Леонид Кудрявцев - Убить героя
– Докажи, – сказал я.
– Хорошо, пошли, я тебе кое-что покажу, – промолвил Эльф.
Он встал и вышел из комнаты. Я последовал за ним.
После того как мы миновали второй коридор, я не удержался и спросил:
– Делая монстриков, ты, конечно, хотел самовыразиться. Тебе нравилось их создавать. Однако, думаю, ты производил их еще и для того, чтобы насолить почтенному Глендуру? По крайней мере, узнав, что они ему здорово досаждают, ты не прекратил их делать, хотя и знал, что он примет достаточно жесткие меры. Он, кстати, их и принял. Нанял вольных охотников и честного детектива.
– Вполне возможно, – сказал Эльф. – Мне кажется, так и было. Кроме всего прочего мне хотелось ему досадить. Он умел оскорблять, причем тех, кто был от него зависим. Но имеет ли это сейчас какое-то значение?
– Не имеет? – переспросил я.
– Нет. Ни малейшего.
Эльф остановился возле ничем не примечтального гобелена, одного из десятков, украшавших стены этого коридора.
– Здесь, – сказал он.
– Показывай, – скомандовал я.
– Сейчас.
Эльф ткнул пальцем в один из завитков гобелена, и тотчас на его месте в стене открылся проход.
– Ох уж эти средневековые замки, – сказал я. – Сплошные подземные ходы и потайные двери.
– Иди за мной. – скомандовал Эльф.
Немного погодя, миновав узкий коридор, мы оказались в комнате, основную часть которой занимала круглая, красного цвета платформа. Рядом с ней стоял стеллаж, на котором лежал прозрачный кокон основы бродячей программы.
– Ну и что это? – спросил я.
– Положи что-нибудь на платформу, – скомандовал Эльф. – Не имеет значения что именно. Положи.
Я вытащил сигарету и кинул ее на платформу.
– Теперь нажми вон на то, синенькое пятно, – скомандовал Эльф.
Я нажал.
Платформа сухо щелкнула и сделала полный оборот. Как только он завершился, на ней появилась еще одна сигарета.
– Еще раз.
Я нажал кнопку.
Оборот платформы, и вот на ней уже четыре сигареты.
– Теперь понял? – спросил Эльф.
Я ошарашено почесал в затылке и подумал, что теперь могу сказать почти наверняка, за какую именно провинность совет бизнесменов наложил на Глендура табу. Я бы на их месте сделал то же самое.
19
Я был зол, как руководитель богословского кружка, неожиданно обнаруживший, что его воспитанники в свободное время предаются всем мыслимым и немыслимым видам порока.
– Ты уверен, что это не какая-нибудь иллюзия? – спросила Глория. – Помнишь? Здесь, в мире киберов, частенько, какое-нибудь событие, является совсем не тем, чем оно выглядит.
– Уверен, – буркнул я.
– Хорошо, если ты так уверен, то…
– То – что? – спросил я.
Глория улыбнулась и положила мне ладонь на плечо. Мы стояли в узком коридорчике, являющемся чем-то вроде аппендикса длинного зала, сплошь уставленного пустыми доспехами. В центре даже стояло два полных турнирных набора. Они включали в себя доспехи не только на рыцаря, но и для коня.
– Надо действовать. Ты не находишь? Пришла пора брать быка за рога.
И кончено, она была права. Я прекрасно это понимал. Еще немного, и я завязну во всей этой беготне от мусорщиков, в попытках предугадать, куда те, кто охотится за мной, нанесут очередной удар. Получалось, в разговоре с Эльфом я совсем не блефовал. Наступила пора открыть карты.
Правда, на руках у меня, до недавнего времени была всякая мелочь. Мысли, предположения, мелкие детали, логические умозаключения. Не было убойных, весомых козырей. Теперь один появился. Установка для дублирования, действующая в обход закона о недопустимости копирования личности. Дубликатор.
Эльфу не было никакой нужды вскрывать сейф, обманывать его стражей, а потом заметать следы, причем, таким сложным и опасным способом, как убийство почтенного Глендура. А уж если начать рассматривать эту историю с моей стороны… Не мог Эльф устроить случай на кладбище и уж тем более не мог нанять профессионалов для охоты за мной в реальном мире.
Вот потихоньку красть дублированные основы и делать из них забавных зверушек – мог. Но остальное…
– Таким образом, – сказал я. – На роль убийцы осталась одна-единственная кандидатура.
– Осталась? Ты, значит, все-таки сомневался в том, что совет наложил на Глендура табу?
– Я обязан во всем сомневаться, – промолвил я. – У меня такая работа.
