Андрей Васильев - Гонг и чаша
Вайлериус терпеливо нас слушал, но наконец не выдержал и спросил:
— Вы все, наговорились? Может, уже пойдем? — И открыл портал.
Лагерь повстанцев был… Он был, как все лагеря повстанцев. Шалаши, костры, разделанная туша какого-то травоядного животного, на свою беду попавшегося на глаза кому-то из вольных стрелков. Шум, смех и суета.
— О, никак блаародного поймали! — заметил нас один из вольных людей, маленький щербатый мужичок в кожаной жилетке на голый торс. — Никак потеха нынче будет?
— Засохни, Торопыжка, — бросил на ходу ему Данут.
— Вот, паны-браты и вся наша вольная волюшка! Ты что мне, волчина позорный, сказал? — страдальческим голосом начал кликушествовать Торопыжка. — Я смотрю, так началась у наших вожаков большая любовь с блаародными, надоело им с нами, сиволапы…
Свистнул нож, и тело Торопыжки упало в костер.
«Прогресс в выполнении задания „Силовая поддержка“. К вам и вашим сподвижникам в деле переворота присоединилась 1 группа воинов».
Опа! Похоже, что брат Юр качественно обработал Брана и нашел необходимые аргументы и правильные слова, чтобы склонить его на свою сторону. И чего я даже не удивлен?
— Ксю, ну зачем? — Данут поморщился. — Ну болтал дурачок чушь, ну и болтал бы.
Невероятной красоты девушка, одетая в кожаную куртку и такие же штаны, выгодно подчеркивающие изгибы тела, грациозно нагнулась, шаловливо стрельнув глазами в мою сторону, и вынула нож из тела Торопыжки.
— Да ну его, надоел. Все орал, орал какие-то глупости, особенно как напьется. Добро бы хоть негромко, так ведь в голос. На меня постоянно таращился так, что вымыться хотелось. Ну, сколько можно? А это ты кого привел?
— Это Хейген, помнишь, я тебе рассказывал, как мы в храме от ходячих прятались.
Девушка наморщила лобик, явно силясь вспомнить. То ли вспомнила, то ли нет, но подошла ко мне и протянула руку:
— Я Ксантрия, сестра вот этого крепыша.
— Хейген, вольный лэрд из Тронье.
Рука у нее была крепкая и горячая.
— И впрямь благородный, — обернулась Ксантрия к сподвижникам. — Не ошибся дурачок.
Тела бедолаги у костра уже не было, его отволокли куда-то в кусты. Простота нравов, дети леса, живущие на стыке жизни и смерти.
— Кто тут благородный? — Из самого дальнего шалаша вылез здоровенный кучерявый мужик с усами, со здоровенной серьгой в ухе и в лиловой шелковой рубахе, застегнутой под горло. В зубах у него была дымящаяся трубка. — Откуда он здэсь и пачэму до сих пор жив?
— Я его привел, и раз жив до сих пор, значит, так надо, — сказал как отрезал Данут и полез в один из шалашей.
— Ксант, он, конечно, твой брат, — нехорошо глядя на меня, сообщил красотке подошедший к нам кучерявый мужик, который, надо думать, был четвертым из лидеров местной армии. Насколько я помню, звали его Ясмуга. Что меня в нем удивило — некоторые слова он произносил со смутно знакомым акцентом, некоторые нет. Забавно получалось. — Но в последнее время он нэмножко… Как это… Нэмножко слишком сильно думаэт, что он тут самый главный. Это в корне неверное мнение, нэ так ли, друзья мои?
Кучерявый махнул рукой с зажатой в ней трубкой в сторону остальных повстанцев. Те одобрительно зашумели, кое-кто даже зааплодировал.
— Тихо, тихо, спокойнее, товарищи, — помахал трубкой Ясмуга, успокаивая галдящих бунтовщиков. — Я так думаю, друзья, что мы всэ тут равны, а вот Данут, он пачэму-то думает, что нэкоторые из нас равнее, чем другие. И это сэрьезная ошибка, я бы даже сказал, что это не просто ошибка, это нэпростительная политическая близорукость. Возможно даже — прэступная. Нэ так ли, товарищ Вайлериус?
— Ох, ё! — восхитились повстанцы. — Как сказал, а! Ни фига не понятно, но явно по делу!
Вайлериус промолчал, нервно улыбаясь и отведя глаза в сторону. Повстанцы шушукались, один из них, смуглый и мускулистый, неотрывно глядел на шалаш Данута, поглаживая здоровенный топор, больше напоминавший ледоруб.
Ксантрия как бы между делом положила руки на поясной ремень, где виднелись навершия нескольких метательных ножей. Вайлериус, не переставая улыбаться, половчее перехватил посох. Ясмуга явно фиксировал эти движения, поскольку он сгруппировался. Единства среди руководства коллективом борцов, стоящих насмерть за счастье всех угнетенных народов Файролла, явно не было.
— Чего — преступная? Я начало прослушал, о чем ты там, Ясмуга? — раздался голос Данута, а через секунду и он сам вылез из шалаша.
