Леонид Кудрявцев - Охота на Квака
— Успокойся, — сказал я. — Будет она, будет стоить этих денег. И даже гораздо больших.
Глория ткнула пальцем в ближайшую стенку, достала из открывшегося бара пару банок пива, поставила их на столик и устроившись в одном из кресел, приказала:
— В таком случае, рассказывай.
Я сел напротив нее, открыл банку и сделав глоток, приступил к очередному изложению своей истории, попутно думая о том, что если так будет продолжаться и дальше, то я, наверняка, раздобуду диктофон, наговорю на него «историю о бессовестном похищении тела у ничем не провинившегося гражданина Ессутила Квака» и всем желающим буду его просто давать на прослушивание.
16
— Вот значит как, — промолвила Глория Ра. — А ты не врешь?
Я простер над головой два пальца и возвестил:
— Клянусь на книге святого Бейсика, что рассказал правду, одну только правду и ничего кроме правды.
— Слова, не более чем слова… Ну-ка, повтори мне еще раз номера киберов в которых совершали похищения тел, номера ворот, названия фирм, и данные на пострадавших.
Я повторил.
— Значит, ты полагаешь, что кто-то устроил большой конвейер? Но тогда, на черном рынке имплантатов должно наблюдаться большое оживление. Мусорщики не могли не обратить на это внимание.
— Конечно они должны были обратить на это внимание. Однако, они наверняка не знают что послужило причиной такого оживления, откуда появляются свежие органы. А когда доберутся до поставщика, будет уже поздно. По крайней мере — для меня. К это времени мое тело, наверняка пустят в продажу, по частям.
— А ты знаешь, — сказала Глория. — Возможно, у этих похищений есть и другое объяснение. Знай я, кто в этом деле главный, наверное, смогла бы…
Я ухмыльнулся.
— А вот если бы я знал имя главного похитителя…
— Ну да, ты бы его задушил голыми руками.
Глория сделала рейс к бару и поставила передо мной новую банку пива. Глотнув из своей, она села поудобнее, положила ногу на ногу и механически покачивая носком туфли, предалась размышлениям.
Зная по опыту, что женщины не любят когда их отвлекают от такого трудного дела, я еще раз хлебнул пива, а потом закурил сигарету.
Итак, я выложил все козыри на стол. Теперь, осталось только подождать чем это закончится. Может быть, прекрасная журналистка посчитает что шкурка не стоит выделки и пошлет меня подальше. В таком случае, мне придется вернуться к тому плану, который я обдумывал прежде чем ее увидел. А может быть… Да нет, она должна, она обязана мне помочь.
— Угу, — промолвила Глория. — Значит, осталось только определить основную фирму, способствовавшую похищению тел. Там и находится главарь шайки. Ты понимаешь что это под силу только мусорщикам?
Я понял что она имеет в виду. И конечно это было правильным, с точки зрения закона решением. Вот только, оно меня совсем не устраивало.
Я знаю женщин. Самый лучший метод заставить их принять необходимое решение, состоит в том, чтобы незаметно навести на него. Приказывать им, обычно, не имеет смысла. Однако, можно незаметно направить разговор в нужное русло, а также подсунуть им факты, на основании которых они придут к необходимым выводам.
— Конечно, ты абсолютно права, — сказал я. — Мне мусорщики не поверят, но ведь к ним можешь обратиться и ты. В отличии от меня, ты вполне благонадежна. Мусорщики будут обязаны проверить те факты, которые ты им сообщишь. А проверив их, они неизбежно поймают похитителей.
— Поймают, — согласилась она. — Или не поймают. Не забудь, среди мусорщиков есть его люди. Вероятнее всего они успеют его предупредить и он вовремя даст деру. Или, даже не подумав удирать, попросту уничтожит все улики. И в том и в другом случае он окажется недосягаем для закона. Кто помешает ему, спустя некоторое время, придумать еще что-нибудь, такое же отвратительное как эта большая карусель?
— Ага, стало быть мы не можем сейчас пойти к мусорщикам из соображений справедливости, — констатировал я. — Для того, чтобы захватить врасплох главных преступников. Я правильно все понимаю?
— А ты не так прост, как кажешься, — Глория взглянула на меня с интересом. — Конечно, дело не только в этом. Я уверена, мусорщики, если я сообщу им о том, что узнала от тебя, первым делом наложат запрет на публикацию этих сведений, до окончания следствия и поимки всех злодеев. При этом, меня наверняка кто-нибудь опередит. Согласен?
— Безусловно.
— Между прочим, своим трудом я зарабатываю на жизнь. И мне не хотелось бы лишаться гонорара за будущую статью.
