Сергей Лукьяненко - Лабиринт отражений
Вначале я собирался спуститься на обрыв, но теперь понимаю, что это бессмысленно. Тропинка завалена валунами… проклятое землетрясение!
Иду вперёд и вниз. Над склоном, над обрывом, над ревущей горной рекой — к противоположному склону, густо заросшему зеленью.
— Я даже на самолётах летать боюсь… — шепчет Вика. Я с трудом отрываю взгляд от бездны под ногами, смотрю на неё.
— Держись, малышка…
— Ты… вынырнул?
— Нет!
Она закрывает глаза на мгновение, потом вскидывает голову:
— Лёня, выходи! Не мучайся!
Ага. Дождёшься.
Я из другой глины!
— Счастливо, ребята! — вопит вслед Маг. Наверное, он высунулся в окно.
— Ребята… — возмущённо шепчет Вика. — Все вы, мужики, одинаковы!
— Викочка, а тебе тысяча с половиной поцелуев! — продолжает Маг.
Сейчас я рад его разговорчивости.
Мне ещё предстоит пройти сотню метров.
Кидаю взгляд влево — лицо Неудачника абсолютно спокойно. Он смотрит на пропасть под нами с радостным детским любопытством. Вот кому надо было надевать крылатые тапочки.
…Не знаю, зачем Вика прибеднялась, восхваляя Сигсгорда. Её пространство ничуть не хуже.
Может быть, даже более настоящее.
Сосновые ветки колотят меня по лицу, перед глазами проплывает шишка сиреневого цвета. Как ни странно, сейчас я уверен, что такие бывают.
Я по спирали обхожу сосну, спускаясь всё ниже и ниже. Скала, на которой примостилась маленькая хижина, остаётся на той стороне обрыва. Мага в окне уже нет.
— Лёнька… — шепчет Вика, когда до земли остаётся метра полтора, и разжимает руки. Зря. Она-то спрыгивает нормально, а вот мы с Неудачником в худшем положении. Я заваливаюсь на левый бок, тапочки судорожно взбивают воздух, но удержать нас не в силах.
Куча мала.
Не слишком ли много падений для сегодняшнего дня? Тем более в китайском комбинезоне, с его слабыми ограничениями силы удара?
Я сбрасываю тапочки, повисшие передо мной, поднимаюсь, жадно глотая воздух и потирая ушибленный бок. Неудачник со стоном садится на корточки.
Вика смущённо смотрит на нас.
— Больно, мальчики?
— Не, всё хорошо! — бурчу я, помогая подняться Неудачнику. Над нами — густой зелёный полог, обрыв метрах в пяти. Гул воды глушит шорох хвои под ногами. Как приятно стоять на твёрдой почве.
— Лёня…
— Проехали, — обрезаю я. В конце-концов, я понимаю, что такое боязнь высоты. Сам не смог пройти по аль-кабаровскому мосту в глубине.
Мы вырвались из борделя, и это главное. Мы уже не в том пространстве, что атакуют люди Человека Без Лица. Вокруг нас горы, созданные Викой для личного пользования. Горы, где никогда не было людей. Пространство в пространстве, тайный мир, живущий по своим законам. Лишь хижина на обрыве — единственная дверь в него…
Из окна хижины бьёт густое, оранжево-чёрное пламя, бревенчатые стены занимаются мгновенным жарким огнём.
«Увидите», — сказал Маг. И он прав, трудно не увидеть действие файл-бомбы. Единственный проход в нормальную глубину догорает на наших глазах.
— Надеюсь, ты там… Человек Без Лица, — говорю я.
— Что он тебе обещал за Неудачника? — спрашивает Вика.
Кошусь на несостоявшийся предмет торга, и признаюсь:
— Медаль Вседозволенности.
— Что?
— Ты что, не знаешь про неё? Такую получил Дибенко за создание глубины. Право на любые действия в виртуальном мире.
Вика улыбается.
— Это больше, чем деньги, — говорю я. — Индульгенция от любых грехов…
— Тебя обманули, Лёня.
— Почему?
— Лёня, Медаль Вседозволенности уникальна именно потому, что существует в единственном экземпляре. Любая созданная копия автоматически считается фальшивкой и уничтожается. Я знаю, я… была знакома с парнем, который пытался сделать её копию.
Самое смешное, что во мне нет ни грамма удивления. Я подмигиваю Неудачнику и говорю:
— А ты и впрямь важная птица. Если уж Димка Дибенко готов отдать за твою шкуру своё главное сокровище.
Неудачник мотает головой:
— Нет. Я ещё важнее.
Часть четвёртая
Глубина
00
Из тех продуктов, что Вика выбросила в окно, словно в насмешку над законами физики, уцелела лишь стеклянная банка с вареньем и бумажная пачка крекеров. Остальное ухнуло в пропасть или разбилось на камнях. На мой взгляд, смысла запасаться едой всё равно не было, но банку мы всё-таки подобрали.
