Уильям Гибсон - Нейромант
Таблетка заметно подняла тонус, и он стремительно помчался по Нинсеи и далее по Байицу. Хвост, похоже, отстал, и это тоже радовало. Ему нужно позвонить, погоня погоней, но бизнес не ждет. Недалеко от порта на улице Байицу стоял безобразный десятиэтажный дом из желтого кирпича. Его окна уже погасли, но если задрать голову, можно было различить слабое свечение, идущее с крыши. Потухшая неоновая вывеска у главного входа гласила: «Дешевый отель»; далее шли иероглифы, понятные, естественно, одним японцам. Если гостиница и имела другое название, то Кейс его не знал, потому что ее везде назвали не иначе как «Дешевый отель». Свернув с Байицу в узкий проулок, вы оказываетесь у основания прозрачной шахты. Лифт к «Дешевому отелю» пристроили позднее, с помощью бамбука и эпоксидки. Кейс забрался в кабину и вставил в щель свой индивидуальный ключ — обрезок жесткой магнитной ленты.
Кейс арендовал здесь гроб в первый же день по прибытии в Тибу и возобновлял договор еженедельно. Однако он ни разу здесь не спал. На ночь он перебирался в другие, еще более дешевые заведения.
Исцарапанные засаленные стенки кабины провоняли дешевыми духами и сигаретами. Когда лифт прошел пятый этаж, Кейс увидел уличные фонари Нинсеи. Постукивая пальцами по рукоятке пистолета, он дождался, пока лифт со змеиным шипением остановится. Как всегда, остановка сопровождалась сильным толчком, но он к этому привык. Выйдя из лифта, он очутился на зеленой лужайке, служившей одновременно гостиничным холлом. Посреди синтетического газона за полукруглой компьютерной консолью сидел мальчишка–японец; он читал какой–то учебник. Над пацаном возвышались строительные леса с фиберглассовыми гробами. Шесть ярусов, по десять гробов в каждом, с каждой из четырех сторон. Кейс кивнул мальчишке и пошкандыбал к ближайшей лестнице. И хотя все сооружение было покрыто листами дешевого слоистого пластика, которые трещали от сильного ветра и текли во время дождя, сами гробы были довольно прочными, забраться в такую капсулу без ключа было не так–то и просто.
Длинный решетчатый трап вибрировал под ногами, пока Кейс пробирался по третьему ярусу к своему 92–му номеру. Все гробы были три метра длиной и имели овальный люк в один метр шириной и чуть меньше полутора метров высотой. Кейс вставил магнитный ключ в щель и подождал, пока компьютер подтвердит его подлинность. Магнитные запоры громко щелкнули и, скрипя пружинами, люк поднялся вверх. Загорелись флюоресцентные лампы, он заполз внутрь, закрыл за собой люк и заперся на механический засов.
В «номере» не было другой мебели, кроме маленького карманного компьютера «хитачи» и небольшого холодильника. В белом пенопластовом шкафчике лежало все, что осталось от трех десятикилограммовых брусков сухого льда, обернутых плотной бумагой, чтобы меньше испарялись, а также небольшая алюминиевая фляга. Присев на коричневом поролоновом мате, который служил одновременно и полом и кроватью, Кейс вынул из кармана пистолет и положил его на холодильник. Затем снял куртку. В одну из изогнутых стен гроба был встроен пульт бытового компьютера, а напротив висела табличка, сообщавшая домовые правила на семи языках. Кейс снял розовую телефонную трубку и набрал по памяти гонконгский номер. Прослушав пять длинных гудков, он повесил трубку. Покупатель трех мегабайт горячей информации, припрятанных сейчас в памяти его «хитачи», не отвечал.
Тогда он позвонил по токийскому номеру, в Синдзюку.
В трубке женский голос что–то сказал по–японски.
— Ловчила дома?
— Рад тебя слышать, — вступил в разговор Ловчила. — Я ждал твоего звонка.
— Я подыскал музыку, которую ты хотел. — Кейс посмотрел на холодильник.
— Очень рад. Но у нас проблемы с наличностью. Ты можешь подождать?
— Слушай, мне очень нужны деньги…
В трубке раздались короткие гудки.
— Ну и говно же ты, — произнес Кейс. Он с сомнением уставился на дешевый маленький пистолет.
— Странно это все, — сказал он. — И чем дальше, тем страньше.
Держа руки в карманах, причем одна рука сжимала пистолет, а другая — алюминиевую фляжку, Кейс вошел в «Тац». До рассвета оставался еще добрый час.
Прислонившись к стенке, взгромоздив все свои сто двадцать кило на скрипучий стул, Рац сидел за дальним столиком и пил из пивной кружки минералку «аполлонарис». За стойкой работал бразилец Курт, который присматривал за несколькими, в основном тихими, пьяницами. Рац поднял надсадно гудящим протезом кружку, сделал глоток и поставил ее на место.
— Плохо выглядишь, дружище артист, — сказал он, демонстрируя мерзостное содержимое своего рта.
