Вадим Проскурин - Хоббит, который слишком много знал
Элементал ринулся навстречу лавине гончих и врезался в их ряды. Потоки огня брызнули раскаленными вихрями, а когда они опали, элементала больше не было. Как ни странно, огненные элементалы уязвимы для обычного оружия гораздо меньше, чем другие существа, но все-таки уязвимы. Но элементал погиб не зря, два десятка зажаренных собачьих трупов остались лежать на его пути.
Пламя, рожденное шаманами, тоже опало, и спон величаво выплыл из огня, совершенно невредимый. Я знаю, что спон всегда кажется невредимым, пока не взорвется, разбрасывая отвратительные внутренности, но грозное предчувствие кольнуло меня во второй раз.
Я сформировал второго элементала, шаманы дали второй залп, и спон взорвался. Сизо-черная, липкая на вид масса затопила склон, и адские гончие, оказавшиеся поблизости, испуганно прыснули в стороны. Огонь шаманов не ослабевал, теперь они обстреливали гончих, но врагов было слишком много. Второй элементал постигла участь первого, и я повторил заклинание в третий раз. А четвертому элементалу не бывать, у меня не хватит скилла.
Шаманы продолжали стрелять, склон покрылся зажаренными собачьими телами. Хорошо, что запах не проникает сквозь волшебное окно, через которое я наблюдаю битву. Уже половина адских гончих полегла на склоне, но оставшиеся вплотную приблизились к строю халфлингов.
Остатки сил я вложил в огнешар, который рухнул с неба на огнедышащих тварей, разорвался и оставил после себя семь трупов. Все, больше я не могу колдовать, мне остается только наблюдение.
Теперь халфлинги стреляли в упор. Перед центром строя вырос огненный вал, когда он схлынул, ни одной живой твари не осталось там, где бушевал огонь. Но на правом фланге гончие сумели прорваться через огненную завесу. Огненные столбы вырвались из собачьих глоток, небесный свет вспыхнул на лезвиях мечей, рычание и визг тварей слились с проклятиями халфлингов, и через минуту ни одна из тварей, достигших строя, не миновала гибели.
Огненный элементал, все еще живой, отвлек на себя около пятидесяти гончих, окруживших его плотным кольцом. Ослепительная вспышка — и его больше нет.
Все, наступил решающий момент! Магическая сила халфлингов истощилась, отдельные шаманы, более сильные или осторожные, чем другие, еще стреляют, но большинство воинов теперь могут полагаться только на меч. Прозвучала команда, которую я не расслышал, но бойцы прекрасно поняли, строй покачнулся и ринулся вперед. Две сотни бойцов как одно целое двинулись навстречу славе или позору, и кровь густо оросила каменистую бесплодную землю. Адская гончая заметно сильнее халфлинга, но, если воины умеют держать строй, с этими тварями можно сражаться и побеждать.
И через четверть часа шаманы наглядно показали, что они не только умеют творить волшбу, но и знают, с какой стороны браться за меч. Ни одной твари не осталось в живых, хотя сто двадцать убитых и тридцать шесть раненых — немалая цена победы. Но и результат стоит того — поток чистой маны, выброшенный кратером, когда вокруг него не осталось существ, способных перехватывать магическую энергию, с лихвой восполнил потери маны на ведение боя, а когда я вселю в кратер духа… Для начала надо его призвать… А это еще что такое? Зачем мне в войске каменный великан, у меня не хватит маны поддерживать его существование! Я поспешно отменил заклинание, начатое Обериком, бросил высвобожденную ману в призвание духа, и в городе Сакред Вейл в Круге Призвания возник дух. Я отправил его в Миреадур, путь, надо сказать, неблизкий, дух доберется до цели месяца за четыре, а то и за пять. Но доберется. И дело свое сделает на совесть.
5
В горах Бирмингарда, в двухстах милях к северо-востоку от небольшого городка Бирмингема, населенного людьми и захваченного Обериком лет десять назад, когда он воевал с Мерлином, есть заброшенный храм неведомого бога, стоящий на этом месте, как говорят, с момента сотворения мира.
Этот храм стал местом моего третьего боя.
На этот раз армия собиралась, как говорится, с миру по нитке, в спешно собранной группировке присутствовали не только халфлинги, но и гигантские пауки, призванные Обериком. Разнородная масса, в которой командиры подразделений познакомились за день до боя, а простые воины в большинстве своем вообще не были знакомы друг с другом, нестройной толпой вступила в окрестности храма.
