Уильям Гибсон - Нейромант. Сборник
— Нет, — сказал Зоун после длительных раздумий; морщины на его лбу должны были свидетельствовать о мучительных усилиях, необходимых, чтобы вспомнить столь мелкие подробности. — Здоровые такие ребята. С искусственными бицепсами.
Под прикрытыми веками Зоуна проглядывали крохотные белки, еще меньшие радужки и огромные расширенные зрачки. Он долго смотрел Кейсу в лицо, затем опустил взгляд. Заметил выпирающий стальной хлыст. Многозначительно поднял бровь и сказал:
— «Кобра». Ты хочешь кого-то замочить?
— Пока, Лонни.
И Кейс покинул бар.
Хвост вернулся. Кейс знал это наверняка. К обычному наркотическому возбуждению добавилось нечто новое, он почувствовал приступ восторга. А раз ты радуешься, подумал он, значит у тебя действительно едет крыша.
Каким-то непостижимым и слегка жутковатым образом обстановка напоминала матрицу. Устань, окажись в отчаянно неожиданном и неожиданно отчаянном положении, и ты увидишь Нинсеи в облике информационного поля, — примерно так же однажды матрица напомнила ему протеины, сцепляющиеся друг с другом, чтобы задать специализацию клетки. Затем ты можешь броситься в головокружительный, акробатический полет, отдаться ему целиком, ни на секунду не забывая о своей самостоятельности, пока вокруг тебя бушует привычный танец чисел и символов интерактивной деловой информации и ты видишь, как базы данных оживают во плоти лабиринтов черного рынка…
«Давай, Кейс, — говорил он сам себе. — Надери их. Вот уж чего они никак не ожидают».
Кейс находился в полуквартале от игровой аркады, где познакомился с Линдой Ли.
Расталкивая гуляющих матросов, он бросился через улицу. Ему вслед заорали по-испански. Кейс открыл дверь и оттуда рванулся грохот, похожий на рев прибоя, и мощный инфразвук отозвался даже не в ушах, а где-то в желудке. Кто-то нанес десятимегатонный удар в «Танковой войне в Европе», чудовищный огненный шар, имитирующий воздушный ядерный взрыв, превращался в программный клубящийся дымный гриб, и вся аркада утонула в белом шуме. Кейс бросился вправо и побежал по некрашеным ступенькам вверх. Как-то он приходил сюда с Уэйджем, договариваться о запрещенных гормональных триггерах с человеком по имени Мацуга. Кейс припоминал этот коридор, грязную циновку, ряд одинаковых дверей, ведущих в крохотные кабинетики. Одна дверь была открыта. Из-за белого терминала на него смотрела молоденькая японочка в черной майке; за ее спиной виднелся постер, рекламирующий поездку в Грецию — голубизна Эгейского моря и, поверх нее, четкие строчки витиеватых иероглифов.
— Вызови охрану, — сказал ей Кейс.
И помчался дальше по коридору. Две последние двери были закрыты и, скорее всего, заперты. Он развернулся и припечатал нейлоновой подошвой кроссовки самую дальнюю по коридору дверь, сделанную из синего пластика. Раздался хруст, и слабые петли вырвало из хлипкого косяка. Темнота и белый изгиб компьютерного терминала. Кейс бросился направо к следующей двери, схватился за прозрачную пластмассовую ручку и навалился изо всех сил. Что-то щелкнуло, и он оказался в комнате. Именно здесь они с Уэйджем видели в тот раз Мацугу, но от фирмы, которая здесь размещалась, не осталось и следа… Ни терминалов, ничего. Только тусклый уличный свет, сочащийся сквозь закопченный пластик. Кейс заметил высовывающуюся из стенки змею световодного кабеля, кучу пустых пакетов из-под какой-то японской жратвы и электрический вентилятор без лопастей.
Окно было заделано куском дешевой, некогда прозрачной пластмассы. Кейс снял куртку, обмотал правую руку И ударил. Окно треснуло, еще два удара, и оно вылетело из рамы. То ли из-за разбитого окна, то ли благодаря девушке сквозь приглушенный хаос игры начала завывать тревожная сирена.
Кейс обернулся, накинул куртку и привел «кобру» в полную боевую готовность. Он ждал, что преследователь заметит выбитую дверь и бросится сначала туда. Бронзовая пирамидка на конце трубки начала мелко дрожать, упругий стальной хлыст вторил ударам пульса.
Время шло, однако ничего не происходило. Только завывала сирена, гремели игры, колотилось сердце. И тогда, как полузабытый друг, вернулся страх. Но не холодный, четкий механизм дексаминовой паранойи, а обыкновенный животный ужас. Кейс так долго прожил в постоянной тревоге, что почти забыл вкус настоящего страха.
Такая комнатушка — самое то, чтобы сдохнуть. И он может здесь умереть. У них вполне могут быть пистолеты.
В дальнем конце коридора что-то грохнуло. Какой-то мужчина заорал по-японски. Дикий ужасный вопль. И снова грохот.
