Сергей Фрумкин - Программист
Она посмотрела на парня и прибавила мысленно: «Лучше смирись! Я узнала: твой нэтфон нельзя снять. На острове нет таких специалистов. Возможно, не только на острове. Нужен электронный ключ, который всегда при папе…»
«Ты вклинилась ко мне в мозги с такой легкостью, словно я настроился на контакт и хотел с тобой разговаривать?!»
«Один раз настроившись, ты способен ловить мою частоту интуитивно, не концентрируясь.»
«Вот как!» – Стас невольно подумал, что напрасно согласился вчера на эксперимент по обмену мыслями. – «А про очки… Ты узнала, что я действительно ослепну?»
«Да. Но не так, как ты думаешь: ты потеряешь зрение, а не лишишься глаз. Что-то там случится со зрительным нервом. Чего нельзя исправить в обычной клинике… В общем, тебе лучше подождать, пока «фильтр» снимет отец. Папа ведь обещал, что снимет?»
«Да.»
«Значит снимет. Он ошибается, удерживая людей силой, но он – хороший человек. И… держит слово.»
Зара нахмурила брови, поймав мимолетную мысль Стаса:
«Так дело не в очках?»
«Уже нет. Точнее, не только в них.»
«Тогда, что у тебя за договор с папой? Ты – первый папин «слуга», который страдает от мысли, что не может избавиться от нэтфона. Обычно люди принимают правила игры с радостью – их устраивает зарплата, условия, перспективы…»
«У меня нет перспективы. И я не подписывал контракта…»
«Твои мысли путаются!» – остановила Зара.
«Это потому, что я не знаю, могу ли говорить об этом с тобой.»
«Но ты ведь хочешь с кем-то поговорить?»
«Хочу.»
«А есть с кем, кроме меня?»
«Хасан запретил говорить с тобой.»
«Запрещает не кто-то, запрещаешь ты сам. Ты принимаешь информацию, на основании которой решаешь запретить самому себе. Хочешь рассказать – я могу выслушать. Если знаешь, что будешь чувствовать вину перед отцом – молчи: вина тебя выдаст. Но это ТВОЯ вина – ты сам ее для себя придумал. Потому, что со стороны или для твоего нэтфона мы не делаем ничего предосудительного. Сидим, смотрим друг на друга, молчим.»
«Хорошо… Ты знаешь о Посвященных?»
«Посвященных во что?»
«Хасан сказал, что ты – Посвященная.»
«Если ты о том, как устроен мир – я «посвящена» в это. Если про тайное общество, в котором состоит мой отец, я не имею с ними ничего общего. Я не одна из них. Даже наоборот – я думаю, что папа и его партнеры совершают ошибку, оставляя в своей реальности место контролю и насилию.»
«А про нейропрограммистов ты знаешь?»
«Про ребят вроде тебя, которые исполняют желания папиного тайного общества?»
«А про программы, которые воздействуют на всех пользователей Сети?»
«Даже, если бы не знала, догадалась бы. Не зря же Хасан так просил, чтобы я избегала публичного доступа… Так для чего ты моему отцу, Стас?»
«Ладно!» – программист решил, что Зара права – говоря с ней о наболевшем, хуже, чем есть, он точно не сделает. – «Твой отец – один из двадцати семи Посвященных Совета Посвященных. Посвященные – люди, которые управляют миром, программируя всех нас через глобальную сеть. Программы разрабатывают программисты, которые тоже проходят программную обработку. Я был одним из таких программистов – работал в НИИ и понятия не имел, что и для чего делаю. Однажды Посвященные использовали меня, чтобы написать «нелегальную» программу – свести с ума одного из членов Совета. Их стало двадцать шесть, а от меня решили избавиться, как киллеры – от оружия убийства. И избавились бы, если бы твоему отцу и Юлии не пришло в голову, что оружие все еще хорошо стреляет и может сослужить им еще одну службу. Меня заковали в нэтфон и привезли сюда – писать программу, которая завладеет умами всех программистов мира и оборвет ниточки, за которые Совет Посвященных дергал все человечество. На какое-то время я стану единственным свободно мыслящим программистом планеты, и мир подчинится мне, точнее – твоему отцу и его подруге.»
Зара восприняла эту информацию совершенно спокойно.
«Тогда понятно, почему тебя заключили в фильтр…» – рассудила девушка.
«Ты не удивлена?» – поразился Стас.
«Я ждала чего-то подобного… От тебя веяло переменами… А что именно будет делать твоя программа?»
«Программисты ощутят внутреннее сопротивление, угрызения совести, отвращение к программам, которые воздействуют на людей, управляют людьми, копаются в людях… Они не смогут работать дальше.»
«Ни один из них? Ни один не сможет себя заставить?»
