Уильям Гибсон - Страна призраков
– И как тебе рассадник локативного искусства?
– Еще не знаю. Только приехала.
– Где остановишься?
– «Синий муравей» снимает квартиру.
– Требуй нормальную гостиницу.
– Вообще-то, – Холлис покосилась на Олли, который в эту минуту слушал Одиль, – говорят, что мы будем не в обиде.
– «Мы, Королева Англии...»?
– Со мной куратор из Парижа, специалист по локативному искусству. Тоже прилетела в Лос-Анджелес ради статьи. У нее тут большие связи.
– Когда вернешься?
– Не знаю. Наверное, скоро. А ты сколько там пробудешь?
– Пока продюсирую «Боллардов». Завтра в первый раз едем смотреть студию.
– Какую из них?
– На бульваре Вест-Пико. Как обычно, уже не наша эра.
– Что?
– Не наша эра, говорю. К слову, с какого перепуга типчики в шлемах из «Звездных войн» торчат у подножия спуска возле «Шато Мармон», словно там медом намазано? Куда они пялятся? Я их раньше заметил, когда регистрировался.
– Рассматривают монумент Хельмуту Ньютону. Я даже знакома с автором, это Альберто Корралес.
– Там же нет ничего.
– Чтобы видеть, нужен шлем, – объяснила Холлис.
– Господи.
– Так ты у «Мармон»?
– На Сансет, но возвращаюсь туда.
– Рег, я перезвоню. Мне пора.
– Тогда пока.
Мост уже давно остался позади, а они все ехали по просторной улице, на которую повернули, мимо стильных магазинов и ресторанов. Джимми Карлайл, до вступления в «Кёфью» два года игравший на басе в Торонто, говорил, что канадские города выглядят точь-в-точь как американские – какими их показывают по телевизору. Да, но в Америке не найдешь такого множества галерей, решила про себя Холлис: за пару-тройку кварталов она насчитала целых пять штук. А потом начался новый мост.
Сотовый опять зазвонил.
– Извините, – сказала Холлис. – Алло?
– Алло, – произнес Бигенд. – Вы где?
– В машине, с Оливером и Одиль, еду на вашу квартиру.
– Памела мне сообщила, что вы взяли попутчицу. Для чего?
– Она знакома кое с кем, кто знает нашего друга, – ответила журналистка. – Кстати о нем: вы умолчали, что парень – из Канады.
– Не счел это важным.
– Ладно, я уже здесь. А он?
– Не совсем. Оформляет бумаги в штате Вашингтон, как мы полагаем. Координаты GPS совпадают с адресом таможенного брокера.
– И все-таки. Помните мое условие насчет честной игры?
– Даже сегодня, когда мир настолько тесен, – проговорил Бигенд, – мне не приходит в голову первым делом сообщить о человеке, что он из Канады. Во время той нашей беседы я поначалу не знал, куда именно он собирается. А потом как-то вылетело из памяти.
– По-вашему, парень сматывает удочки? – спросила Холлис, глядя в затылок водителю.
– Не думаю. Скорее всего там кое-что появилось.
– Что?
– Увиденное пиратами, – отозвался магнат.
Машина съехала с моста в неожиданно глубокий каньон, исполненный ночной жизни для чрезвычайно широких масс. Журналистке представился сияющий каркас грузового контейнера Бобби. Парящий над улицей и более загадочный, чем любой гигантский кальмар с неоновой кожей.
– Ну, мы еще сможем это обсудить, верно?
«Как и я, не доверяет сотовым», – подумала Холлис.
– Верно.
– Вы случайно не увлекаетесь пирсингом?
Автомобиль повернул направо.
– Извините?
– У вас ничего не проколото? Могут возникнуть проблемы с кроватью в главной спальне. На верхнем этаже.
– С кроватью?
– Да. Не надевайте на себя ничего, что намагничивается. Ни железа, ни стали. Ни электронного сердечного стимулятора, ни механических часов. Дизайнеры даже словом не обмолвились, когда показывали мне планы. Все ради красивого визуального эффекта. Магнитная левитация. И вот теперь нужно лично предупреждать каждого гостя. Прошу прощения.
– Пока что, – сказала Холлис, – мое тело меня устраивает в его первозданном виде. И часов я не ношу.
– Значит, не о чем волноваться, – довольно подхватил Бигенд.
– Кажется, приехали, – произнесла журналистка, когда Олли свернул на улицу, где каждое здание, судя по виду, выстроили неделю назад.
– Отлично, – ответил магнат и дал отбой.
Ворота поднялись, «фольксваген» скатился по пандусу и въехал на крытую автостоянку, залитую ослепительным сиянием галогенных ламп; на светлом и гладком, будто стекло, бетонном полу не темнело ни единого пятнышка бензина.
