Александр Чубарьян - Точка невозврата
– Серьезно? Чем занимается?
Джамба посмотрел на него, покачал головой, спрятал зажигалку.
– Зачем ты сюда пришел, брат?
– Есть тема, которая тебя заинтересует.
Джамба взглянул на Стаса:
– Нет, брат. Не заинтересует.
– Ты даже не знаешь…
– Знаю. На днях сюда приходил имп из «Волхолланда». Искал его, – ткнул пальцем в Стаса. – Потом он ушел, а мы похоронили трех наших парней. Поэтому меня не заинтересует твоя тема.
Такой реакции Ринат не ожидал и несколько растерялся. Покосился на Стаса, но тот с невозмутимым видом смотрел в сторону, словно речь шла не о нем.
– Ты боишься корпорации, Джамба?
– Брат, я реалист и не хочу терять своих людей, впутываясь в непонятные авантюры. Честно говоря, я вообще удивлен, что ты пришел ко мне. Разве твоя компьютерная подружка не может тебе помочь?
– Нет, – мрачно отрезал Ринат. – Она помочь не может.
– Или не хочет. Чего тебе не хватает, брат? Зачем ты опять лезешь куда не следует?
– Джамба, давай я сам буду решать, как мне жить и куда мне лезть.
– Без проблем, – легко согласился негр. – Вон дверь – иди и решай.
Надо было сбавлять обороты.
– Джамба… – Ринат примирительно поднял руки, показывая, что не хочет ссориться. – У нас есть закладка боевого ИскИна. Развитая, готовая к инсталляции. Если поможешь найти покупателя, ты неплохо заработаешь.
– Зачем мертвому деньги? – Джамба покачал головой. – Нет, брат. Я не в теме.
Он был непреклонен и, похоже, свое мнение менять не собирался.
– С каких это пор ты стал таким? – спросил Ринат.
– Каким – таким?
Ринат побоялся сказать напрямую. Уклончиво ответил:
– Раньше ты был другим.
– Раньше все мы были другими. Что ты имеешь в виду? Что я стал трусом? – Белки его глаз сверкнули, он смотрел на Рината не мигая. – Что молчишь, брат? Боишься сказать? А я не боюсь. Не боюсь признаться в своей трусости.
Он поднялся с дивана, прошелся вдоль стены, отделанной графическим пластиком, проведя по ней ладонью. Повернулся.
– Это не мы ушли в Гарлем. Нас загнали сюда, как стадо баранов. Куба, Ямайка, Гаити – когда у них начались проблемы с католиками, сюда приехало много влиятельных людей. Тех, кто что-то мог сделать. Где они все? Либо приняли существующие здесь правила, либо отправились к праотцам. Посмотри на Маленький Китай – там действует около десятка различных тонгов, но они не могут объединиться. Знаешь почему?
– Разделяй и властвуй, – впервые нарушил молчание Стас.
– Мы здесь варимся в собственном соку, и нам не дают достичь больше того, что мы заслуживаем. Я не знаю, кому это выгодно – правительству, корпорациям, церкви или Алисе. Но это так. Пока ты соблюдаешь правила – ты жив. Нарушил правила – аминь. Я боюсь не за себя. Я боюсь за своих людей, за их семьи. Они верят мне, и если я нарушу правила, то предам их. Извини, брат. Ты пришел не туда. Уходи.
– Черт! – выругался Ринат. – Джамба…
Недоговорил. Поднялся с места. Виновато посмотрел на Стаса, опустив голову, шагнул к двери.
Стас перегородил ему дорогу, а когда тот остановился, обошел его.
– Ты правильно сказал, – громко произнес Стас, глядя на Джамбу. – Вас сюда загнали, как стадо баранов. А знаешь почему? Потому что вы и есть бараны. Вы прекрасно понимаете, что ваш удел – сдохнуть на бойне под ножом мясника, но тем не менее вы идете на эту бойню, опустив головы, и единственное, что вы еще можете, – это блеять, доказывая себе и друг другу свою индивидуальность. Вы привыкли, что есть пастух, который устанавливает правила, вы боитесь их нарушить не из-за того, что есть кнут, для вас это невозможно. Точно так же, как перепрошитый мульт не может нарушить волю своего хозяина.
С каждым словом лицо Джамбы менялось. Белки налились кровью, ноздри расширились, пальцы сжались в кулаки.
Стас видел это, но ему было наплевать. Он продолжал:
– Я был мультом. Мой мозг перепрошивали, в него прописывали плавающий линк, в него заливали вирусы и закладку ИскИна. Сомневаюсь, что ты сейчас понял хотя бы половину того, о чем я говорю, но это не важно на самом деле. А знаешь, что важно?
Он подошел к Джамбе. Казалось, этот разъяренный бык, который был на двадцать сантиметров выше и на полцентнера тяжелее, убьет сейчас наглого сопляка одним ударом.
– Разница между нами – вот что важно. Я – хозяин своей жизни. И никому не позволю управлять собой. Даже на уровне программирования мозга. А тебя и затачивать не надо. Тебя достаточно напугать, чтобы ты превратился в марионетку. Вот и вся разница между нами… брат. – Стас криво усмехнулся.