– И поскольку у тебя нет более никаких сомнений, то ты должен…
– Выйти из игры?
Глория кивнула.
– Ничего не остается. Не будь в это дело замешан совет… Мы могли просто сообщить мусорщикам о дубликаторе. Это повысило бы твои шансы настолько, что ты мог получить возможность довести дело до конца, собрать доказательства того, что Глендура убил его наследник.
– Это так серьезно? – спросил я.
– Подумай. Ты узнал о табу через меня. А потом ты нашел дубликатор. И если ты сообщишь о нем мусорщикам, то кое-кто может подумать, что мне было известно о дубликаторе до того, как ты его нашел. Если точнее, то кое-кто может подумать, что это я тебя надоумила. Ты же не хочешь меня подставить?
Час от часу не легче.
– То есть мусорщикам о дубликаторе я сообщить не могу?
– Можешь. Но тогда у меня могут возникнуть неприятности. Понимаешь, о чем я?
– Погоди, – сказал я. – Давай проясним погоду. Почему кто-то, имеющий отношение к совету, будет возражать против того, что мусорщики узнают о дубликаторе?
– Если ты вот прямо сейчас придешь к ним и заявишь о его существовании – будут.
– Но почему?
– Они приняли решение о почтенном Глендуре и его кибере. Они наложили на Глендура табу. Новый владелец кибера еще не получил их предупреждение и, соответственно не получил возможности принять свое собственное решение. Если об этом узнают первыми мусорщики, то он такую возможность потеряет. Это может не понравится совету.
– Чем? Ситуация разрешится без их участия.
– Не разрешится. Поступки – важны, но гораздо важнее намеренья, ибо они определяют не один поступок, а все последующие. Проще говоря, если наследник Глендура лишится возможности сделать выбор, то совет так и не узнает до конца, с кем они имеют дело. А им бы этого хотелось. Насколько умен этот Огнен Тэй? До каких границ ему можно доверять? И многое, многое другое…
Я прислонился к стене и окинул Глорию задумчивым взглядом.
Насколько она замешана во всех этих играх, с советами богатых людей, со всякими там комитетами тайного надзора, средствами информации и прочим персонажами объемок в стиле «плаща и кинажала»? И каким боком я, общаясь с Глорией, прикоснулся к этим игрищам? Может быть уже настолько, что обратной дороги просто нет?
– Значит, разговаривая с этим самым Огненом, мне придется блефовать?
– А ты решил с ним поговорить?
– Что мне еще остается? На данный момент, это единственная возможность, выпутаться из истории, в которую я влип. У Огнена теперь хватит денег, чтобы умаслить мусорщиков, а того, кто воровал основы, я нашел. Что мне еще делать? Попытаться добиться справедливости? Сделать так, чтобы убийцу судили по всей строгости закона? Я не смог бы это сделать, даже будь у меня достаточно серьезные доказательства. Деньги перевесят все доказательства, а адвокаты превратят в дифирамбы любые обвинения.
– Где он, кстати, этот любитель экзотических сказочных персонажей? – спросила Глдория.
– Сидит у себя в комнате и ждет, чем все закончится. Его, между прочим, такой исход дела тоже вполне устроит. Если мусорщики не узнают о его шалостях, а они не узнают, иначе им придется сообщить о дубликаторе, то единственное, что может сделать новый владелец данного частного кибера, это уволить Эльфа с работы. И не более. Его это вполне устроит.
– Ну, если всех такой исход так устраивает, – сказала Глория. – То почему ты колеблешься? Тебе осталось только поднять якоря и на всех парусах отправиться к неизведанным землям.
Кажется, в ее голосе послышалась ирония. Или мне это только показалось? Может, я услышал ее потому, что хотел этого, потому, что сам сейчас отношусь к себе с иронией?
Как же, частный детектив, готовится заключить соглашение с преступником, для того чтобы избавиться от преследования стражей порядка.
– Если подобрать образ точнее, – сказал я. – То сейчас я должен, испугавшись шторма, спустить флаг и встать на якорь в тихую бухту.
– Только, давай без надрыва и не надо рвать тельняшку на груди, – промолвила Глория. – Бывают ситуации, когда приходится отступать. Мне это проходилось проделывать в своей жизни не раз, тебе – тоже. Не так ли?
– Так.
Возразить было нечего.
– Поэтому, ты сейчас не будешь играть в маленького мальчика. Ты идешь заключать перемирие, ты должен добиться для себя максимально выгодных условий отступления. И это будет весьма и весьма непросто. А моральные муки и терзания совести оставь на потом. Вот, вернешься домой, сядешь в свое любимое кресло и будешь есть себя поедом за это дело сколько душе угодно. Пока не подвернется что-то новое.
