Виктор Бурцев - Алмазная реальность
– Не совсем. Мне бы очень хотелось, чтобы она после всех наших разборок оказалась жива… Дело в том, что меня переключили на разработку секты. Официально ее подозревают в тоталитарном уклоне. Ну, ты знаешь признаки…
– Да, в курсе. Кажется, и закон есть…
– Да, запрещающий любые организации тоталитарного толка. Но дело не в том. Как я подозреваю, власти охотятся за той самой микрушкой, которую ты держал в руках полчаса назад. Кстати, где она?
Таманский кивнул куда-то в комнату:
– Где-то там, на полочке…
– Ну хорошо, пусть там и лежит. Дело в тем, что эта штука… как мне кажется…
– Слушай, не тяни. Если уж начал… – Таманский положил подбородок на сжатые кулаки.
– Мне кажется, что это один из элементов для… ну, скажем, детального программирования человеческой личности.
– А снял ты ее?
– С мертвого члена секты «Край», – ответил я. – В морге… Кстати, непонятно, почему ее не демонтировали, когда он умер.
– Сам умер? – Костя профессионально поднял бровь.
– Сомнительно.
– Тогда в морге скоро начнется переполох… Можем поспеть к раздаче, если поторопимся…
– А твоя история? – спросил я, допивая кофе.
13. КОНСТАНТИН ТАМАНСКИЙНезависимый журналистЯ честно рассказал Мартину все, благо скрывать было нечего. Согласитесь, секретной информацией я попросту не располагал. Пока, будем надеяться…
Не думаю, что я ему сильно помог в его расследовании. К беглой девчушке все мои изыскания отношения не имели, а степень тоталитарности секты и прочие вещи вряд ли его интересовали. А вот микрочип мне не нравился. Сразу полезли в голову жуткие кадры. Серия первая: вот я иду по темной сумской улице, попыхивая сигареткой, ко мне подкрадывается некий мрачный тип и глушит из парализатора. Серия вторая: я на хирургическом столе, привязанный ремнями, лицом вниз, параноидального вида мужичок в медицинском халате болотного цвета ковыряется в моей шее скальпелем, намереваясь вживить мерзкую электронную штучку. Серия третья: я в числе прочих послушников секты сижу перед голографическим шаром и прилежно внимаю бредням господина Легина, бормоча себе под нос строфы о благолепии и благорастворении…
Я потряс головой и понял, что Мартин уже с минуту что-то мне говорит, а я самым подлым образом отвлекся.
– Что?
– Я говорю, что дальше?
– Заниматься каждому своим делом. И помогать друг другу по мере возможности.
– А… Э-э… – Он выразительно посмотрел на Вуду, которая, к счастью, отвернулась.
Я скорчил безразличную рожу. Мол, было и было, что уж теперь… Мартин засиял и заметил:
– А тебе неплохо бы обзавестись оружием. Пистолетом, например.
– Запросто.
Я набрал номер Коли. После недолгих попискиваний трубку сняла ветхая – судя по голосу – старушка.
– А Коли нету, – сообщила она, не дожидаясь. – Будет не скоро.
Я отключился.
– Думаешь купить? – спросил Мартин.
– А где еще взять? Ты ж не дашь.
– Не дам, – кивнул тот. – Нет свободного.
– Разберусь. Ты где обитаешь?
– Да так… – Он сделал замысловатый финт рукой.
– Ладно, давай теперь подумаем о программе действий. Я завтра должен встречаться с Легиным. Есть что-то такое, что я должен осторожно вынюхивать для тебя?
– Не думаю.
– Понадобится – скажешь. Я им, кажется, понравился, так что у меня довольно большие возможности. А ты здесь один работаешь или в компании еще нескольких головорезов?
– Один. Как перст.
– В таком случае могу тебя порадовать: господин Легин поведал мне по большому секрету, что в городе – двое агентов Тьюринга, которые могут выйти, например, на меня и поинтересоваться всякими деталями. Ты об этом что-нибудь знаешь?
– Мы с Тьюрингом не пересекаемся.
– С Тьюрингом все пересекаются, только не все об этом знают, – улыбнулся я. – Что посоветуешь делать, когда эти герои придут?
– Играй в отмазку. Ничего не знаешь, пишешь статью для желтой прессы.
– «Юропиэн геральд» не желтая пресса, – обиделся я.
– Не важно. Кстати, почему они Служба Тьюринга? Кто такой Тьюринг? Давно хотел спросить, да все как-то недосуг было… Ты ж у нас энциклопедия.
– Нету никакого Тьюринга. Был такой писатель в конце прошлого века, некто Гибсон. Он и придумал термин. А потом, когда создавали Службу контроля, какой-то умник решил не выдумывать сложных аббревиатур и дал ей привычное название.
