Константин Кузнецов - Путешествие Гнева
Вот она — цель!
В одну секунду из жертвы я превратился в безжалостного, холоднокровного, расчетливого охотника. "Проклятый пистолет" нацелился на корзину.
Конечно, я понимал, что не умею хорошо обращаться с оружием, и уж тем более не могу рассчитать расстояние, разброс пули и подобную ерунду… Я просто выстрелил. Несмотря ни на какие сопутствующие факторы. И моему поступку вторил малый колокол, возле которого уже не было вытянувшегося по стойке смирно солдата, а "большой сигнальщик" продолжал бесполезно лежать на боку.
Пуля, как говорят в таких случаях, — попала в самое яблочко.
Корзина с мешками легко соскользнула вниз и, достигнув укрытия охотника, взорвалась. Алое пламя вырвалось изнутри, словно опасный зверь, высвободившийся из клетки.
Хлопок.
Удар.
Тишина.
Тело несостоявшегося убийцы охватил огонь и с жадным чавканьем стер того с лица земли.
Обессиленно повалившись на каменные плиты, я закрыл глаза.
До моего слуха еще долго доносились потрескивания огня и отголоски чужих разговоров, возникавшие то тут, то там, словно шуршание листвы.
Потом мне удалось различить отдаленные команды и отчаянные крики солдат, а когда я все-таки открыл глаза, форт окутала предрассветная дымка. Подняв голову, я нашел самый высокий пик и улыбнулся. Видимо, островитяне правы — справедливый Калуку никого не оставляет в беде, какой бы огромной она не была. И в знак подтверждения моих мыслей, откуда-то из самых недр гор послышался протяжный горн.
Трудно поверить, но меня искали, и спасательная группа уже спешила на помощь.
Звук повторился, отразившись от стен обрывистым эхом. Нет, это не иллюзия. Они были уже близко. Не найдя в себе силы ответить, я улыбнулся и закрыл глаза.
Калуку — милостивый покровитель, ты не оставил меня одного!
Глава 15
Даже мертвецы не умеют держать язык за зубами
Уставившись на обгоревший металлический корпус и клепки по краям детали, капитан нахмурился еще больше. Видимо, ему никак не хотелось верить собственным глазам. Я же, напротив, нисколько не сомневался — перед нами действительно лежат останки манипулятора, создания, способного ходить, говорить, делать что угодно, не хуже человека или представителя иной расы.
— Ты уверен? — раздался сдавленный голос Райдера. Создалось впечатление, что он произнес вопрос случайно, не обращаясь к кому-то конкретному, а пытаясь услышать наше мнение.
— Нехорошие дела, — выдавил из себя циклоп.
— Более чем, рваная черть, — согласился старпом.
Капитан осторожно коснулся металлической поверхности. По всей видимости, эта деталь являлась плечом охотника. Отложив ее в сторону, Райдер позволил всем нам увидеть еще несколько составных частей. Трубки — артерии, провода — жилы, стальные пруты — кости. Конструкция была простой и одновременно сложной, а вернее будет сказать — совершенной. Но главным откровением для всех нас стало сердце охотника. Округлая колба содержала в себе нечто темное, отдаленно напоминающее сгусток тумана, только гораздо плотнее и активнее. Стальные клубы пара шевелились, напоминая скопище змей, и даже сквозь паутину трещин можно было различить бледные сполохи. Внезапно возникая, они мгновенно гасли, исчезая в недрах странной субстанцией.
— Ты ведь уже видел подобную штуку, — внимательно посмотрев на меня, произнес капитан. Он именно утверждал, прекрасно понимая, что я отвечу.
— Подобные колбы были на Рифте, — осторожно начал я и остановился, стараясь припомнить все до мельчайших подробностей. Затем продолжил: — Тогда мне казалось, что это некий источник света, наподобие газовых ламп.
— Почему? — удивился циклоп.
— Там эта штука находилась в другой емкости. Что-то вроде паровых контейнеров, с бледно-голубым свечением, словно внутри Пои — огненный фитиль.
— Сколько штук он прихватил с собой? — вступил в беседу Барибала.
— Около десятка, может быть, чуть больше… Но, насколько мне известно, в тот раз был не первый поход в Ржавый город.
— Гиблый бобл-ботус! — злобно рявкнул Луцлаф. — Хром стал еще большим безумцем!
— Он всегда был таким, — не согласился капитан.
Старпом взял мерцающее сердце охотника в руку и покрутил перед собой:
— Что же задумал этот ваш Хром?
Капитан устало отступил от стола и, погрузившись в глубокое кресло, достал трубку.
