Евгений Кострица - Рарник
Я бережно уронил свои камешки на землю так, чтобы мой силуэт не угадывался. В хаотично разбросанных, совершенно обычных камнях, угадать затаившегося элементаля, почти невозможно. Если только наша красотка не обладает особенным зрением, позволяющим видеть их «энергию». А может ли кто-нибудь разглядеть в ней меня? Там, где я сам себя найти не могу?
Я въезжаю в тела, словно в гостиницу, но себя так и не увидел. И даже не услышал, потому что, мысли тоже не являются «мной». Они возникают, некоторое время воспринимаются, а потом исчезают бесследно, а значит это нечто внешнее. А вот как найти «внутреннее», я так и не понял. Кто не понял, что это, где лежит? Волевой импульс, память, привычки, мотивы, любые особенности – все так текуче и непостоянно. Но если все так ежесекундно меняется, то чем мое «я» принципиально отличается от другого столь же ветряного «комплекта»? Где его неизменный «стержень»? Есть ли вообще в этом мире хоть что-то постоянное?
А вот про привычки… Настораживало еще и впечатление, которое на меня произвела эта пылкая особь. С чего бесчувственному каменному чурбану испытывать к ней такое влечение? Я бы еще понял, если бы возжелал какой-нибудь сексапильный осколок горного хрусталя. Обусловленность телом понятна и естественна, но почему меня так взволновала мягкая и теплая девушка?
Значит, где-то в «мыслящей ясности пустоты» таится привычка испытывать к подобным объектам особые чувства. Сексуальное влечение двух существ инстинктивно и означает, что они, по крайней мере, очень похожи, а скорее всего, принадлежат и к одному виду. Так неужели я человек или когда-то был им? Но что является определяющим признаком «человечности», чтобы отличить его от той же разумной «крольчатины»? Если бы я узнал такой атрибут, то поискал бы его у себя и вопрос бы решился. А если такого качества нет?
Я раздраженно мотнул «головой», не в силах справиться с этим анализом и едва не выдал себя. Камень на земле нервно зашевелился, а из-за угла как раз показалась моя цель и тут же настороженно застыла, упершись в меня подозрительным взглядом. Место казалось достаточно ровным, и я решил изобразить случайный камнепад, чтобы замаскировать то неловкое движение и катнул пару камешков, чуть пошевелив «гусеницами».
Ничего не двигается само по себе на плоской площадке, если только не упало сверху. Видимо, жертва подумала также, и посмотрела чуть выше. К счастью, там оказалось небольшое плато, где толкались мои родственники по горной породе. Если бы я умел дышать, то непременно бы облегченно выдохнул.
Магичка успокоилась и занялась тем, что умела лучше всего – уничтожением мобов. В отсутствии зрителей, внешний лоск и артистизм пропали, сменившись скупостью движений, рационализмом и точностью. Но даже сейчас, ее пластика завораживала.
Красивое, безжалостное и уверенное в себе существо. Я ошибся, оценивая ее издали. Когда на нее никто не смотрел, уже не было нужды поддерживать маску улыбчивой, доброжелательной и озорной девочки. Теперь она выглядела намного старше и уж точно не напоминала подростка. От этой женщины несло властью и железной волей, и она хорошо знала себе цену. Точеный профиль, изящные дуги черных бровей, а в голубых глазах бушевал океан. Бездонный, мощный, яростный.
В ней чувствовалась угроза и сверхъестественная, совершенно демоническая сила. Казалось, она с трудом контролировала кипящую энергию, льющуюся из тонких, длинных пальчиков, то морозными струями, то волной огня. В ее балете было всего два повторяющихся па, всего два спелла*, но они смотрелись выверенными и естественными, словно эта ведьмочка делала их так же легко, как дышала.
*(Спелл – магическое действие или заклинание).
Скрип снежных кристаллов сменялся треском огня и грохотом разрываемой на куски горной породы. В этой какофонии услышать тихий стук камней, нависшей сзади громадины, почти невозможно. Я поднял тяжелые булыжники над увлеченной боем красавицей, не решаясь раздавить столь совершенное существо.
В золоте волос, забранных в два детских хвостика, играли отблески пламени пожиравшего моих собратьев. Родинка на тонкой шейке, хрупкие ключицы, крохотные красные стеклышки в трогательных маленьких ушках. И такое сокровище сейчас расплющится под тяжестью камня?
Отчетливо представил хруст костей и безжизненное тело, которое только что так украшало собой этот мир… Покинет ли она его навсегда или люди ресаются точно так же, как мы?
Это же враг! Безжалостный и хладнокровный! Прямо сейчас она выжигает таких, как я, да еще и по несколько штук одновременно. Надо бить, пока она меня не заметила!
