Алексей Махров - Бредун. Изгой Тьмы
– Тихо, парни! – крикнул Пашка разведчикам, мгновенно взявшим на прицел не только девушку, но и все подозрительные места в радиусе двухсот метров. – Не стрелять! Это… своя!
– Пусть эта… своя оружие опустит! – негромко сказал Пирогов. – Мои таких шуток не понимают!
Но Катя уже опустила автомат на траву и, держа пустые руки на виду, подошла к полковнику.
– Не врал значит, солдатик, что вас больше четырех! – подмигнув Пашке, сказала Катя, обводя взглядом стоящую на дороге колонну машин и два десятка насторожившихся бойцов. – Какие красавцы! Эй, парни, никто не хочет прогуляться с бедной девушкой на сеновал? Впрочем, чего это я? От сеновала одни головешки остались! И от деревни тоже! – последнюю фразу Катя выкрикнула Пашке прямо в лицо и добавила чуть-чуть более спокойным голосом: – И сдается мне, солдатик, что в этом виноваты вы!
– С чего бы это? – оторопел Скорострел. – Нас здесь вообще не было!
– Да не вы конкретно! – махнула рукой девица. – Но с вашей подачи! Нас никто из тех хмырей, что в тайном городе живут, не трогал никогда. Мимо только ездили. А тут…
– Успокойтесь, девушка! – ласково сказал полковник. – Успокойтесь и расскажите: что здесь произошло? И кто еще выжил?
– Да, слава Богу, все выжили! – сбавила тон Катя. – Я как шум винтов услышала, скомандовала в подпол прятаться. Жопой почуяла, что по нашу душу летят!
– Летят? – удивился полковник. – Вы хотите сказать…
– Первый удар нанесли вертолеты! – разъяснила Катя. – Четыре штуки. Я в них хорошо разбираюсь – у папы книжка с картинками была «Боевые вертолеты мира». Так вот – это были Ми-28. Причем с опознавательными знаками! На каждом был нарисован вписанный в окружность равнобедренный треугольник. И номера стояли на всех – от ноль одного до ноль четвертого.
– Ахренеть! – выдохнул полковник. – Да во всей Югороссии всего… А здесь целых четыре штуки! Скорострел, тебе такая эмблема знакома? У меня вертится что-то в голове, но что именно – вспомнить не могу!
– Ну, треугольник – клановый знак «Боеголовок», – подумав, ответил Пашка. – Только у них треугольник вытянутый и без окружности.
– Да, точно – «Боеголовки»! – хлопнул себя по лбу полковник. – Небольшой клан на юго-востоке области. И я что-то не припоминаю у них наличие вертолетов… У них и «брони»-то нет! Ладно, что было дальше?
– А дальше они улетели, а мы выбрались из подполов и в лес! – ответила Катя, внимательно выслушав реплики разведчиков про боеголовки. – А через полчаса сюда целая колонна подошла. Больше вашей раз в пять. Под сотню человек, все в ОЗК. Они цепью разошлись и два раза деревню прочесали. А потом из огнеметов всё сожгли, погрузились и уехали.
– Как ты сказала? В ОЗК? – заинтересовался полковник.
– Ну да, в общевойсковых защитных костюмах, – кивнула девушка. – Это такие комбинезоны, они…
– Да я знаю, что такое ОЗК! – прервал её Пирогов. – Мне просто интересно – на хрена они их напялили?
– Кстати, на тех хмырях, что я из крупняка привалил, тоже какие-то комбинезоны были, – вспомнил детали Пашка. – И противогазы!
– Да, и эти тоже в противогазах щеголяли! – добавила Катя. – Я еще подумала, что они хотят нас газами потравить, как крыс.
– Нет, дело не в газах! – задумчиво сказал Пирогов. – Тут что-то другое! Может они считают местность зараженной? И, кстати, что тут с радиацией?
– Норма! – ответил кто-то из разведчиков. – В смысле – для этих мест норма. А по сравнению с Ростовом – превышение в десять раз.
– Сдается мне, что они и такого превышения боятся! – сказал полковник. – Иначе в ОЗК не парились бы.
– Сдается мне, что они и такого превышения боятся! – сказал полковник. – Иначе в ОЗК не парились бы.
Полковник оглядел свое воинство, по-прежнему бдящее с оружием наизготовку, и скомандовал:
– По машинам! Укрыться под деревьями! Технику замаскировать, наблюдать за воздухом!
– А вы? – спросил кто-то из лейтенантов.
– А я пока здесь останусь, догоню вас на машине Скорострела, – ответил полковник и повернулся к Пашке: – Так ты меня девушке представишь или как?
– Ну, это Катя! – растерянный таким проявлением этикета, сказал Паша. – А это полковник Пирогов. Юрий Петрович.
– Очень приятно! – с придыханием сказала Катя, изобразив на лице гримасу, должную являться милой улыбкой, а затем имитировала реверанс – присела, слегка согнув ноги в коленях, а вместо приподнимания кринолина оттянула пальцами швы комбинезоны на бедрах.