— Наоборот, я чувствую себя отлично, — улыбнулся Кейс, и его лицо стало похоже на оскаленный череп. — Сверхотлично.
Он плюхнулся на стул напротив Раца, по–прежнему держа руки в карманах.
— Ага, и ты шляешься с места на место в своем переносном бомбоубежище из водки и стимуляторов. Защита от неприятных эмоций, не так ли?
— Слушай, отстал бы ты от меня со своими шуточками. Уэйдж тут не пробегал?
— Защита от страха и одиночества, — продолжал бармен. — Прислушайся к своему страху. Может быть, он — твой друг.
— Ты ничего не слышал о потасовке в аркаде, Рац? Кого–нибудь ранили?
— Кто–то сильно порезал охранника. — Бармен равнодушно пожал плечами. — Вроде девица какая–то.
— Я хочу поговорить с Уэйджем, Рац. Я…
— Да? — Губы бармена неожиданно сжались в прямую линию. Он смотрел мимо Кейса на входную дверь. — Сейчас поговоришь.
Перед внутренним взором Кейса неожиданно сверкнул сюрикен. В голове звенел проглоченный за день декс. Пистолетная рукоятка стала скользкой от пота.
— Герр Уэйдж, — сказал Рац и медленно протянул вперед свой розовый манипулятор, как будто ожидая рукопожатия. — Какая огромная честь. Вы такой у нас редкий гость.
Кейс обернулся и посмотрел Уэйджу в лицо. Загорелая, ничем не приметная маска. Его глаза, искусственные, цвета морской волны (трансплантанты фирмы «Никон»), ничего не выражали. Уэйдж был одет в темно–серый шелковый костюм и на каждом запястье носил по простенькому платиновому браслету. Его сопровождали два почти одинаковых молодых парня, руки и плечи которых раздувались от искусственных мышц.
— Как поживаешь, Кейс?
— Джентльмены, — сказал Рац и взял со стола розовой клешней пепельницу, полную окурков. — Я не хочу здесь никаких неприятностей. — Толстая, из ударопрочной пластмассы пепельница рекламировала пиво «Циньтао». Она жалобно хрустнула в клешне Раца, на стол посыпались окурки и зеленые осколки. — Вы понимаете меня?
— Эй, папаша, — сказал один из парней, — уж не хочешь ли ты испытать эту штуковину на мне?
— Не старайся целиться в ноги, Курт, — негромко кинул Рац. Только теперь Кейс увидел, что стоящий за стойкой бразилец навел на троицу «усмирительное» ружье фирмы «Смит–и–Вессон». Ствол ружья, сделанный из тонкого, как бумага, сплава, плотно обвивала длинная стеклянная нить, а калибр был столь велик, что в дульное отверстие свободно проходил сжатый кулак. В решетчатом открытом магазине виднелись пять толстых оранжевых патронов с «желейными» пулями.
— Теоретически несмертельно, — сказал бармен.
— Слушай, Рац, — заговорил наконец Кейс, — за мной должок.
Тот пожал печами.
— Ничего ты мне не должен. А этим, — он сверкнул глазами в сторону Уэйджа и его дружков, — следовало бы получше знать правила. В «Тацубо» никого не мочат.
Уэйдж примирительно кашлянул:
— Никто никого и не собирался мочить. Мы только хотели поговорить о деле. Мы с Кейсом партнеры.
Кейс вытащил пистолет и навел его Уэйджу в пах:
— Мне сказали, ты хочешь меня убить.
Розовая клешня обхватила пистолет, Кейс беспрекословно его выпустил.
— Слушай, Кейс, что с тобой, черт возьми, происходит, у тебя что, совсем крыша поехала? Что это за дерьмо, будто я собираюсь тебя убить? — Уэйдж повернулся к своим телохранителям: — Вы, двое, отправляйтесь в «Намбан». Ждите меня там.
Кейс наблюдал, как парочка проследовала к выходу, теперь, кроме них, в баре оставались только Курт за стойкой да пьяный матрос, свернувшийся калачиком на полу. Ствол «Смит–и–Вессона» проводил двоих к двери, а затем опять вернулся к Уэйджу. Магазин «Вальтера» со стуком упал на стол. Держа оружие клешней, Рац здоровой рукой вылущивал патрон из патронника.
— Кто тебе сказал, что я собираюсь тебя пришить, — спросил Уэйдж.
Линда.
— Кто тебе такого наговорил? Кто–то пытался тебя подставить.
Матрос застонал и изрыгнул фонтан блевотины.
— Вышвырни его отсюда, — приказал Рац Курту, который закуривал, сидя на краю стойки; ружье лежало у него на коленях.
Внезапно Кейс почувствовал, что ночь навалилась на него и как будто мокрый тяжелый песок надавил на глазные яблоки. Он вынул из кармана алюминиевую фляжку и протянул ее Уэйджу:
— Все, что у меня есть. Гипофизы. Если постараться, можно толкануть за пять сотен. Остальные мои деньги были вложены в кое–какие файлы, но с ними, похоже, полный прогар.
