Сергей Недоруб - Тайна Полтергейста
Поединок длился уже тридцать секунд, все трое действовали молча, шурша ногами по кускам стекла на полу. Звон клинков участился, и Борланд понял, что в таком темпе против двоих он долго не продержится. И перешел в наступление.
Технику братьев он уже изучил достаточно хорошо. Оба оказались серьезными бойцами. Но стал ясен и ответ на вопрос, почему Тигран отказывался от боя — Геворг дрался лучше. В его прошлом явно случилась пара смертельных схваток, в то время как Тигран просто качественно отработал приемы в учебке клана. Всего лишь пара — потому что серьезных боев на ножах в жизни любого человека бывает не больше двух. Слишком непредсказуем этот способ единоборства, сотни факторов могут переломить ситуацию. Если кто-то хвастается, что вырос на улице, не выпуская неразлучную "финку" из рук, — место ему в лечебнице или в Книге рекордов Гиннесса. Бой с ножами на уничтожение — всегда лотерея. Каждый год тренировок в битве на ножах способен добавить лишь пару процентов удачи к общему раскладу.
На стороне Борланда играло то, что братья выступали не в связке. Они были не группой из двух нападающих, а двумя одиночками. Они взаимно мешали и стремились не задеть друг друга. Их выпады также были одиночными, в то время как Борланд отработал технику связок достаточно глубоко.
Он резко поменял позицию, чтобы Тигран оказался между ним и Геворгом, и атаковал. Укол, режущий, три рубящих. Дальше — больше, с вариациями. Тигран мигом перешел в оборону, и Борланд понял, что находится на правильном пути. Оборона — всегда признак того, что противник фактически сделал шаг назад. "Долг" всерьез занимается подготовкой своих бойцов, но клан не учит одиночному бою на ножах. Поэтому Тигран, защищаясь, даже не пытался контратаковать или иным способом повернуть ситуацию в свою пользу. Он просто отбивал лезвием клинок Борланда, иногда заставляя нож противника соскальзывать. Наконец он подставил незащищенное горло, и Борланд грустно улыбнулся. Резко повернувшись боком, он с силой наступил на ногу Тиграну и толкнул его локтем.
Ему показалось, или Геворг действительно придержал валящегося на него брата, защищая от приземления на стекло?..
Перепрыгнув через Тиграна, Борланд схватил Геворга за ворот и тоже упал, увлекая его тело за собой. Кинжал вонзился в пол совсем рядом со щекой сталкера, и Геворг ударил Борланда головой в лицо. В следующий миг сталкер сбросил противника с себя, сел на полу, и в него с обеих сторон уже целились два смертоносных клинка…
Он почувствовал резкую боль в ладонях.
Клинок Тиграна пронзил левую ладонь Борланда насквозь, подцепив нож Фармера за одно из отверстий, отчего тот свободно повис. Кинжал Геворга проткнул правую кисть сталкера, заставив его сжать собственный боевой нож. Кровь Борланда хлынула сразу по всем четырем лезвиям.
Все замерли.
В этот миг с громким звенящим треском клинки взорвались, рассыпавшись по месту схватки зеркальными переливами. Тигран с возгласом выронил рукоять лопнувшего ножа, Геворг молча вытаращился на остатки своего верного кинжала.
Борланд, рыча от боли, склонился к усыпанному осколками полу, уткнувшись лбом в грязную деревянную доску. Ровер отскочил в сторону — его осыпало металлическим крошевом, которое он тут же начал поспешно стряхивать с себя.
Братья рывками поднялись на ноги, изумленно глядя на осколки лезвий.
— Что это было? — спросил Тигран изменившимся голосом.
Они с Геворгом подняли Борланда, который, пытаясь вымученно улыбнуться, прятал от них окровавленные руки.
— Не трогайте меня, — попросил он. — Это опасно… Ровер шагнул к нему, на ходу вытаскивая аптечку.
Все трое помогли перевязать Борланду ладони, которые он безуспешно пытался спрятать.
— Не касайтесь моей крови, — говорил он. — Не касайтесь…
— Что с тобой? — спросил Геворг. В его голосе появились неслыханные ранее нотки умиротворения, как у человека, снявшего с себя тяжелое бремя.
— Аномалия во мне, — ответил Борланд, наблюдая, как братья заканчивают перевязку и Ровер собственным ножом перерезает волокна бинтов. — Все, что соприкоснулось с моей кровью, лопается. Извините за ножи…
— Спасибо тебе, сталкер, — сказал Тигран. — Спасибо.
— А, ладно… — попытался отмахнуться Борланд, и его рука заныла сильнее.
Он посмотрел на Ровера.
— Проблема решена? — спросил он. Тот энергично кивнул, заверил:
— Более чем! — и заботливо добавил: — Погоди, сейчас заморозку вколю…
— Не надо, — покачал головой Борланд. — Не хочу терять чувствительность, я лучше потерплю. Мне пальцы еще пригодятся.
