Александр Щёголев - Свободный Охотник
— Я не стану брать тебя в плен! — взрывается тот. — Я убью тебя так же, как ты убил ее!
Поединок продолжается. Впрочем, прерывался ли он хоть на мгновение? Капсула и корабль по прежнему неподвижны, но это перемирие обманчиво. Отслеживается каждое шевеление экситонных лучей, контролируется любое изменение фокусировки боевых призм, просчитываются все возможные маневры — как свои, так и чужие. Пилоты старательно угадывают потаенные мысли друг друга. Напряжение возрастает до максимума…
— Стоп, мальчики, отдохните!
На связи объявляется новый собеседник. Многорукий Дедушка трех Клонов, он же Повар Гной. Как всегда, видна только его улыбка — вечная, бессмысленная, полуреальная. Это вторжение во Всеобщую отнюдь не было для соперников неожиданным.
— Когда ты помог мне избежать нападения в мертвом гипархате Энергии, — опережает Свободный Охотник всех, — я долго удивлялся, зачем ты это сделал. Теперь понял: чтобы выждать и напасть самому.
— Останови свой бег, Неуловимый, — с торжественной неторопливостью двигаются огромные губы. — Доверься мне.
— Иначе твои родственники доблестно перетряхнут эти дряхлые пузыри по всем координатам, — соглашается беглец. — А если жертв с вашей стороны будет слишком много, ты попросишь своих безголовых внуков сделать из гостиницы сплошную дыру. Угадано?
— Тактику нашего Союза ты изучил прекрасно.
— «Тактика», — усмехается герой. — Отключи бластомерам мозги и круши все вокруг.
— Его бег остановлен навсегда, Дед! — врывается в разговор пилот штурмовой капсулы. — Он будет стоять здесь до тех пор, пока я не решу, что с ним сделать дальше!
— Подожди, малыш, дай мне побеседовать с человеком, — озабоченно просит воровской председатель.
— И пусть он молится своим Системам, чтобы ты беседовал с ним подольше. Я потерплю.
— Вот и хорошо. — Улыбка приветливо расползается, растягивается от одной поверхности корабля до другой. — Надеюсь, Неуловимый, ты не обиделся на нашего Папочку. Это один из трех моих сыновей, познакомься. Хотя, я вижу, вы уже успели познакомиться…
— Твой сын?
— Еще и мой личный лоцман. Лучше, чем он, ориентируешься в Метро только ты, но у тебя есть Полная Карта, а у него — ничего кроме мозга и органов чувств. Я с наслаждением назначил его своим сыном, когда он размножился до целого Клона.
— Ты надеешься, Многорукий, что меня заинтересуют никчемные подробности вашего образа жизни?
— Я очень на многое надеюсь, гип.
Улыбка все растягивается и растягивается, смыкаясь в прямую линию. Это несомненный знак благорасположения.
— Ведь было время, — говорит Многорукий Дедушка, — когда мы с тобой сражались на одной стороне. Помнишь, друг? Ты здорово помог мне своими советами и своими маршрутами.
— Помню, друг председатель. Жаль, что теперь я — на одной стороне, а ты с надстаевым Бархатным — на другой.
— Я тебя уже просил — не торопись с выводами, гип. Ты, конечно, можешь еще повоевать и даже разложить по спектру десяток моих неуклюжих «дыроколов», не опасаясь ответного удара из боевых призм, но результат не изменится. Твой «Универсал» все равно попадет в столкновение и будет отбуксирован.
— Пиратская тактика, — ворчит Свободный Охотник. — А тебе не приходит в голову, Многорукий, что есть и другой вариант…
— Приходит, — торопится ответить Повар Гной. — Я помню о твоем другом варианте, иначе зачем бы мне вести этот диалог? Подвиг, совершенный твоим отцом, впечатляет меня до сих пор, честное слово. Обидно, если ты выберешь что-нибудь подобное, не обидно даже, а глупо, потому что я ведь не собираюсь ничего у тебя отнимать.
— Вот как?
— Что касается моих контактов со звероидами, то я затеял все это только по одной причине — чтобы друг Неуловимый наконец побывал у меня в гостях. Другого способа я не придумал, признаюсь тебе со всей откровенностью. Я не враг Галактики, уж ты-то должен знать.
— Да, Повар, когда-то я знал это. Что же с тех пор с тобой случилось?
— Ты мне не веришь? — уголки губ досадливо вздергиваются. — Тогда взгляни сюда.