— Все дело в Рифте. Эти проклятые земли подарили нам надежду и сразу же растоптали ее, сделав всех нас безумцами, возомнившими себя богами. То, что ты держишь в руке, мы назвали Робусом. Черный пар, величайший источник жизни, дающий любому изобретению умение не только вращать поршнями, но и мыслить. Можете не воротить носами, я не выжил из ума и прекрасно отдаю отчет своим словам. Робус — это истинная искра любой машинерии, благодаря которой она могла встать в один ряд с людьми. Именно по этой причине механикусы, возглавляемые Хромом, решили поднять на Рифте бунт. И по этой же причине власти материка испугались и велели уничтожить всех, кто работал у разлома, не выбирая ни правых, ни виноватых. Они хотели похоронить главный секрет Ржавого города в руинах. И им почти это удалось…
— Многие из нас пытались помешать Хрому, даже не понимая, какую опасность несет его выходка, — продолжил рассказ Луцлаф. — Наша ошибка состояла в том, что мы недооценили Робус. Колоссальное открытие виделось нам новым витком развития. Многокрылые машины, пароходы, паролеты, паротраки, нескончаемый полет мысли. Но Хром распорядился им иначе. Только во время захвата Рифта мы поняли, как сильно ошибались. Наш бывший соратник, лучший механикус разлома, решил применить Робус по-своему. Он умудрился вдохнуть жизнь во все технические средства, что работали на Рифте. Оснастил их вооружением, и жернова итарова правосудия закрутились, превращая в пыль человеческие жизни.
— Вы никогда не рассказывали об этом, капитан, — напряженный голос старпома возник и внезапно затих, будто он случайно произнес свои мысли в слух.
— Подобные вещи лучше забыть навсегда, иначе они никогда не выпустят тебя из своих хищных лап, — ответил за Райдера циклоп.
— Получается, именно Белый Хвост изобрел манипуляторов? — оказавшись возле окна, я покосился на следы взрывов, выгоревшую землю, и попытался представить, что же на самом деле творилось на Рифте в ту роковую ночь.
Капитан не спешил отвечать на мой вопрос. Хорошенько затянувшись, он долго молчал, наблюдая за извилистыми клубами дыма, такими безобидными, но в тоже время сильно похожими на черный пар.
— В первые месяцы все выглядело вполне обыденно — представители гильдии изобретателей корпели над Робусом, что-то сопоставляли, смешивали, разделяли, а мы, в свою очередь, старались увеличить добычу, мало обращая внимания на эти эксперименты. Но так продолжалось не долго. Затишье закончилось, когда на Рифте появились первые надсмотрщики. Причем к жителям материка они не имели никакого отношения. Мы назвали их ратниками, потому что они с легкостью могли управлять нашими помыслами, четко исполняя приказы Верхушки.
Циклоп грустно улыбнулся и, посмотрев себе под ноги, сказал:
— Они посчитали, что мы можем украсть у них что-то ценное. Представляете? Те, кто долгие годы трудился во славу материка, способен присвоить себе черный пар! Лучше бы следили за собой, грязные ублюдки!
— Работники Рифта, конечно, восприняли подобную новость в штыки, — вновь заговорил капитан. — Но со временем страсти поутихли, и работа закипела с новой силой. Мы проводили на Рифте по три смены, окончательно отказавшись от инчей, мы вкалывали день и ночь, а механические создание подгоняли нас будто ленивый скот. И вскоре мы превратились в безропотных рабов, способных лишь рыть землю, пробивать породу и умирать во славу обогащения Верхушки.
Было заметно, как тяжело Луцлафу даются эти воспоминания. Горестно вздохнув, он монотонно продолжил воссоздавать картину тех кошмарных дней:
— Загнав себя до предела, мы стали ошибаться. Все чаще на Рифте звучали взрывы, и узкие коридоры все чаще накрывали обвалы. Черные ленты несчастий захлестнули Ржавый город. Многие пытались справиться, но большинство предпочло бежать. Их ловили, секли бичами, а потом стали карать еще жестче — просто закапывали живьем и помечали место огромным булыжником с четырьмя насечками — знак общего презрения. Страх перед неминуемым наказанием немного охолодил пыл служителей Рифта, а Верхушка, в свою очередь, увеличила план по добыче пара.
На секунду циклоп прервался. В каюте возникла пауза, наполненная неприятными отголосками прошлого.
Скрестив руки на груди, первым нарушил тишину старпом:
— Зверь, загнанный в угол, в отчаянной попытке спастись способен на многое…
Наверное, каждый из нас мог принять данные слова на свой счет, но откликнулся на них только капитан.