Джамба должен был ударить. Понятно, что у него ничего бы не вышло, но он должен был это сделать.
Ринат даже представил, как негр размахивается и его огромный кулак летит в челюсть. Стас легко уходит от удара и…
Джамба повернулся, снова сел на диван. Он выглядел невозмутимо, лишь глаза своим сверканием выдавали его.
– Ладно, – сказал он. – Допустим, ты меня убедил. Чего вы хотите?
– Помоги найти покупателя на закладку.
– На искусственный интеллект?
– Боевой ИскИн. Цена – три миллиона евро. Ты получишь десять процентов. – Стас говорил настолько уверенно, что вызвал у Рината чувство беспокойства. Не прокатят ли его, не пустят ли по борту?
– Три миллиона за программу? Не слишком ли…
– Не слишком, – отрезал Стас. – Она стоит дороже, но у меня нет времени. Примерно через сутки, если ее не перекинуть в подходящий носитель, она уничтожит и меня, и себя.
– Брат, я что-то не понимаю…
– Джамба, не забивай себе голову деталями. У тебя есть выходы на «Такечи апгрейд»? Передай им, что есть готовая закладка боевого ИскИна стоимостью в три миллиона евро. Деньги темным переводом на нейтральный счет и предоплатой.
– Предоплатой?
– Я никуда не денусь, – приблизился Стас. – Закладка находится в мозгу, и, если в течение суток ее не снять, деньги мне уже не понадобятся.
Джамба задумался на несколько минут. Гости терпеливо ждали. Стас выглядел спокойным, а вот Ринат нервничал, ощущая свою бесполезность: инкубатор уже встретился с Джамбой, и посредник теперь как бельмо в глазу.
– Двадцать, – сказал Джамба, неотрывно глядя в глаза Стаса и вытаскивая из кармана капсулу передатчика. Вставил ее в ухо и повторил: – Двадцать.
– Хорошо, – легко согласился Стас. И эта легкость тоже не понравилась Ринату. – Ты получишь шестьсот штук, а мы – все остальное.
Им выделили комнатушку в каком-то подвале.
Джамба сказал, что придется немного подождать.
Стас не спорил. Он выглядел вялым и заснул почти сразу, как вошли.
* * *Дрянная погодка. Из придорожного отеля она кажется еще омерзительней. Возможно, это из-за грязных окон, а может, причина – холод, от которого не спасают два обогревателя и полбутылки вина.
Надо было пить водку.
Поначалу он смотрит на меня. На единственного посетителя в этот час в баре отеля. Смотрит, как уплетаю горячего цыпленка, и глотает слюну. Потом приближается. Только сейчас замечаю, что вместо ноги у него неуклюжий мехпротез, похожий на лапу чудовища.
– Извини… те, – хрипло говорит он.
Смотрю в сторону. Мне неинтересно, что он скажет. Мне не интересен он сам. Так же, как его жизнь. Жизнь неудачника.
– Извините… – повторяет он. – У меня сейчас очень тяжелый момент в жизни, и я вас просто по-человечески прошу, не дайте сдохнуть с голода.
Смотрю на него и понимаю, что его грязный вид напрочь отбил мне аппетит.
– У всех бывают тяжелые деньки. – Смотрю на его протез и добавляю: – Ну, или годы.
Он проглатывает мою насмешку. Смотрит на хлебницу. Сипит:
– Хотя бы хлеба дай. Желудок сводит.
Меня коробит, что он перешел на «ты».
Он говорит тихо. Боится охранников, готовых проявить служебное рвение на бездомном бродяге в рваной куртке и стоптанной кроссовке.
Слегка повышаю голос, чтобы привлечь внимание бармена:
– На соседнем столе такая же хлебница, только с отключенным подогревом. Тебе без разницы, какой хлеб, теплый или холодный?
– Я не могу, – говорит он. – Это только для тех, кто делает заказ.
– Ну, так сделай заказ и не мучайся, – повышаю голос. – Нет денег? Иди воруй. Хочешь, чтобы я дал тебе денег? Еды? А может, устроить тебе красивую жизнь? Купить машину, квартиру, оплатить хороший протез? Чего ты ждешь от меня? Что я достану кредитку и обналичу для тебя несколько сотен? Ты их возьмешь, а глаза будут гореть ненавистью. Потому что ты уже смирился со своим поражением и готов ненавидеть весь мир, считая виноватым его, а не себя. Воевал? Пил? Торчал? Бросила красавица жена? Кинули на бабки? Сгорела квартира? Предали все друзья и ты остался один? Запомни – виноваты не друзья. Не весь мир. А только ты сам. И никто другой. Возьми краску. Напиши на стене большими жирными буквами: «Я – ЛОХ». И поставь подпись, потому что так и есть. Потому что, какой бы ни была судьба, ты ее хозяин, и если ты не можешь справляться с ней, значит, ты – лох. ЛОХ! Большими жирными буквами! Уберите от меня этого придурка, мне уже жрать не хочется.
