Брюс Стерлинг - Зеркальные очки
Цитрин расправляет подол, а Кремень замечает все ту же зверушку, устроившую себе гнездышко в складках ее коричневого платья. В неестественно больших глазах отражаются экраны мониторов.
— Пора бы представить предварительный отчет, мистер Кремень, — говорит она. — Но сердце у вас бьется слишком сильно. Расслабьтесь, расслабьтесь — думайте, что все зависит от этого разговора.
Кремень и рад бы, но присесть ему не предлагают, и каждое слово его — он уверен — внимательно взвесят.
— Итак… Каковы ваши впечатления от мира, созданному мною и другими, подобными мне?
Заслышав самодовольное превосходство в голосе Цитрин, Кремень отбрасывает осторожность и почти кричит:
— Этот мир несправедлив! — Медлит, но честность заставляет его продолжить. — Он красив, ярок, часто — волнующ, но по сути своей — несправедлив.
— Прекрасно, мистер Кремень. — Кажется, Цитрин довольна его взрывом. — Вы открыли для себя главное противоречие нашей жизни. В куче дерьма таятся драгоценные камни, в смехе — слезы, и как отделить одно от другого, никто не знает. Но боюсь, не во мне причина мировой несправедливости. Несправедливость наличествовала, еще когда я была ребенком, и осталась, несмотря на все мои усилия. Может быть, я даже чуть увеличила неравенство. Богатые стали богаче, бедные по сравнению с ними кажутся еще беднее. Тем не менее в конце пути смерть подстерегает даже титанов.
— Но почему вы не прикладываете больше усилий, чтобы изменить положение вещей? — допытывается Кремень. — Это же должно быть в ваших силах.
Первый раз он слышит, как Элис смеется, и этот звук напоминает ему собственный горький смех, больше похожий на карканье.
— Мистер Кремень, — объясняет она, — я направляю все свои усилия, чтобы остаться в живых. Я не о теле — о нем заботятся машины. Я имею в виду угрозу убийства. Вы оценили стиль ведения бизнеса в нашем мире?
Кремень не понимает, о чем она, и признается в этом.
— Давайте тогда я расскажу, вкратце. Может быть, тогда вы взглянете на некоторые вещи иначе. Вы в курсе заявленной цели Второго конституционного съезда, не так ли? Сформулирована она была крайне высокопарно: «дать волю преимуществам американской системы ценностей», «встретить иностранных конкурентов лицом к лицу, гарантируя победу американского бизнеса, прокладывающего дорогу к демократии во всем мире» и тэ дэ. Очень красиво звучит. Но результат получился иным. Бизнес не привязан к политической системе per se[74] Он сотрудничает до тех пор, пока это в его интересах. А главными его интересами являются рост и господство. Как только учреждение ЗСТ освободило корпорации от всех ограничений, они вернулись к извечной битве, которая идет по сегодняшний день.
Кремень пытается переварить услышанное. В ходе путешествия ему ни разу не довелось увидеть открытых проявлений войны, тем не менее напряженность чувствовалась везде. Конечно же, Цитрин преувеличивает. Зачем делать из цивилизованного мира макроверсию анархических Брунглей?
— Вы когда-нибудь задумывались, мистер Кремень, почему вдруг Брунгли остались такой болезненной язвой посреди большого города? — как будто прочитав его мысли, спрашивает она. — Почему люди там живут в нищете?
Внезапно, подчинившись бессловесной команде, экраны мониторов начинают транслировать сцены из жизни Брунглей. Кремень ошарашен. Вот жестокое лицо его юности: провонявшие мочой улицы, накрытые тряпками силуэты на полпути между сном и смертью, хаос вокруг офиса Иммиграционной службы, увенчанная колючей проволокой изгородь над рекой.
— Брунгли, — продолжает Цитрин, — это спорная территория. Причем уже восемьдесят с лишним лет. Корпорации не могут договориться, кому ее разрабатывать. Любое улучшение, произведенное одной из них, тут же уничтожается командой конкурентов. Подобная патовая ситуация характерна для мира в целом. Каждый возжелал, чтобы его вытянули в рай земной за завязки собственного кошелька, точно кришнаита за его косичку. Но вместо этого мы получили мир, состоящий из лоскутков феодальных владений.
Представления Кремня пошатнулись. Он шел сюда, ожидая вопросов, предвкушая возможность высказать все то, что он считал своими выводами. Вместо этого ему прочли лекцию, его провоцировали, как будто Цитрин решала, является ли он достойным партнером для дискуссии. Но прошел он испытание или провалил его?