В ответ Юрий щелкнул каблуками и лихо кивнул. Впрочем, для Пашки вся эта нарочитая клоунада обоих осталась непонятной.
– Катя здесь… э-э-э… начальник гарнизона! – пояснил Пашка.
– Командир отряда самообороны, если точнее! – поправила Катя.
– А, простите за нескромный вопрос, откуда у вас такие познания в специальных терминах? – спросил полковник.
– Мой папа был офицером! – ответила Катя. – И я, видимо, в него пошла. С детства любила с железками возиться. И только когда сиськи расти начали, узнала, что железки эти автоматами Калашникова были.
Пирогов вежливо улыбнулся шутке. Пашка тоже хихикнул, живо представив себе девицу, пораженную тем, что играла с оружием.
– Может мы, хотя бы символически, можем компенсировать ущерб, нанесенный по нашей вине? – вдруг предложил полковник и Пашка чуть не поперхнулся, догадавшись, что за этим последует.
– Конечно, можете! – Катерина Матвеевна расплылась в довольной улыбке. – Крупняк, триста патронов к нему, десять «калашей», две тысячи семерки!
Полковник вытаращил глаза, а Скорострел аж застонал от такой наглости.
Полковник вытаращил глаза, а Скорострел аж застонал от такой наглости.
– Э-э-э… девушка! А не слишком ли вы?.. – слегка отошел от шока Пирогов.
– Да, с дуба рухнула, однозначно! – кивнул Пашка. – Зря ты ей компенсацию предложил, она и в прошлый раз мой ДШК требовала!
– Неужели много попросила? – невинно округлила глаза Катя. – Так вы ведь люди богатые!
– Ты, тащ полковник это… отойди-ка к машине пока, покури там, а я сейчас! – отодвигая Юрия в сторону, сказал Паша.
Пирогов, усмехнувшись, послушно отошел.
– Ты чего творишь? Ты же всех нас перед южанами позоришь! – шепотом «закричал» на девицу Скорострел.
– А что такое? – захлопала глазами Катя. Если бы Паша видел ее впервые – купился бы непременно. – Ведь товарищ полковник сам предложил!
– И в кого ты такая жадная? – упрекнул Паша. – Неужели в отца-офицера?
– В мать-продавщицу! – отрезала Катя и решительно спросила: – Так будете компенсировать или как?
– Будем! – тоже решительно ответил Пашка. – Но аппетит твой придется поумерить! Два ствола и пятьсот семерки!
– Пять и тысяча! – немедленно среагировала девушка.
– А вот это уже ближе к реальности! – улыбнулся бредун. – Три и пятьсот!
– Четыре и семьсот! – ответила Катя.
– Три и семьсот! И учти – это мое последнее предложение! Нам может завтра в бой, каждый патрон на счету! – подогнал в голос строгости Паша.
– Ну да, ну да… Вдруг завтра в бой, а я уставший? – хмыкнула девица. – Ладно, хер с тобой, солдатик! По рукам!
– Сторговался? – улыбаясь во весь рот, спросил Пирогов, когда Пашка подошел к «Гелену» и начал копаться в кузове, доставая «компенсацию». – Ну и девка! Я бы её к себя взял, старшиной роты поставил!
Лейтенант Федор Борисович Сапожников, командир 1-го взвода 2-й роты отдельного разведывательного батальона армии Республики Юга России родился на следующий год после катастрофы, разбившей мир на куски. Ему относительно повезло – его родители жили в незатронутом ядерными взрывами регионе. Здесь была чистая вода, еда и воздух. Он вырос здоровым парнем и собирался стать инженером-строителем, как его отец. Но судьба распорядилась иначе. Срочная служба Феди пришлась на русско-турецкую войну 2030 года. И восемнадцатилетний парень вдоволь хлебнул кровавой каши. Он видел смерть друзей и врагов, убивал и сам был убит – пуля прошла в сантиметре от сердца, выжил чудом. Однако это не сломало его, а закалило. И после окончания войны и демобилизации он поступил в Ростовское Высшее общевойсковое училище.
Нынешняя командировка в самое сердце зараженной зоны была его первой дальней экспедицией. И поначалу он шарахался от местных жителей, считая их помесью волков и крыс. Чтобы выжить, многие мутировали. Нет, не физиологически, а психологически. Одни превратились в двуногих хищников, рвущих глотку соседу за глоток воды. Другие – в падальщиков, ковыряющихся в радиоактивном мусоре.
Но постепенно, познакомившись с аборигенами поближе, он понял – есть среди них и люди. Страшные, смертельно опасные – но все-таки люди. Они не были виноваты в том, что они такие. Им просто не повезло оказаться в эпицентре. Однако такие понятия, как долг и честь всё еще были им близки. И ради таких людей стоило делать свое дело.