— Тебе больно? — спросил Тигран, пряча глаза ото всех. Борланд положил забинтованные руки на плечи братьям.
— Не о моей боли сейчас беспокойтесь, — ответил он. — Знаете, когда будет по-настоящему больно? Когда ваша сестра придет в Зону, чтобы вернуть вас обоих домой. Вот тогда вы поймете, что такое боль. Я пошел.
Борланд побрел к выходу, и Ровер, быстро опередив его, вытащил Монтировку, блокировавшую дверь. Тигран кашлянул.
— Я выведу вас, — сказал он. — Вам всем лучше покинуть Бар.
— Хорошо, — согласился Геворг, не глядя на брата. Уже на улице он произнес:
— А Тройник все-таки погиб. Воцарилось тяжелое молчание.
Шедший первым Ровер неожиданно повернулся.
— А знаете, что я вам всем скажу, — сказал он. — Тройник не собирал на квартиру.
— Что? — не понял Борланд.
— То. Он дважды за изнасилование под суд попадал.
— Что ты сказал?! — остолбенел Геворг.
— Это я тебе как один из командиров клана говорю. Как-то мы пили вместе с Тройником. Он и раскололся по доброте душевной. Думаю, те два подвига с его стороны были не единственными. Потому он и сбежал в Зону. Я, когда узнал, сам хотел его пристрелить на месте. Но правила клана запрещают. Так что я доволен, что его прирезали. Тигран, выражаю тебе признательность.
Тигран остановился.
— Зачем же ты велел Геворгу драться со мной на Арене? — спросил он.
Ровер вздохнул и печально посмотрел на него.
— Да разве это я велел? — сказал он. — Геворг мне все рассказал, и я понял, что у него в душе своя боль. Не связанная с Тройником. Ему нужно было встретиться с тобой, и встретиться так, чтобы и он, и ты оказались на вершине искренности. А мужчина наиболее искренен бывает только в бою. Что до Тройника, этот урод свое получил. И я рад, что вы с Геворгом все поняли. Хоть и без слов. Хоть и стоило это нашему другу куска здоровья.
Борланд поднял на него глаза.
— Правила клана, — сказал он. — Эти гребаные правила, которые надевают на подонков и на честных людей одни и те же оковы.
— Нет, — возразил Ровер. — Правила клана позволяют каждому понять, в чем его доля, и оберегают до тех пор, пока не придет время получить заслуженное. Тройник однажды спас мне жизнь, а во время одного дежурства вовремя поднял на ноги отряд ребят, иначе их всех бы вырезали. Но на нем, как видишь, тоже висел грех, еще с Большой Земли. Вот Зона его и наказала руками "долговца". Иначе я сам вызвал бы его на Арену. У каждого из нас есть своя участь. Зона — это мы.
Тигран мотнул головой.
— Я не могу вернуться, — пробормотал он. — Не сейчас. У меня долг, у меня… Мы все повязаны, да и оставить центр связи без присмотра я не могу…
— Все понимаю, — сказал Ровер. — Обещаю тебе, что отпущу Геворга, когда ты будешь готов уйти.
Тигран только сейчас, впервые с момента боя, посмотрел в глаза брату и тяжко вздохнул. Затем он обратился к Борланду:
— Я прошу прощения у тебя, — сказал он. — За все. Борланд кивнул.
— У нас есть легенда, — продолжал Тигран. — О сталкере, известном как Сто Первый Рентген. Звали его так потому, что он был больше, чем сталкер. Зона позволяла ему помогать всем кланам одновременно, не вступая в их ряды, и воевать со всеми, не становясь всеобщим врагом. Спорить с торговцами, снимать проводников и бить Бармена. Он мог выступить против любого порядка, любого закона, любой власти. И выступить так, что правда всегда оказывалась за ним. Два года назад он бесследно исчез.
— Это я, — подтвердил Борланд.
— Тогда у меня есть кое-что для тебя. Жди.
Тигран быстро зашел в штаб клана и через минуту вернулся,
— Это тебе, — сказал он. — Взамен утраченного ножа.
И черноглазый "долговец" подал Борланду какой-то продолговатый предмет, спрятанный в чехле.
Все смотрели, как Борланд раскрыл чехол и извлек из него изогнутый клинок. Сердце сталкера подпрыгнуло, и его перебинтованные руки задрожали. Он просто не смог сдержать волнения, разглядывая знакомые очертания лезвия.
— Нож Сенатора, — прошептал он, — которым я убил Саида… Откуда он у тебя?
— Собственность клана, — ответил Тигран. — Два года назад мы нашли его за диваном в комнате в лагере мародеров, что в Темной Долине. Ну, не я лично нашел, нас с Геворгом здесь еще не было… Ястреб говорил, что нож останется у нас, пока не появится его настоящий владелец.