Я решительно поднял свои камни повыше. Вот сейчас!
Нет, не могу! Слабак!
Я просто не способен сейчас это сделать, что-то внутри яростно протестовало. И конечно не потому, что мне вдруг стало жалко врага. Нет, он жесток, умен и заслуживает уважения, но никак не жалости. Чертова ведьма слишком красива!
И в этот момент, девушка все же что-то почувствовала и обернулась. Я стоял к ней почти вплотную. В ее глазах мелькнуло лишь удивление, но не страх. А ведь ей, похоже, есть что терять...
И вдруг она закричала. Пронзительно, страшно, по-звериному. Трудно поверить, что человеческое горло оказалось способно на столь леденящий вопль.
Но это был не крик ужаса и отчаяния загнанной жертвы, а боевой спелл. Я почувствовал, что парализован. Связующая камни энергия на несколько секунд просто исчезла. Мое тело стало тяжело оседать вниз, распадаясь на части. Этого бы ей вполне хватило, чтобы отскочить, обездвижить, влепить снежный заряд, а потом спокойно и методично расстрелять меня фаерболами издали.
Не знаю, стал бы я за ней гоняться и дальше. Скорее всего, нет. Ведьма представлялась мне гораздо более ценной, чем все ходячие безмозглые камни в долине. Разрушить такую красоту казалось святотатством.
Но все сложилось иначе. Дикий вопль лишил меня контроля над телом, а тяжелые валуны уже давно занесены над ее головой в ожидании удара. Она не просчитала эффект и не успела отпрыгнуть. Камни сами опустились на нее, сминая и дробя в кровавую кашу кости и плоть. Через пару секунд ко мне вернулась способность двигаться, нот ничего исправить уже не мог. Изуродованное женское тело лежало сломанной безвольной куклой на забрызганных мозгами камнях.
Я все-таки убил ее! Ум онемел, не в силах поверить страшной картинке – как недавнее совершенство могло выглядеть столь безобразно? Куски раздавленной черепной коробки, слипшиеся в бледно-желтой слизи волосы, алая кровь толчками льется из раны. Содранная кожа свисала лохмотьями, обнажая красное мясо лицевых мышц и осколки зубов. Глазное яблоко выпало и повисло, держась на тоненьком жгутике. Какая мерзость! Как можно было купиться на это? Что в куске растерзанной плоти могло так привлекать меня раньше?
Я сам загипнотизировал себя и с удовольствием обманулся. Ее красота лишь оценка моего ума и существовала лишь в нем, никогда не покидая его границ. Если бы я видел это стройное тело внутри, то едва ли бы оно мне так понравилось. Вся эта гадкая слизь, куски мяса и жира, кал и моча – скрывались за тонким фасадом кожи чудесного сливочного цвета, давая этому чудовищу столь невероятные преимущества.
Идеальное тело выполняло ту же роль, что и ее спеллы – эффективное, беспощадное оружие. Я чуть не дал убить себя и едва не попался, уже готовясь безропотно выдавить очередную порцию лута под этими чарами. Идиот, наивный глупец!
Чертыхаясь и злясь на себя, я опять раскидал свои камешки вокруг обезображенного трупа. Ведьма кричала громко, а тройка ее коллег ходила где-то совсем рядом. Они не могли не услышать, надо готовиться. Гости будут совсем скоро, но вот чем занималась русоволосая девушка, пока ее ребята пилили камни мечами? Ее роль в бою для меня оставалась загадкой, поэтому начать лучше с нее, но торопиться не буду. Едва ли они ждут засады от тупых медлительных каменюк…
Слышен топот и частое дыхание. Бежать в тяжелых доспехах непросто, поэтому первым из-за угла вывернул тот худощавый парнишка с кинжалами. Нашел глазами тело, стремительно подлетел к нему и попятился, по-женски закрыв рот ладонью. За ним подбежали и его спутники.
– Жива? – задыхаясь, спросил обладатель доспехов. Он выглядел старше, хотя лицо из-под шлема толком не видно.
– Нет, – еле выдавил первый. – Меня чуть не вырвало. Кто с ней мог это сделать?
– Не трясись! Слишком рисовалась, звезда… Видел, какие для тебя фигуры выписывала? – русоволосая явно недолюбливала конкурентку.
– Да, синхронизация* у нее всегда почти на пределе. Бесстрашная. Ничего не боялась. Еще бы чуть-чуть и с концами… – сказал второй, внимательно осматривая мои камни.
Брезгливо отряхнул от мозгов руку, поднял голову вверх. Там на плато, все так же продолжали толкаться элементали.
