Нил Стивенсон - Криптономикон, часть 1
Здесь мог бы разместиться небольшой одноэтажный дом. Транспортер идет через середину пещеры и пропадает в следующем отверстии — порода ползет из дальних недр горы. Разговаривать за грохотом по-прежнему невозможно. Пол залит бетоном, через каждые несколько метров торчат трубки, из которых свешиваются оранжевые провода — оптоволокно.
В стене есть еще отверстие — видимо, от этой пещеры ответвляются несколько боковых. Том ведет Рэнди туда и почти сразу предостерегающе берет за локоть: впереди пятиметровый колодец, вниз уходит деревянная лестница.
— То, что ты сейчас видел, — главная коммутаторная, — говорит Том. — Когда ее закончат, получится самый большой маршрутизатор в мире. В соседних комнатах мы разместим компьютеры и систему хранения. По сути — самый большой в мире RAID с большим-пребольшим кешем.
RAID означает избыточный массив недорогих дисков — способ надежно и дешево хранить большое количество информации. Как раз то, что нужно для информационного рая.
— Мы пока еще расширяем соседние помещения, — продолжает Том, — и кое на что там наткнулись. Думаю, тебе будет интересно. — Он поворачивается и начинает спускаться по лестнице. — Ты знаешь, что в войну у японцев здесь было бомбоубежище?
У Рэнди в кармане — отксеренная карта из книги. Он вынимает ее и подносит к лампочке. Разумеется, высоко в горах отмечен «ВХОД В БОМБОУБЕЖИЩЕ И КОМАНДНЫЙ ПУНКТ».
— И командный пункт? — спрашивает Рэнди.
— Ага. Откуда ты знаешь?
— Межбиблиотечный абонемент, — отвечает Рэнди.
— Мы не знали, пока не попали сюда и не нашли старую электропроводку. Ее пришлось убирать, чтобы проложить нашу.
Рэнди начинает спуск.
— Колодец был засыпан камнями, — говорит Том, — но мы видели, что вниз тянутся провода и, значит, внизу что-то есть.
Рэнди нервно глядит наверх.
— Засыпан камнями? Тут что, был обвал?
— Нет, — отвечает Том, — его завалили японцы. Десятки наших рабочих две недели разбирали камни вручную.
— И куда вели провода?
— К лампочкам, — говорит Том. — Обычная электропроводка — не линии связи.
— Тогда что они хотели здесь спрятать? — спрашивает Рэнди. Он уже на нижних ступенях и видит пещеру размером примерно с комнату.
— Сейчас увидишь. — Том щелкает выключателем.
Пещера примерно с гараж на одну машину. Пол ровный, гладкий. У стены — деревянный стол, стул и шкаф, все в пятидесятилетней серовато-зеленой плесени. И еще металлический ящик, покрашенный защитной краской, с японскими иероглифами на крышке.
— Я его взломал, — говорит Том. Он подходит к ящику и откидывает крышку. Внутри, до самого верха, книги.
Рэнди смотрит ошалело.
— А ты думал — золотые слитки? — смеется Том.
Рэнди садится на пол, обхватывает колени и, раскрыв рот, смотрит в ящик.
— Тебе плохо? — спрашивает Том.
— Тяжелое, тяжелое дежа-вю, — говорит Рэнди.
— От этого?
— Да, — отвечает Рэнди. — Я их уже видел.
— Где?
— У бабушки на чердаке.
Рэнди выбирается из лабиринта пещер на стоянку. Воздух приятно согревает, но, не успев добраться до вагончика, он уже обливается потом. Рэнди возвращает сапоги и каску, прощается с тремя сотрудницами и снова дивится их вниманию. Впрочем ничего странного: он не какой-нибудь чужак. Он — акционер, важное лицо в компании, на которую они трудятся. Кормилец или эксплуататор, это уж как вам угодно.
Рэнди идет через стоянку — очень медленно, чтобы не раскочегарить метаболическую топку. Рядом с такси, на котором он приехал, стоит другое; водители высунулись в окошки и треплются.
Почти у самого такси Рэнди оборачивается на пещеру. В черном зеве стоит человек, крошечный рядом с исполинскими самосвалами Гото. Седой, сгорбленный, жилистый, в спортивном костюме и сандалиях он выглядит довольно подтянуто. Стоит спиной к Рэнди, лицом к пещере. В руках — длинный букет цветов. Старик словно врос в грязь.
Вагончик «Гото инжиниринг» открывается. Молодой японец в белой рубашке, полосатом галстуке и оранжевой каске сбегает по ступеням и быстро идет к старику. На почтительном расстоянии он останавливается и кланяется. Рэнди довольно мало общался с японцами и не знает тонкостей этикета, но ему сдается, что это исключительно глубокий поклон. Молодой человек подходит к старику и жестом приглашает его в вагончик. Старик, по всей видимости, растерян — наверное, в его время пещера выглядела иначе, — однако позволяет увести себя с дороги, по которой ездят самосвалы.