«В этом особенность нейропрограммирования. Они не ЗАХОТЯТ себя заставлять! Они будут ЧУВСТВОВАТЬ, что так ПРАВИЛЬНО! Они возненавидят каждого, кто скажет им, что они под гипнозом! Любой думающий не в рамках программы будет оценен ими, как «непонимающий», «слепой», «глупый». Запрограммированный человек испытывает раздражение из-за внутренних противоречий, поэтому становится нетерпимым ко всему, что подталкивает к сопротивлению.»
«А как твоя программа попадет к программистам?»
«Маленькие кусочки кода довешиваются к «легальным» программам, которые предназначены для распространения по глобальной сети. Совет подготавливает людей Земли к «одобренным» переменам, но одновременно поставляет им код, который написал я.»
«Твой код получают все, но действует он только на программистов?»
«Нет, конечно. Он действует на всех. Просто обычные люди не пишут нейропрограммы. Они ничего не заметят, даже не откажутся от браслетов-стимуляторов – мой код запрещает только ПИСАТЬ, он вызывает нежелание программировать других, но не подталкивает беречь самого себя.»
Вопросы Зары иссякли.
«Теперь ты все знаешь.» – заключил Стас.
«Не совсем!» – возразила мулатка. – «Ты не сказал, от чего страдаешь. Из-за ответственности перед миллионами?»
«Миллиардами!»
«Пусть миллиардами… Дело в ответственности?»
«…Не в ней…» – Стас тяжело вздохнул, собираясь с мыслями. – «Я и сам много думал, что не могу принять в новой жизни. Мне дали все, о чем я мечтал ребенком. Пообещали все, что может придумать взрослый. Я живу в раю, наслаждаюсь солнцем, природой, общением, едой, уважением, красотой женщин. Но на душе так мерзко, словно взамен пришлось отдать нечто еще более ценное. И я понял, что я отдал. Я понял, что такое СВОБОДА, Зара! Свобода – это возможность не делать так, как велит чья-то программа! Отказаться от колеи, которую проложили за тебя и не для тебя! Подчиняться лишь собственной совести, собственному разуму, собственному предназначению! Мы чувствуем свободу, дышим ею, грезим о ней. Мы можем восстать даже против собственного тела за то, что оно вынуждает нас повторять одни и те же действия (есть, пить, стричь ногти), за то, что не дает прыгнуть выше головы, за то, что не позволяет освободиться от оков животных потребностей…
Только сама борьба за свободу – это ходьба по кругу. Потому, что нам все равно нужна последовательность шагов, не сделав которые мы не сдвинемся с места. Нужна ПРОГРАММА, которая заменит собой нынешнюю и от которой тоже нужно будет избавиться. А свобода – это когда нет НИКАКИХ программ! Ни собственных, ни чужих, ничьих! Когда делаешь то, чего просит сердце. Когда радуешься просто потому, что живешь, а не потому, что чего-то хочешь. Когда идешь за радугой и не думаешь, что когда-нибудь доберешься до горизонта!»
«Не понимаю, Стас,» – поразмышляв несколько секунд над его словами, призналась Зара. – «Кто и каким образом мешает тебе идти за радугой? Почему вместо того, чтобы идти, ты страдаешь? Тебе мало изменить взгляд на вещи, нужно обязательно поменять порядок вещей? Ну, так меняй, не мучайся! Тебе ведь дали возможность сделать это!»
«Возможность?» – удивился Стас. – «Какую?»
«Воздействуй не только на программистов – на всех людей! Вызови у людей отвращение не только к программам, но ко всему внушаемому, ко всему нереальному! К Сети, из которой поступает код, превращающий нас в рабов!»
Стас улыбнулся «простоте» этого предложения:
«Ты, наверное, не знаешь, что твой отец следит за мной двадцать четыре часа в сутки?»
«Следит,» – согласилась Зара. – «Но он ничего не смыслит в том, что ты делаешь.»
«Но это ты так думаешь. Хасан проверяет каждый кусочек кода. По часу что-то слушает, куда-то смотрит, считывает информацию о том, что и как я задумал!»
Теперь улыбнулась Зара:
«Считывает, конечно, но не с кода – с тебя!»
«Хочешь сказать, что я могу обмануть Хасана?» – Стас помнил, о ком они говорили – в присутствии мавра он чувствовал себя музыкальным инструментом, струны которого трогали пальцы настоящего виртуоза.
«Если ты веришь в то, что говоришь, это уже не обман. Только важно не делать вид, что веришь, а верить – всем сердцем, открыто, честно. Излучать информацию о том, что веришь.»
«Верить в неправду?»
«В правду. «Правда» – это и есть то, во что ты веришь. Ты отучиваешь людей программировать друг друга – это – правда, это то, чего ждет мой отец. Вот и пусть слышит в тебе веру, что ты все делаешь правильно. Пусть людям и в самом деле расхочется программировать – тебя ведь это тоже устраивает. Люди возненавидят не только нейропрограммирование, но и Сеть, по которой поступают приказы – в этом не будет вранья, ты никому не обещал, что этого не случится.»