Я поглощал обед, принесенный девушкой по имени Натка, старшей дочерью Мусиора (симпатичной девушкой, надо сказать), когда в моем сознании вспыхнул сигнал тревоги. Один из многочисленных артефактов заклинательного покоя отчаянно пульсировал, требуя немедленного вмешательства.
Бросив недоеденный обед, я со всех ног рвануля в заклинательный покой. И было с чего торопиться.
Войску оставалось до храма не менее двух часов пути, когда над каменистой почвой горного склона прямо перед обалдевшими воинами зыбким маревом задрожал воздух, наполняясь неведомой субстанцией, и вот уже три десятка единорогов роют копытами землю, разбрасывая во все стороны мелкие камни.
Единорог — это большая белая лошадь с рыжевато-золотистыми гривой и хвостом, добрыми, обманчиво беззащитными глазами и похожим на коровий рогом посреди лба, но не замысловато изогнутым, а прямым, как стрела. Единорог заметно сильнее и умнее обычной лошади, многие думают, что единороги не менее разумны, чем хоббиты или люди, но это неправда, их интеллект лишь незначительно превосходит собачий. Единороги очень ловкие создания, на них не действуют никакие яды, и еще у них есть две магические способности, одна из которых необычна, а вторая вообще уникальна, если верить записям Оберика.
Необычная способность состоит в том, что единороги на редкость красивы. От одного взгляда на них сердца союзников переполняет желание защитить этих прекрасных существ, не позволить врагу перерубить мечом точеные ноги, не дать гордой голове отделиться от лебединой шеи. Враги задумываются, а стоит ли цель этой битвы и вообще похода того, чтобы ради нее лишать жизни таких милых созданий.
А уникальная способность единорогов заключается в том, что они умеют раст во ряться в воздухе и вновь возникать где-нгбудь неподалеку, в пределах нескольких миль. Начиная бой, единороги всегда пользуются этой способностью, обрушиваясь как снег на голову на ничего не подозревающего противника.
Вот и сейчас мои воины уставились, разинув рот, на нежданно явившихся из ниоткуда единорогов, а те пригнули головы, выставили вперед рога и ринулись в атаку. Один за другим шаманы взлетали в воздух, подброшенные могучим движением мощного рога, и падали на землю мертвыми или умирающими, не успев не то что нанести удар, а даже вытащить меч из ножен.
Я спешно сотворил заклинание, и кожа шаманов, стоящих на пути единорогов, подверглась магическому изменению, стала толще, приобрела сероватый цвет и фактически превратилась в еще один слой брони. Не самое сильное заклинание, но оно хоть чуть-чуть поможет моим воинам.
Шаманы оправились от первоначального потрясения, и огонь взвился вокруг единорогов, воздух разорвало жалобное ржание, животные одно за другим падали на землю, перекатывались с боку на бок, стараясь сбить огонь, и в этот момент бистмастер, заведующий пауками, пришел в себя и отдал приказ, который надо было отдать в самом начале боя.
Паутина взлетела в воздух и накрыла смешавшихся единорогов. Какое-то время мне казалось, что тонким магическим нитям не удержать в объятиях могучие лошадиные тела, но паутина справилась.
А потом пауки ринулись в атаку. Они прыгали на спину единорогам, отчаянно пытавшимся вырваться из липких нитей, вонзали ядовитые жвала в лошадиные холки, но на единорогов не действуют яды, и атака оказалась не столь результативной, как можно было ожидать.
Пауки отступили, повинуясь команде бистмастера, и шаманы дали второй залп. Моя магическая сила перетекала на поле боя, расширяя и усиливая заклинание, теперь уже больше половины шаманов обладали каменной кожей. Но это было не нужно, второй залп оказался последним.
Победа! Бой завершен, враг разбит, но халфлинги смотрят на поверженные тела недавних противников со смешанными чувствами. Некоторые украдкой смахивают слезы, другие старательно делают вид, что не замечают этого.
Командир докладывает итоги боя, они неутешительны. Шаманская рота, ставшая на пути первой атаки, полегла в полном составе, тридцать халфлингов за тридцать единорогов — слишком дорогая цена. Из десяти пауков пять тяжело изранены, не понимаю, как единороги ухитряются ткнуть рогом мелкую тварь, сидящую на загривке, но ранения, полученные пауками, не оставляют сомнений в том, каким образом они были нанесены. Будем надеяться, что ни один из пауков не умрет. Три оставшиеся роты вообще не понесли потерь.
