Семнадцатая жена - Страда Дион
Роберт почувствовал, как его уносит на волнах ароматов, он уже не аплодировал, не кричал, он сидел, откинувшись на спинку стула, и с блаженной улыбкой следил взглядом за разворачивающимися перед глазами непроходимыми цветочными джунглями. С усилием повернув голову, он увидел, что большинство гостей ведёт себя точно также, и даже танцоры и акробаты словно поддались своим собственным цветочным чарам, став счастливееи медлительнее. Спустя час шоу закончилось, гирлянды под последние громкие ритмы распались и разлетелись по залу цветочным фейерверком, устлав все поверхности яркими красками, отчего прекрасные ароматы стали совсем нестерпимыми. Грянули нестройные и ленивые, но восхищённые овации, участники шоу стали покидать зал. Где-то на краю сознания Роберта прошло воспоминание о прочтённом отчёте, что цветы для шоу вроде как завезли с одной из оранжерей, принадлежащей мисс Фокс. Как хорошо устроились люди — и выгодные сделки заключили и отдохнули, и заработали на самом факте организации.
Не успел ещё Роберт уйти от мысли о доходах Калисы Фокс, как его отбросило вместе со стулом, столиком и соседями к стене яруса амфитеатра. Он оглох от раздавшегося треска мебели, звуков битой посуды, запоздалых удивлённых и испуганных криков, звона люстры и скрежета металла, утробно распространившегося по всему лайнеру от нижней до верхней палубы. Сверху донёсся рокот взрыва. Помощник Михаэля от неожиданности и удара затылком в испуге закрыл глаза, открыв их, он обнаружил себя упавшим со стула, под поваленным столом и накрытым скатертью, от любого движения скрипели осколки посуды, в воздухе продолжал висеть ставший тошнотворным аромат тысяч цветов. Рядом стонал его сосед, испанский промышленник, в момент удара он привстал со своего стула, чтобы дотянуться до графина.
На четвереньках Роберт выполз из-под стола и окинул взглядом «Золотой Дворец», наполнявшийся безотчётным паническим страхом. Везде поваленная мебель, разбитые вазоны с цветами, часть крепежей сценического оборудования не выдержала перегрузки, и теперь создавалось впечатление, что сцену вырвало декорациями Юлии Девил и звуковой техникой. Роберт заметил несколько бесчувственных тел, которыезаняли места поближе к колонкам, массивная аппаратура, словно ледокол, пробила себе путь через столики. Портеру не повезло больше всего — по инерции всех откинуло через огромный зал к основанию амфитеатра, где теперь громоздилась груда сонно шевелящихся тел и обломков. Ярусы последнего тоже представляли собой разорённый лисами курятник, но здесь жертв должно было быть меньше, ложам повезло больше всех. Люстра ещё продолжала угрожающе вибрировать, из-за специфики креплений, которых практически не было видно, она напоминала трясущееся в лихорадке солнце. Поднятый ударом в воздух вихрь цветов начинал оседать, словно кто-то запустил конфетти, или в зале пошёл разноцветный снег. Затылок нестерпимо ныл от удара.
Крики и стоны стали громче, кто-то начал звать охрану, в воздухе на всех языках витали два преобладающих над разумом слова: «теракт» и «рифы». Наконец одни из дверей распахнулись и в «Золотой Дворец» практически вломилась толпа из служб безопасности, врачей и персонала лайнера. Начался омерзительный цинизм — охранники искали только своих шефов, игнорируя всех остальных пострадавших, порой едва ли, не расталкивая посторонних ногами. На бедных стюардов, которые поголовно в момент аварии были на лестницах амфитеатра или стояли между столов и потому пострадали больше всех, вообще никто не обращал внимания. Из «Золотого Дворца» потянулась вереница носилок, учтивые руки бережно подхватили соседа Роберта и понесли к выходу. Наконец обратили внимание и на него, врач сказал что-то неразборчивое про степень сотрясения мозга и порезы и поспешил к следующему. Роберту удалось сесть, прислонившись спиной к поваленному столу. Ему совсем ничего не хотелось делать, он пребывал под властью некой грёзы, казалось в воздухе витал опиумный дурман. В причудливой призме замедленного восприятия, чудилось, что и все давно зашедшие в «Золотой Дворец», врачи, стюарды, тоже стали медлительней, спокойнее, лениво передвигаясь от одного пострадавшего к другому. Но паники это не умаляло, она наоборот только нарастала, все только сейчас начинали понимать произошедшее, и механизм истерики запускался с опозданием в минуты. Лайнер продолжал скрежетать и вибрировать — они что, продолжали двигаться, так долго?
