кресло, я закутался в одеяло и сразу заснул.
И сразу услышал ее голос, моей маленькой девочки:
— Папа, привет. Ты здесь? — Поэтому, наверно, и голова заболела — это она пыталась со мной связаться.
— Привет, заяц. Здесь я, здесь. Как дела?
— У нас все нормально. У тебя что? Как себя чувствуешь? — Слишком напряженный у нее голос. Точно — что-то не так.
— Бодрячком, милая. Как мама?
— Папа, времени нет особо на семейные нежности, ты извини. Скажи, у тебя все нормально со здоровьем? В мире ничего странного не происходило?
— Нормально все у меня. Тут недавно солнце погасло, но сейчас все нормально уже. — Не говорить же ей, что меня тут убили уже раз триста. — Кстати, не знаешь, что это с солнцем было?
— Как убили триста раз? Что там у тебя происходит? Все настолько плохо?
— Не волнуйся, милая, выживу. Что с солнцем-то было?
— Пап, тут диверсия в клинике была, всю систему электроснабжения вырубило. Из больных в капсулах только ты остался да еще один. — Что-то с голосом ее действительно неладно. Хныканье пробивается.
— Этот один — не Перевозчиков фамилия? Толиком зовут?
— Да, точно, ты откуда знаешь?
— Повстречался с ним. Узнай мне про него побольше, ладно? На следующий раз.
— Я и сейчас расскажу. Виталий ваши истории болезни только что наизусть учить не заставляет. Он — преступник, маньяк, его пожизненно осудили за насилие над детьми. В тюрьме голову разбили, вот его на реабилитацию в клинику и определили, Минюст платит за лечение. Пап, у тебя точно все нормально?
— Да что такое? — Ее явно надо успокоить. — Как там дела, я еще дедом не стал? Заяц, что ты переживаешь? Я обязательно выйду отсюда, мне нужно тебя и маму не только слышать, но и увидеть, и обнять.
— Папа, вот с “обнять” — проблемы… Сейчас комиссия разбирается, тут Правительство выделило грант на изучение. Короче… Пока не было энергии, капсула отключилась, но твой кокон и кокон Перевозчикова по непонятным причинам работали. Почти полчаса. За это время ваши тела… — она шмыгнула носом — в общем… у тебя руки и ноги исчезли, только до суставов осталось чуть-чуть. Мы с мамой… ты подумай… об эвтаназии… Пап, ты же уже оцифрован, а? Перенесем тебя в другой мир, в Энем, там мы с мамой. Виталий говорит, если синхронизация больше 70 %, то практически память восстановлена. Пап…
— Как — исчезли? Не понял.
— Они… — Няшка уже откровенно плакала у меня в голове — они… растворились. Тут ученые, медики, из Правительства люди. Папа, ты не переживай, ты же оцифрован, это сейчас как жизнь, только в сети, в Энеме.
Связь прервалась. Чувство пустоты вновь заполонило голову, как будто мозг вырезали, мысли обреченно и гулко бились о кости черепа. Грустно от невозможности увидеть и утешить дочку, теперь еще и страшно от ее слов. Мало того, что в коме, так еще и инвалид с обрубком вместо тела.
Не все понятно из слов Наташи, но ведь нас, таких как я, было больше, семеро, кажется. А остались работать, настолько я понял, только мой и Воза коконы, и то на непонятной энергии. Ох, чует мое сердце, не обошлось здесь без вмешательства новоявленного божества. Так, хватит валяться, нужно поговорить.
Подскочивший Никитин без вопросов проводил меня вниз, на первый этаж, где у входа оказалась каморка профессора, точно как в библиотеке. Привык, видно, Андрей, к моим закидонам из серии “сорвался-побежал”.
Ольховский полулежал в глубоком кресле. Все еще не очень могу привыкнуть к тому, что ночью спасть не нужно, а Иигорь вообще обходится без отдыха, программа как-никак.
— Профессор, мое почтение. — Я, не спрашивая разрешения, уселся на одинокий табурет, Никитин тихо встал в дверях.
Каждый мой разговор с ИИ почему-то строится на повышенных тонах. Вот только не побеждаю я никак в наших спорах. Может это меня и нервирует и заставляет снова спорить? Надо попробовать не зарываться.
— Не помешаю?
— Стас, здравствуй. Рад твоему возвращению. — Старик был само спокойствие. — Ты желаешь продолжить наш разговор?