– Как все просто…
Мы посидели еще с полчаса, попивая кофе и болтая о ерунде – о футболе, о моде, о местном пиве, которое было ниже всякой критики. Потом я вспомнил о запланированном походе в православную церковь – интересно было вставить в репортаж о секте мнение ортодоксального священника.
– Вы тут забавляйтесь, а я отлучусь.
– Мог бы не подкалывать, – надулся Мартин. Я примирительно похлопал его по плечу, погрозил Вуду пальцем и отправился одеваться.
Православного священника найти оказалось очень легко. Церковь Вознесения Христова торчала над древними трехэтажными домиками, сверкая на солнце облезлым золотом купола. Возле церкви сидели прямо на земле несколько нищих, обмотанных поверх своих лохмотьев пластиковыми лентами и утеплителем. Я обошел их стороной, потому что к подаяниям относился критически.
Внутри церкви, в гулком холоде, зябко горели свечи. Я постоял в нерешительности, не зная, куда пойти, и тут меня окликнули:
– В первый раз в храме?
Откуда-то из полумрака возник низенький попик с густой бородой. Он подошел ко мне.
– Да нет… Приходилось.
– Отрадно. Сейчас мало кто ходит в церковь. Православие не в почете… Католицизм, восточные религии… – вздохнул попик и представился: – Отец Петр.
– Константин Таманский, журналист, из Москвы.
– Это как же, к родным приехали? – с интересом спросил отец Петр.
– Пишу. О сектантах ваших…
– А-а, эти… – сердито сказал отец Петр. – Вы как, торопитесь?
– Я, собственно, вас и искал.
– Тогда пойдемте поговорим.
Попик провел меня в уютную комнатку, быстренько собрал на стол нехитрую снедь, несмотря на мои вежливые отказы, налил по рюмочке из пузатого графина с коричневой жидкостью.
– Калганная настойка, – сказал он. – Сам делаю. И продукты почти все с огорода, свои… Вы не бойтесь, у меня чистые, я обрабатываю. А то на рынке у нас такое продают! Мы выпили.
– Одни старушки к нам ходят, – пожаловался отец Петр, жуя котлету. – Молодежи никакой. А к ним так и прут…
– К ним – это к «Краю»? – уточнил я.
– Конечно. Я уж не знаю, как и быть дальше. А что вы писать будете? – Пока не знаю, – признался я. – Но не очень мне нравятся эти люди.
– Какое там не очень! Кошмарные люди! – воскликнул поп. – Что интересно, посмели даже, наглые, ко мне прийти. Говорят, сворачивайте, батюшка, свою контору, все равно никто к вам не ходит… Я говорю: а зачем? А они: лживая у вас религия, и Бога вашего нету, так к спасению не придешь. Я, значит, выхожу у них лжец и еретик.
– И что вы?
– Ничего. Прогнал. Двое их было, оба киберы. У меня там над входом детектор стоит. Распоряжение патриархии такое было – в храмах детекторы ставить, чтобы отслеживать ситуацию. Оно бы и ни к чему уже, а я до сих пор ношу. – Отец Петр показал маленький приборчик, пристегнутый на руку на манер часов. Довольно примитивный детектор, показывающий не степень КИ, а просто наличие таковых. Прошел кибер в храм – у отца Петра сигнал сработал. – Так что вы хотели спросить?
– Да, собственно, хотел узнать ваше мнение. Чем они вам не нравятся, эти сектанты? Вроде никого не трогают, если посмотреть со стороны, проповедуют благо…
– Благо? Может, и благо, только для кого? – Отец Петр налил еще по рюмке. – Нет, конечно, людей они по ночам не режут и кровь младенцев не пьют, но… Скажите сами: вам они по сердцу?
– Нет.
– Вот видите. Они как чума, истинно говорю я вам. Никто не ждет беды, а беда придет, ой придет…
Я посмотрел ему в глаза и внезапно понял, что священник – сумасшедший. Безопасный для окружающих, тихий, но сумасшедший. Он что-то говорил, поводя руками и топорща бороду, маленький и круглый в своей рясе… Фанатик. Дай ему гранату, скажи взорвать штаб-квартиру Легина и компании, и он пойдет и взорвет во имя Господа. Не от хорошей жизни он тут свихнулся. Русская православная церковь вообще переживала не лучшие времена, вот уже третий десяток лет, как я мог заметить, – и отец Петр не был исключением. Расстрелял ведь толпу католиков пензенский священник лет шесть назад. А покушение на Папу Римского, которое готовили несколько семинаристов еще в начале века? С тех пор папы к нам не ездят, хоть и сменилось их уже три…
Кстати, отца Петра нужно иметь в виду.
Эта мысль родилась где-то в специальном отсеке моего мозга, в той части, которая ведала подлостями и интригами. Конечно, я не собирался всерьез обвешать священника взрывчаткой и послать к Легину, но использовать его…