— Я про прэступную клику зажравшихся эксплуататоров, друг мой. — Ясмуга, опасливо глядя на Данута, замахал рукой с зажатой в ней трубкой. — Она так и ждет того, чтобы поработить нас. «Нэт!» — вот наш ответ им всем.
Окончательно офигевшие повстанцы захлопали, переводя взгляд с одного лидера на другого.
И ведь было на что глянуть. Данут и впрямь приоделся для визита к княгине Анне. Довольно пристойную льняную рубаху и жилетку он поменял на черный камзол с намалеванным на нем… А кто это вообще?
— Данут, — обратился я к надевающему пояс с мечом бунтарю. — А это у тебя кто на груди нарисован?
— Это? — ткнул себя пальцем в грудь Данут. — Это Берт Дим Хевара, один из последних вождей легендарного освободительного фронта за свободу гремлинов.
— Гремлинов? — Впервые я услышал о том, что тут и гремлины есть.
— Да, был некогда такой смелый и отважный народ, — с печалью в голосе сказал Данут. — Немногочисленный, но твердый духом и на редкость свирепый в бою.
И впрямь, ушастый гремлин на камзоле выглядел жутковато, в одной руке у него был тесак, другой он кому-то показывал кукиш, были на нем еще какие-то перепоясывавшие ремни, из-за чего он напоминал то ли революционного матроса, то ли сантехника. На голове у этого чуда красовалась каска, сдвинутая на правый глаз. Легендарный вождь высунул язык, как бы говоря: «А вот фиг всем вам!!!»
— Он, Берт Дим Хевара, вышел из самых низов, буквально из-под земли, сплотил вокруг себя всех гремлинов и показал всем, абсолютно всем, что гремлины тоже имеют право на жизнь и на свободу! Ох как он всем показал!
— И вырезал при этом пять деревень, — чуть в сторону сказал Вайлериус.
— И сжег пару городов, — задумчиво отметила Ксантрия.
— Лэс рубят — щепки летят, — философски заметил Ясмуга. — Ви согласны со мной, товарищ Ксантрия?
Красотка промолчала.
— Слушай, но он же, выходит, против людей был? — недоуменно обратился я к Дануту.
— Нам, интернационалистам, все равно, какой национальности герой и на каком языке он говорит. За него говорят его дела. — Данут выпятил грудь, но на вопрос мой не ответил.
— Ну да, этот ушастый был истинный интернационалист, он, по ходу, всем глотки резал, без разбору, — отметил я.
— Зато воин был отменный и за правду всегда стоял горой! — Данут, по-моему, обиделся на меня.
— Что было, то было, — кивнул Вайлериус.
— Говорят, он начинал как боец на турнирах, — отметила Ксантрия. — И, несмотря на рост, всегда побеждал.
— Очень познавательно, — прервал я экскурс в жизнь знаменитого народного гремлинского героя. — Может, пойдем уже, время уходит?
— Да, пора, — кивнул Данут. — Ребята, вы с нами?
— Куда идем? — полюбопытствовала Ксантрия.
— К маме Вайлериуса, — объяснил отважный предводитель и снова покраснел.
— Я нэ пойду, — запыхал трубкой Ясмуга. — Побуду здэсь, с нашими боевыми товарищами.
— А я с вами. — Ксантрия коротко глянула на мага. — Давно мне с ней хочется познакомиться. Да и рассказать есть что.
Маг замялся, почесал затылок и преувеличенно бодро сказал:
— Мне бы свиток.
— На, — протянул я ему искомое, а сам подумал, что у них тут не база повстанцев, у них тут какое-то телешоу просто, вроде того, где куча людей дурью мается, бухает и совокупляется, вместо того чтобы строительные специальности изучать…
Дзинь — мелькнул значок на экране. Кто-то мне письмо написал по внешней почте, уж не знаю кто. Но ничего хорошего почта мне в последнее время не сообщала, всякий раз какую-нибудь пакость. Хотя все равно прочесть надо — и гадости надо узнавать своевременно. Более того, их и надо узнавать первыми, чтобы быть готовым к последствиям.
Ну что я могу сказать. Уже по тому, где мы вышли из портала, мне стало ясно, что княгиня Анна — это очень умная женщина. Только очень умная женщина могла скрываться от преследования верстах в ста от преследователей, в небольшом городишке Тринсвелле, стоящем на берегу Крисны. Хотя бы просто в силу того, что никому и в голову не придет искать ее всего лишь в паре дней пути от столицы.
— А что, милый городок. — Данут окинул опытным взглядом окрестности, явно оценивая места, где есть охрана, где ее нет и что отсюда можно экспроприировать на нужды народа.
— Пошли. — Вайлериус тоже заозирался, высматривая, не появилась ли городская стража, поскольку он прекрасно понимал, что столь экзотическая компания не может не привлечь к себе внимание. Сами рассудите: маг, человек в куртке с гремлином на груди, красотка в коже и мужик в разномастных доспехах. То ли бродячий цирк, то ли жулье какое, по-другому и не оценишь.