— Хватит на сегодня, мистер Кремень, — разрешает его сомнения Элис. — Ступайте и подумайте. Мы еще поговорим.
На протяжении трех недель Кремень встречается с Цитрин почти каждый день. Они вместе исследуют бесконечный спектр ее деловых интересов. Кремень постепенно становится более уверенным в себе, озвучивает собственные мнения и наблюдения гораздо тверже. Они не всегда находят общий язык, но Кремень ощущает странное чувство родства и близости с этой древней женщиной.
Иногда даже кажется, что она учит его, как мастер ученика, и гордится его успехами. Но бывает, она уходит в себя, отстраняется.
За это время произошли и другие перемены. Хотя Кремень больше не спал с Юнь с той памятной ночи, он более не ассоциирует ее с сиреной, этот образ перестал возникать на портретах. Они стали друзьями, Кремень часто видится с нею, наслаждается ее компанией, бесконечно ей благодарен за ту роль, что она сыграла в спасении его из Брунглей.
За его разговорами с Цитрин постоянно наблюдает ее зверушка. Это загадочное существо беспокоит Кремня. В Цитрин он не видит и следа эмоциональной привязанности, не может понять, зачем ей сдалось это животное.
В один прекрасный день он наконец так прямо и спрашивает.
— Крошка Египет позволяет мне видеть вещи в правильной перспективе, мистер Кремень. — Ее губы чуть вздрагивают в намеке на улыбку. — Вы, должно быть, не узнали породу?
Кремень подтверждает свою неосведомленность.
— Это Aegyptopithec.us zeuxis[75] мистер Кремень, ее вид процветал на Земле несколько миллионов лет назад. На сегодняшний день — единственный существующий экземпляр. Клон, вернее, образец, восстановленный из ископаемых клеток. Она — наш с вами предок, представитель человечества на Земле в то время, когда еще не существовало гоминидов.[76] Я глажу ее и размышляю, как мало нас разделяет.
Кремень разворачивается и шагает к выходу, охваченный странным отвращением; виной тому и древность обезьянки, и внезапное откровение ее хозяйки.
Больше Элис Цитрин он не увидит.
Ночь.
Кремень в одиночестве лежит на постели, проигрывая изображения с монитора, касающиеся истории периода «до ЗСТ», о которой он и не подозревал.
Истории, о которой он и не подозревал.
Внезапно раздается оглушительный треск, как будто произошел одновременный разряд тысяч гигантских электрических дуг. И в ту же секунду происходят две вещи:
— Кремня на миг охватывает головокружение;
— его глаза перестают функционировать.
И вдобавок к этим неприятностям мощный взрыв где-то над головой сотрясает всю башню.
Кремень вскакивает на ноги, как был — в одних трусах, босой, словно вернулся в Брунгли. Он не может поверить, что снова слеп. Но так оно и есть. Добро пожаловать в мир запахов, звуков и ощущений.
Повсюду орет сигнализация. Кремень бежит в гостиную, смотрящую в город бесполезными сейчас окнами. Подходит к двери, но та не открывается. Он тянется было к ручному управлению, но раздумывает.
Что он может сделать, пока слеп? Бродить без цели, мешаться на пути? Лучше остаться здесь, переждать.
Кремень вспоминает о Юнь, почти ощущает запах ее духов. Конечно, она вскоре спустится, чтобы объяснить происходящее. Точно. Он подождет Юнь.
Три минуты Кремень нервно бродит по номеру. Он не может смириться с потерей зрения. Он знал, что это когда-нибудь случится.
Сигнализация смолкает, и Кремень слышит — скорее чувствует — шаги в коридоре, приближающиеся к его номеру. Юнь, наконец? Нет, что-то не так. «Ощущение жизни» подсказывает ему, что за дверью — незнакомец.
Инстинкты Брунглей берут свое: он перестает размышлять о происходящем, все решают лишь скорость и чувство опасности.
Оконные шторы перевязаны тонкими, но прочными бархатными шнурами. Кремень торопливо срывает один и занимает позицию сбоку у входной двери.
Взрывная волна выбивает ее, чуть не валит Кремня с ног, но равновесие удается восстановить. Во рту появляется привкус крови. И в этот миг внутрь вихрем влетает незнакомый мужчина.
Кремень тут же наскакивает на крепкую спину, обвив ноги вокруг талии, а шнур — вокруг горла.
Незнакомец отбрасывает пистолет и со всей мочи врезается в стену. Кремень чувствует, как ломаются ребра, но изо всех сил напрягает мускулы, затягивая веревку.
Парочка, сомкнувшаяся в непристойной позе, шатается по комнате, разбивая попадающуюся на пути мебель и вазы.