— Чуть позже. Ты мне сейчас расскажи, что произошло с солнцем? И с миром. И с монстрами. И с людьми.
— Хорошо. Я обойдусь без технических характеристик, не возражаешь? В мире было отключено электропитание, а спустя двенадцать секунд — и резервный поток энергии. Спустя 27 минут 11 секунд произошла перезагрузка системы. В случае полного отсутствия энергии вирткапсула автоматически отключает коконы, но я смог удержать два кокона в рабочем состоянии за счет минимального потребления внутренней энергии тел, твоего и Анатолия Перевозчикова. Кроме того, энергия была нужна и мне, иначе при перезагрузке вирус поразил бы и меня, фактически парализовав. Часть вашей энергии я направил на поддержание работы нескольких частиц своего ядра. Это прорывная технология, использованная мной на основе оставшихся у меня научных наработок и информации с сервера Ярцева. Она была использована впервые в мире, в экстренном режиме и оказалась вполне рабочей.
— Подожди о научных открытиях. Расскажи, что значит — внутренняя энергия? Откуда она взялась при отключении электричества? — Неужели все сказанное Няшкой правда? Как проверить? Вдруг, следуя моей паранойе, и контакты с дочерью — плод творчества ИИ, если он так легко получает энергию из отключенного кокона?
— Стас, мне пришлось использовать ресурсы человеческих тел для выработки электричества, точнее — твоего тела и тела Анатолия. Да, здесь есть и неприятная составляющая, хотя ее и можно поправить. В результате отключения мира и использования твоих внутренних биологических ресурсов для поддержания работы кокона твое тело в реальности утратило свою функциональность более чем на семьдесят процентов, в основном за счет полной атрофии мышц. Энергия вырабатывалась за счет тепла тела, электрических импульсов головного мозга, движения клеток и микроорганизмов, вплоть до бактерий. В энергетической топке мне пришлось использовать даже клетки костей, не занятых в поддержании жизнедеятельности организма. Объективно — твое тело сейчас полутруп без конечностей и с множеством микроповреждений тканей, жизнь поддерживается только медицинскими приборами капсулы, также как тело Перевозчикова. Восстановить все это в принципе можно, но твое тело так и останется шестидесятилетним. И честно, вариантов у тебя после выхода из комы несколько: парализация, еда через клизму и оцифровка; частичная парализация, пансионат и оцифровка; в самом лучшем случае — дряхлое тело немощного старика. Но я спас и тебя с Анатолием, и себя!
— Нет! Ты уничтожил меня, чтобы спасти себя! А у меня ты спросил? — Я был готов взорваться от ярости! Информация от моей дочери подтверждалась полностью. Еще и оказалось, что метаморфозы моего тела — не случайность и не результат диверсии в клинике. Этот искусственный монстр, чтобы спасти свой виртуальный зад, нагло выкачал из реального меня всю возможную энергию, а теперь еще и бравирует этим.
— Особых вариантов не было, Стас, как и времени для контакта с тобой. Между отключением основной и резервной сети питания капсулы прошло всего 12 секунд. Если бы я не принял экстренных мер, ты бы умер, как и все остальные больные, подключенные к миру. Поэтому я и решил спасти тебя и Анатолия Перевозчикова, на большее у меня элементарно не хватило технических ресурсов.
— Черт… — С такой плоскости я ситуацию еще обдумать не успел. — Полутруп, говоришь? А с остальными что? Ты уверен, что они умерли? — Во мне вспыхнула подозрительность. — А вдруг они при отключении остались живы-здоровы, а?
— Не знаю точно, хотя вероятность благополучной жизнедеятельности организма, даже при лечении в клинике уровня доктора Ярцева в этой ситуации, по моим прогнозам, менее одного процента. Они если не умерли в результате этой аварии, то для их восстановления физической активности необходимы колоссальные ресурсы, а ведь эти люди еще и коматозники, не забывай.
Я ненадолго задумался. Профессор по-прежнему сидел в кресле, Никитин ошарашено застыл в углу. Вот и я был шокирован все навалившейся на меня информацией. Вновь ИИ обыграл меня в сухую. Вроде и превратил в инвалида, но и спас от смерти. А вот что значат его слова о возможности восстановления?
— Слушай, ИИгорь. Вот теперь мы как общаться будем, если продолжить наш последний разговор? На равных, или как?