Наверное, это инерция сознания. Паническая жадность разума, видящего вокруг дикую природу.
— У тебя есть какой-то план? — спрашиваю я Вику.
— Почему «у меня»? Ты предложил сбежать через окно, — резонно возражает она.
— Выхода не было.
— Был. Ведь ты дайвер.
Я киваю на Неудачника.
— А кто он?
Вику этот вопрос успел утомить за один-единственный час. Садимся на мягкую траву, в тени деревьев. Над остатками хижины ещё вьётся белый дымок.
Мы молча смотрим на Неудачника — тот бродит по склону, прикасается к соснам, подбирает с земли какую-то хвою и камешки. Горожанин, впервые оказавшийся на природе. Узник, смывшийся из подземелий замка Иф.
— Леонид, я, наверное, слишком увлечённо говорила о компьютерном сознании… — начинает Вика. — Так вот, он — человек. Обычный человек, дурачащий тебе голову.
— Он трое суток в глубине.
— Стимуляторы. Или — тоже дайвер.
— У него не отслеживается канал связи.
— Хорошая маскировка.
— За ним охотятся две крупные фирмы и Дибенко.
— Дураков хватает.
Прекрасная вещь, бритва Оккама. Любую мистику срезает начисто. С мясом.
— Вика, ты психолог… существуют тесты для выявления людей?
Она тихо смеётся.
— Нет, конечно. В них ещё не было необходимости.
— Я встречал в какой-то фантастической книге метод проверки…
— И ты полагаешь, что придуманная писателем за чашкой кофе схема реально будет работать?
— Всё-таки надо попробовать, — упорствую я. — Есть ведь институты, занимающиеся вопросами искусственного интеллекта. У них должны быть какие-то наработки. Есть фанаты, которые придумывают абстрактные тесты… впрок. Я выйду из глубины и побегаю по «Интернету».
— А как ты вернёшься? В это пространство нет больше входа, — Вика горько смеётся. — Я боюсь, что оно вообще утрачено, навсегда. Замкнутая система, она будет жить на компьютере сама в себе.
— Хороший хакер пробьёт проход.
— Это уже будет другой мир. Горы станут сопротивляться до конца. Если в них пробьются, они утратят свободу.
Я понимаю её, очень хорошо понимаю, но ненавижу такой предусмотрительный пессимизм.
— Нарисуешь новые.
Вика не обижается.
— Следующий раз я придумаю море. Море, небо и острова.
— И не забудь запасной выход.
— Пространства живут по своим законам… — Вика встаёт. — Выход может быть, Лёня. Когда эти горы строились, программа искала другие ландшафты, на всех открытых серверах. Воровала оттуда кусочки… — она смущённо улыбается. — И оставляла лазейки. Совсем крошечные. Если мы найдём одну из них, то сможем выйти.
— Уже лучше.
На самый крайний случай у меня есть «Варлок». Но применять его рискованно — враги обнаружат след вируса.
— Надо уходить отсюда, — решает Вика. — До темноты у нас есть часов пять. Если нападавшие сумеют восстановить хижину, то лучше находиться от неё подальше.
01
Мы останавливаемся, лишь когда солнце исчезает в частоколе гор и гаснет оранжевый отсвет туч. Пройти удалось километров десять, и это очень, очень много. А ночью по горам бродят лишь самоубийцы.
Последние четверть часа мы тратим на сбор валежника. К счастью, его много, мы на границе леса и альпийских лугов. На пару с Неудачником я притаскиваю поваленную ветром сосенку, царапая руки, обдираю с неё мелкие ветки и складываю шалашиком.
— Хватит, мальчики, — решает Вика. Закуривает и быстро, умело запаливает костерок.
Ужин символический — малиновое варенье и сухое печенье. Неудачнику всё поровну — он жуёт с аппетитом электрической мясорубки. Мне кусок в горло не лезет. Хочется шмат жареного мяса с острым соусом и зелёным горошком, пару бутылок холодного пива. И ведь всё это рядом! Стоит выйти из глубины, войти заново, заехать в «Старого Хакера» или «Трёх Поросят»…
Мы с Викой, не сговариваясь, переглядываемся.
Не знаю, о свинине с пивом она мечтает, или о форели с белым вином. Но уж точно не о печенье с вареньем. Не годимся мы с ней ни в Карлсоны, ни в Мальчиши-Плохиши.
— Неудачник, вкусно? — интересуется Вика.
— Угу.
— А что ты обычно ешь?
— Всякую гадость.
Её терпение иссякает разом.
— Парень, послушай меня…
Неудачник отдёргивает руку от печенья и вопросительно смотрит на Вику. Мы с ней по одну сторону костра, он по другую. Противостояние.