— Таким образом… — проговорил я.
— Таким образом, нам ничего не остается как попытаться предпринять собственное расследование.
— Нам? — спросил я.
— А ты что, рассчитываешь где-нибудь отсидеться, в ожидании когда я принесу все факты на блюдечке? Не выйдет. И вообще, мне казалось, ты со страшной силой рвешься спасать свое драгоценное тело. Или я ошибаюсь?
— Нет, нет, я по-прежнему в игре.
Все-таки, я не удержался и довольно улыбнулся. Мой план удался. Теперь, журналистка будет рыть носом, но добудет все необходимые мне сведения. Интересно, все-таки, что служит основным стимулом ее энтузиазма? Желание покарать злодеев или жажда заработать некую сумму в виде гонорара? Скорее всего — последнее.
— Тогда так, — Глория взглянула на часы. — Через сорок минут у меня назначена встреча с одним человеком. Он обладает тем, в чем мы так нуждаемся. Возможностью получать практически любую информацию и одновременно не имеет к мусорщикам никакого отношения. Мы побудем здесь еще тридцать минут, потом потратим на дорогу минут десять и поспеем как раз в срок. Думаю, тебе вовсе не стоит шляться эти полчаса по улицам данного кибера. К чему привлекать лишнее внимание?
— Хорошо, — сказал я. — Что мы будем делать эти полчаса?
— Можно о чем-нибудь поговорить. Например о том, как тебе удалось остаться в живых, побывав в клетке дикого, кровожадного, древнего вируса. Говоришь, бродячие программы перенесли тебя в свое логово, прежде чем он успел тобой пообедать? Я просматривала новости. Те, кто видел как было дело, готовы поклясться чем угодно, что видели как он тебя слопал.
Такой оборот дела меня не устраивал. Конечно, рассказывая свою историю, я опустил кое-какие подробности. Да и зачем журналистке знать о том, что из себя представляет зоопарк вирусов? Она не задумываясь откроет эту тайну широкой общественности и заработает еще один гонорар. Нет, хватит с нее и похитителей.
— Все было именно так, — заявил я, стараясь чтобы мой голос звучал как можно более искренне.
— Ты уверен? — Глория закинула руки за голову и потянулась всем телом, словно большая кошка. — Или, все же существует другая версия твоего чудесного спасения?
Я приподнял бровь. Да, действительно, ей было что предложить. И в другое время, я бы действительно… Но только не сейчас. И не ценой предательства. Смотритель зоопарка мне доверился. Обмануть его я не могу.
— Ну, ты все еще раздумываешь?
Она отпустила мне такой взгляд от которого, наверняка, мог растаять и айсберг.
— Другими словами, ты предлагаешь мне еще одну сделку? — спросил я.
— А если и так?
— Тогда наша сделка неравноценна. Мне нечего дать за твою цену. Все было именно так, как я и рассказал. Все, понимаешь?
— Понимаю.
Я думал в голосе у нее прозвучит разочарование. Как же! Жди. Ровный, спокойный голос. Словно ничего и не было.
Я ошарашено покрутил головой.
Передо мной вновь сидела спокойная, неприступная, полностью владеющая собой женщина. Заметив выражение моего лица, она снисходительно улыбнулась.
— Не обращай внимания. Информация — самая большая ценность в наше время. Ради нее можно пойти на что угодно. Если бы ты знал как часто мне приходилось, делать ради нее то, что мне делать совсем не хотелось.
Ну да, конечно.
Я попытался прикинуть, что она почувствует если я соглашусь, потом, когда цена за информацию была бы заплачена. Наверное, она могла бы меня возненавидеть. И мысленно костерила бы, конечно самыми последними словами. И испытывала отвращение к своему телу.
Хотя, кто знает? Может быть, такой способ платы за информацию ей нравится? Совмещение приятного с полезным. Чем плохо? И почему она должна этого стыдиться? Сделка, всегда сделка. И неважно какую оплату она предусматривает. Главное чтобы соглашение было выполнено обеими сторонами.
И вообще, какое я имею право ее осуждать? Чем я, собственно, от нее отличаюсь, чем я лучше? Тем что отказался? Сейчас, только сейчас. А предложи она подобную сделку на других условиях? Неужели я смог бы тогда проявить такую твердость? И чем я, при этом, был бы ее лучше? Кто испытывает большее унижение при заключении подобных сделок, тот кто платит или тот кто принимает плату?
А также… Я-то чем от нее отличаюсь? Не приходилось ли мне, работая коммивояжером, предлагать своим клиентам похожие сделки? Нет, безусловно, о какой — либо оплате телом не было и речи. Но какое это имеет значение?