Взвизгнули шины; Олли припарковал автомобиль возле другого «фольксвагена» – переростка в перламутрово-белых тонах.
Покидая салон, Холлис ощутила запах свежего бетона.
Олли достал из багажника вещи спутниц и вручил каждой по две карточки с магнитными полосками без надписей.
– Эта для лифта, – пояснил он, проводя белым прямоугольником сбоку от дверей из полированной нержавейки, – и доступа к пентхаусу.
Внутри молодой человек еще раз повторил процедуру, и троица медленно и беззвучно поехала вверх.
– Кажется, эту штуку не стоит класть под кровать, – получив свою карточку обратно, заметила Холлис, чем весьма удивила Одиль.
– Да уж, – кивнул Олли. – И ваши кредитки тоже.
Лифт остановился, и двери открылись прямо в короткий, устланный коврами коридор, по которому свободно прогрохотал бы грузовой фургон...
– Вторая карточка, – сказал молодой человек.
Холлис переложила коробку в левую руку и провела, где нужно, магнитной полоской. Олли распахнул гигантскую черную дверь толщиной в добрых четыре дюйма. Помещение, куда вступила троица, напоминало размерами общий зал национального аэропорта в какой-нибудь крошечной, суперэкологичной стране Европы; в воображении рисовался этакий карманный лихтенштейнчик, процветающий на производстве самой дорогостоящей в мире осветительной мини-арматуры.
– Вот это квартира, – сказала Холлис, запрокинув голову.
– Это – да, – согласился Олли Слейт.
Одиль бросила сумку и медленно двинулась к стеклянному экрану; когда-то, во время о́но, театральные занавесы выглядели несколько меньше и скромнее. Примерно через каждые пятнадцать футов вид разнообразили большие колонны. Взгляд Холлис различал за экраном лишь смутное серовато-розовое мерцание и далекие красные огоньки.
– А что, внушает! – воскликнула француженка.
– Хорошо, правда? – Олли повернулся к журналистке. – У вас главная спальня. Сейчас покажу. – И, взяв у нее коробку, первым поднялся по головокружительно подвешенной в воздухе лестнице из двух пролетов, ступая по двухдюймовым слиткам узорчатого стекла.
Кровать Бигенда представляла собой идеальный черный квадрат со сторонами по десять футов, парящий над черным полом на высоте трех футов. Холлис приблизилась и заметила тонкие переплетенные кабели из черного металла: они держали конструкцию, словно воздушный шар на привязи.
– Лучше я на полу себе постелю.
– Все так говорят, – отозвался Олли. – Пока не попробуют.
Холлис обернулась что-то сказать – и увидела перед собой молодого человека у ресторанной стойки в отеле «Стандарт»; он спрашивал сигареты «Америкэн спиритс». Та же пачка. Та же бородка. Словно мох вокруг водостока.
57
Попкорн
Коммерческие авиалайнеры, решил про себя Милгрим, глядя на рельефный потолок своего номера в «Бест вестерн»[153], похожи на городские автобусы. А вот «Гольфстрим» напоминал ему хорошее такси. Или собственный автомобиль. Как правило, Милгрима не впечатляло богатство. Но этот полет на «Гольфстриме», с декором в стиле Лас-Вегаса, пробудил в его душе самые отчаянные мысли о неравенстве. Ведь большинство людей никогда не ступят на трап такого самолета. Это одна из тех вещей, о существовании которых многим известно, которые воспринимаются как должное лишь теоретически, в качестве чьей-то чужой собственности, но реальность которых мало кто в мире осознает всерьез.
Милгрим плохо представлял себе порядок обычного досмотра на канадской границе, но в варианте «Гольфстрима» все прошло именно так, как обещал Браун. Самолет приземлился в огромном аэропорту и заехал куда-то в темное помещение без опознавательных знаков снаружи. К нему подъехал внедорожник с прожекторами на крыше, оттуда вышли двое мужчин в форме – один в пиджаке с золотыми пуговицами, другой – в обтягивающем пуловере «в резинку» с нашивками на плечах и локтях. Тот, второй, что носил свитер «коммандос», явно был родом из Ост-Индии, а еще, похоже, любил качать железо. Мужчины поднялись на борт, приняли три паспорта из рук пилота, по очереди раскрыли каждый, сравнили с имеющейся у них распечаткой и, поблагодарив, ушли. На этом все и закончилось. Пилот убрал свой паспорт в карман и вернулся в кабину. Милгрим (так и не услышавший от него ни слова) и Браун взяли багаж и сошли по длинному трапу, который тем временем кто-то успел подкатить к выходной двери.
Промозглый воздух полнился гулом самолетов. Браун сразу направился к припаркованной машине и достал из-под переднего бампера ключи. Автомобиль плавно тронулся с места. Милгрим обернулся на огни фар заправочных грузовиков, подъезжающих к реактивному самолету.