Человеческий рот открывается широко-широко, распахивается, как шлюз летающей крепости, выпуская в пространство подготовленные заранее записи. Неуловимый хочет доказательств? Вот они, наслаждайся. Где-то глубоко в Центре, в одном из тех мест, куда не доберется ни человек, ни тварь, упрятана секретная ферма. Хотя, на ферму этот объект мало похож, поскольку ничего съестного здесь не синтезируют. Это родильная матрица параллельного типа, в каждой из ячеек которой — инкубатор (четырнадцать кювез, вписанных в додекаэдр). А в каждой кювезе пищит и копошится… маленький звероид! Что за жуть, что за рассадник галактической нечисти? Очень просто: звероидов специально выращивают, чтобы использовать их тела для выработки клеточной массы. Рядом с родильной матрицей расположен питомник, рядом с питомником — кипящий чан коллектора. Тошнотворная картина разжижения еще живых существ, визжащих от боли и страха. Будничная, безрадостная работа по умерщвлению едва подросших тварей… Трудно подобрать более сильное доказательство ненависти к общему врагу, не так ли, высокородный гип?
— А с людьми ты не пробовал организовать чего-нибудь похожего? — уточняет Свободный Охотник. — Технически это гораздо проще.
— Шутишь, — понимает Повар Гной, возвращая в канал связи свою улыбку. — Каждый раз ты застаешь меня своими шутками врасплох… Нет, к сожалению, эта ферма пока единственная, экспериментальная.
— Если я шучу, то ты попросту тянешь время, пытаясь удержать нас в этой ловушке. Твои стаи опаздывают, я их прекрасно вижу. Говори, что ты хочешь мне предложить, вождь бластомеров?
— Вождь… Хорошее слово, спасибо. Да, власть у меня есть, Неуловимый, ты прав. Пора подумать о признании.
— Похоже, поиск затерянных свалок и заброшенных баз тебя уже не интересует?
Улыбающийся рот застывает на мгновение, словно собираясь с силами.
— Предложение простое: пусть восстановленный гипархат Узора станет одним из Клонов.
Герой непроизвольно отшатывается:
— Твоим? У тебя их три, Многорукий Дедушка.
— Твоим, разумеется. Хотя, какая разница, чьим? Присоединишься к моему Союзу, когда сам захочешь. Монополия на Полную Карту также останется у тебя — лично у тебя, Неуловимый. Гарантии сохранения твоей монополии мы можем обсудить немедленно.
— Монополия — ключевой вопрос, председатель.
Повар Гной говорит, тщательно подбирая слова:
— Я уважаю твои сомнения, друг, ибо мы живем в мире всеобщего обмана. Именно поэтому я подготовил несколько схем нашего будущего взаимодействия. Рассмотри их, прежде чем примешь решение. Возможно, там обнаружатся слабые места — укажи, я заранее согласен со всеми твоими возражениями.
Свободный Охотник молчит, откликается не сразу.
— Как ты собираешься меня клонировать? — хрипло спрашивает он. — Эмбрионы будешь проращивать, реципиентку свою предложишь? Или получишь полный набор хромосом другим способом?
— Об этом — позже. Я не склонен доверять технические подробности Всеобщей. Тем более, тебя ведь другой вопрос беспокоит, мы же понимаем.
— И что же вы там понимаете?
— Девочка из Сорок Седьмого принадлежит тебе и только тебе. Никто не посмеет навязывать великому гипу наши семейные традиции.
Вновь Свободный Охотник молчит.
— Стань мне сыном, — расползается по кораблю ядовитый голос. — Я назначу тебя отнюдь не Четвертым, нет, я назначу тебя Первым…
Он молчит, потому что все сказанное — слишком мерзко, чтобы продолжать эти словесные игры. Потому что безвыходность ситуации с каждой новой фразой обретает вещественную силу. Потому что ему стыдно, как никогда прежде… И вдруг не выдерживает третий из участников этой беседы, до сих пор выполнявший свое обещание не вмешиваться.
— Вы хотите оставить Неуловимому его женщину?! — кричит несостоявшийся Дедушка. — Я предвидел это! Я предвидел!
Терпение изменяет пилоту штурмовой капсулы: разом вспыхивают обе его боевые призмы. Однако разрушительные импульсы нацелены вовсе не на «Универсал-Плюс», завернутый в несколько слоев защиты, а на один из Входов. Вскипает холодное пламя, турникеты уничтожены. Призма мгновенно фокусируется на следующем Входе, превратив и его в роскошную радугу, затем — на следующем. Замысел врага становится ясен — заткнуть как можно большее число дыр, связывающих зал с гостиницей. Враг ведь не знает, в котором из пластиковых пузырей прячутся Хозяюшка с Ласковым, зато он способен лишить их возможности вернуться. Достаточно отсечь трехмерный жилищный комплекс от Метро — ниточка за ниточкой. Это опасно. Очень опасно.
— Ты не получишь свою женщину, Неуловимый! — рыдает от счастья обезумевший мститель. — Ты никогда ее больше не увидишь!