Неторопливые приближающиеся шаги.
Кто-то проходит мимо двери. Тишина, только три торопливых удара сердца. Возвращается. Раз! Два! Три! Скрипнула под каблуком циновка.
Остатки дексаминовой смелости рухнули. В слепом, нерассуждающем ужасе, чувствуя, как звенят от напряжения нервы, Кейс сложил «кобру» и подкрался к окну. Не отдавая отчета в своих действиях, он вскочил на подоконник и прыгнул вниз. Столкновение с мостовой послало вдоль голеней острые клинья боли.
Узкая полоса света из полуоткрытого служебного люка падала на клубок проводов, разбитые платы и консоль древнего компьютера. Кейс лежал лицом вниз на сырой древесностружечной плите; придя в себя от удара, он сразу перекатился в тень. Окно, откуда он выпал, слабо светилось. Здесь завывание сирены слышалось громче, а шум игрового зала, отгороженного стеной, — тише.
В окне появилась и тут же исчезла чья-то голова. Опять появилась, но черты лица не разобрать. Только вместо глаз — серебряный блеск.
— Вот дерьмо! — произнес женский голос с акцентом северного Муравейника.
Голова исчезла и больше не появлялась. Лежа под консолью, Кейс сосчитал до двадцати и встал. Несколько секунд он тупо смотрел на собственную руку и зажатую в ней «кобру», а затем заковылял по улице, прихрамывая и стараясь меньше ступать на левую ногу.
Интересно, где это Шин откопал такую рухлядь, ведь пистолетику лет пятьдесят, никак не меньше. Вьетнамская копия с бразильской пародии на «Вальтер ППК», самовзвод с очень тугим спуском, приспособлен под винтовочный патрон двадцать второго калибра. Да и в патронах не настоящие разрывные пули, а китайская дешевка, свинцовые с пустотелым концом. И все-таки это пистолет, с восемью патронами в обойме и одним в стволе; выйдя из лавчонки Шина на улицу Сига, Кейс то и дело опускал руку в карман и поглаживал красную пластиковую рукоятку, украшенную рельефными драконами. Выйдя на Нинсеи, он выбросил «кобру» в мусорный ящик и проглотил, не запивая, очередной восьмиугольник.
Таблетка заметно подняла тонус, и он стремительно помчался по Нинсеи и далее по Байицу. Хвост, похоже, отстал, и это тоже радовало. Ему нужно позвонить, погоня погоней, но бизнес не ждет. Недалеко от порта на улице Байицу стоял безобразный десятиэтажный дом из желтого кирпича. Его окна уже погасли, но если задрать голову, можно было различить слабое свечение, идущее с крыши. Потухшая неоновая вывеска у главного входа гласила: «Дешевый отель»; далее шли иероглифы, понятные, естественно, одним японцам. Если гостиница и имела другое название, то Кейс его не знал, потому что ее везде назвали не иначе как «Дешевый отель». Свернув с Байицу в узкий проулок, вы оказываетесь у основания прозрачной шахты. Лифт к «Дешевому отелю» пристроили позднее, с помощью бамбука и эпоксидки. Кейс забрался в кабину и вставил в щель свой индивидуальный ключ — обрезок жесткой магнитной ленты.
Кейс арендовал здесь гроб в первый же день по прибытии в Тибу и возобновлял договор еженедельно. Однако он ни разу здесь не спал. На ночь он перебирался в другие, еще более дешевые заведения.
Исцарапанные засаленные стенки кабины провоняли дешевыми духами и сигаретами. Когда лифт прошел пятый этаж, Кейс увидел уличные фонари Нинсеи. Постукивая пальцами по рукоятке пистолета, он дождался, пока лифт со змеиным шипением остановится. Как всегда, остановка сопровождалась сильным толчком, но он к этому привык. Выйдя из лифта, он очутился на зеленой лужайке, служившей одновременно гостиничным холлом. Посреди синтетического газона за полукруглой компьютерной консолью сидел мальчишка-японец; он читал какой-то учебник. Над пацаном возвышались строительные леса с фиберглассовыми гробами. Шесть ярусов, по десять гробов в каждом, с каждой из четырех сторон. Кейс кивнул мальчишке и пошкандыбал к ближайшей лестнице. И хотя все сооружение было покрыто листами дешевого слоистого пластика, которые трещали от сильного ветра и текли во время дождя, сами гробы были довольно прочными, забраться в такую капсулу без ключа было не так-то и просто.
Длинный решетчатый трап вибрировал под ногами, пока Кейс пробирался по третьему ярусу к своему 92-му номеру. Все гробы были три метра длиной и имели овальный люк в один метр шириной и чуть меньше полутора метров высотой. Кейс вставил магнитный ключ в щель и подождал, пока компьютер подтвердит его подлинность. Магнитные запоры громко щелкнули и, скрипя пружинами, люк поднялся вверх. Загорелись флюоресцентные лампы, он заполз внутрь, закрыл за собой люк и заперся на механический засов.