Новой иллюзией стал наклон пола, и слишком поздно Роберт и все остальные поняли, что это не им не кажется: лайнер разворачивается и заваливается на бок, продолжая двигаться, скрежеща всеми своими крепежами и заклёпками. Пострадавших стали заносить обратно в зал, а куда им было ещё деться? До кают от «Золотого Дворца» далеко, а оставаться в атриуме или коридорах ещё опаснее, чем здесь, возможно всё ограничится небольшим креном. Но у «Падишаха» на этот счёт оказались другие соображения.
Вместе с мебелью, битым стеклом и другими пассажирами Роберт заскользил к правой стене зала. Крики из портера стали душераздирающими, амфитеатр и ложи лишь стонали и ругались. Лайнер ещё раз содрогнулся всем корпусом, отметив этим то, что окончательно лёг на борт. Роберт едва не сорвался в зияющие пропасти лож, на него сверху упала женщина, стул и обломок деревянной балюстрады, воздух наполняли омерзительные цветы. Попытавшись выбраться из-под груза, помощник Михаэля едва не попал под обвал из кусков аппаратуры, оказавшихся после удара в портере, а теперь упавших в ложи.
Роберт посмотрел вперёд и закричал сам: на них двигалась, сияя ночными огнями, набережная. Белоснежная яхта с силой ударилась о купол, которым «Падишах» был полон решимости взрыть пляж, по стеклу разошлась угрожающая паутина трещин. Наконец освободившись, Роберт начал ползти в сторону, противоположную главному входу, он не отдавал себе отчёта в действиях, он просто не мог лежать без движения. Наверху усилились угрожающие скрипы, на которые до этого он не обращал внимания. Молодой человек всё-таки повернул голову на шум. Огромная, великолепная люстра, украшение «Золотого Дворца», висевшая посередине зала, сместилась под опасным углом. В следующее мгновение раздалась канонада хлопков, металлический звон, и, озарив на прощание предметы и искажённые лица людей вспышкой света, хрустальный колосс, под аккомпанемент леденящих криков, рухнул, погребя под собой всю правую сторону амфитеатра.
Ванда торопливо перекладывала вещи из сумки в сумку, старясь всё уместить и не помять. Посмотрев на своего мужа Анджея, дремавшего в кресле с их дочкой на руках, обхватившую его своими пухленькими ручонками, она раздражённо прошипела:
— Я говорила, что последнюю ночь надо провести в отеле. Спокойно собраться и выспаться перед перелётом. А всё из-за того, что кто-то не посмотрел на время отлёта.
Анджей что-то невнятное пробурчал ей сквозь дрёму. Ванда подошла к нему вплотную:
— Хватит спать, ты в ванной ничего не забыл?
— Да не сплю я. Сейчас пойду, посмотрю, — открыв слипающиеся глаза, он аккуратно переложил девочку в освобождённое кресло и побрёл в ванную комнату.
Не то чтобы отдых на Мальдивских островах, в Мале, в отеле с видом на бескрайний океан был так уж плох, но точно не стоил затраченных на него денег. Можно было неплохо отдохнуть где-нибудь и поближе. А теперь Ванде ещё в одиночку предстоит разбираться со всеми дорожными хлопотами, на бесчувственное тело рассчитывать не приходилось.
Тем временем дочка всё-таки проснулась, слезла с кресла и неровными шагами прошла в противоположный конец комнаты — к огромному панорамному окну с видом на пресловутый Индийский океан. Всё сверкало разноцветными ночными огнями, шумела гуляющая, но уже редкая праздная толпа, мигали фонари яхт и лодок, а небо ещё и не собиралось готовиться к рассвету — он наступит только через пару часов.
— Мама, смотри какие яркие огоньки, там кораблик? — девочка пролепетала сонливым голосом, обернувшись на мать и указывая вытянутой рукой на сияющие во тьме снопы ярких огней.