Рэнди садится в такси и говорит: «Фут Меншн».
Он наивно думал, что будет читать воспоминания Шона Дэниела Макги неторопливо, вдумчиво, с начала до конца. Размечтался! По дороге к отелю он вытаскивает из сумки ксерокопию начинает безжалостно листать страницы. Большая часть книги не имеет отношения к Кинакуте — это про то, как Макги сражался на Новой Гвинее и Филиппинах. Макги — не Черчилль, зато обладает некой легкостью слога, так что даже самые банальные истории читаются с интересом. Надо думать, его рассказы пользовались большим успехом у барной стойки; наверняка сотни подвыпивших сержантов убеждали Макги записать это все, если он когда-нибудь доберется живым до Южного Бостона.
Он добрался, но в отличие от других американцев с большим опозданием. Его перебросили в султанат Кинакуту, где в то время находились примерно четыре тысячи японских солдат. Этим объясняется одна особенность книги. В большинстве военных мемуаров День Победы над Германией или Японией происходит на последней странице или по крайней мере в последней главе, потом герой возвращается в свой город и покупает «бьюик». Однако у Макги после Дня Победы — еще добрая треть страниц. Когда Рэнди пролистывает все до августа 1945-го, у него на коленях остается пугающе толстая стопка. Видимо, сержанту Макги было что излить на бумагу.
К тому времени война давно переместилась ближе к Японии. Как многие другие гарнизоны, оставшиеся не у дел, японцы на Кинакуте занялись разведением огородов в ожидании редких подводных лодок, которыми командование вывозило самые ценные грузы и самых нужных специалистов, например авиамехаников. Когда по радио прозвучал призыв Хирохито сложить оружие, гарнизон подчинился дисциплинированно и (надо полагать) с большой радостью.
Оставался пустячок: найти, кому сдаться. Союзники готовились вторгнуться в Японию и далеко не сразу нашли время для гарнизонов вроде кинакутского. Макги весьма желчно описывает сумятицу в Маниле. Здесь автор теряет выдержку, а повествование — художественность. Он начинает брюзжать. Через двадцать страниц автор высаживается на Кинакуте и стоит навытяжку, пока их капитан принимает капитуляцию японского гарнизона. Выставляет часовых у входа в пещеру, в которой укрылись несколько несгибаемых самураев. Организует разоружение японцев, которые измождены до последней крайности. Оружие и боеприпасы топят в море, одновременно доставляют еду и медикаменты. Макги помогает саперам натянуть колючую проволоку вокруг летного поля, превращенного в лагерь для интернированных.
Рэнди проглядывает все это по диагонали. Внезапно его взгляд цепляют слова «пронзали», «крики», «чудовищный». Он возвращается на несколько страниц назад и начинает читать внимательно.
Предыстория такова: начиная с 1940-го японцы согнали тысячи туземцев с гор острова на жаркие, нездоровые берега. Эти рабы расширяли пещеры под бомбоубежище и командный пост, улучшали дорогу на вершину пика Элиза, где разместилась станция слежения, укрепляли берег и как мухи мерли от малярии, речной лихорадки, дизентерии, недоедания и непосильного труда. Те же туземцы или их безутешные соплеменники наблюдали из редутов высоко в горах, как Шон Дэниел Макги и другие американцы разоружают японцев и сгоняют на летное поле. Весь следующий день, пока часовые делили время между пьянством и сном, туземцы в джунглях готовили копья, а едва луна прожектором осветила спящих японцев, разом высыпали из леса. Здесь Макги начинает сыпать такими словами, как «орда», «саранча», «ревущее полчище», «черный легион, вырвавшийся из ада», «вопящая масса», и другими, от которых не может отделаться. Туземцы аккуратно разоружили и уложили на землю часовых, однако трогать их не стали, потом закидали ветками колючую проволоку и хлынули на летное поле. Рассказ занимает двадцать страниц. Это, помимо прочего, история о том, как один добродушный сержант из Южного Бостона заработал нервное расстройство на всю жизнь.
— Сэр?
До Рэнди постепенно доходит, что дверца открыта, а такси стоит под навесом гостиницы «Фут Меншн». Дверцу придерживает худощавый молодой посыльный, не похожий на тех кинакутцев, которых Рэнди встречал до сих пор. Именно так Шон Дэниел Макги описывает горных туземцев.
— Спасибо, — говорит Рэнди и не забывает дать ему щедрые чаевые.
Комната обставлена мебелью, которая разработана в Скандинавии, но собрана в Кинакуте из древесины исчезающих пород. За окнами — горы, однако с балкончика видно кромку воды, разгружающийся контейнеровоз и почти весь мемориальный садик, разбитый японцами на месте резни.
