Жанна Пояркова - Фрагментация памяти
— Ты посмотри, здесь Рочестер! — воскликнул Мэд.
Мы с джокером честно признали полный разгром в затее с Реи уже на первом часу игры, поэтому оставили Стар и Гарри наедине с черноволосым копом и отправились за запчастями для следующей затеи. Мэд сказал, что знает, как обыграть Реи, хоть этот способ и нечестен. Я не собирался побеждать с помощью обмана, но проверить гипотетическую возможность такого трюка было интересно. В итоге я, джокер и механический зомби нарвались на крупнейшее людское скопление за последние десять лет.
Рочестер, как и говорил Мэд, стоял посреди площади. Он молчал, скрестив руки на уровне паха и опустив тщательно выскобленную голову. Черный блестящий плащ выделял его среди окружающих — предводитель новых луддитов был рожден для камер, Сид Вишез новой эпохи. Он отрицал все, на что остальные молились, — генную инженерию, биологию, теорию эволюции организмов, развитие технологий, сеть, компьютерные игры, офисную структуру, морфинг, церковь, психодизайн, эскапизм и язычество. Его окружала толпа в тысячу человек, каждый из которых был вооружен. Рочестеру исполнилось лет тридцать, но все из того, что он презирал, он попробовал. Предводитель ненавистников вирта и автоматизации — анархист среди мира, выжившего только благодаря технологиям; воплощение абсурдности. Я видел пару выступлений — гедонист, псих и фанатик, при этом его рассудительность ставит в тупик. Он считает, что если в должной мере развить врожденные способности к телепатии, контроль, силу воли, можно выключить любой рычаг, взорвать любую бомбу. Последняя публичная фигура, лежащая вне диапазона Среды.
Мэд изучал Рочестера:
— Что они собираются сделать?
Хотел бы я знать. Луддиты были неплохо экипированы, хотя стволы собирали по трущобам — старый огнестрел, разнотипные гранаты, генераторы помех. Тем не менее я не сомневался, что все это сработает. Орда пригнала и разрисованные граффити бульдозеры, оснащенные снятыми с небольших космических челноков пушками. Что-то они уже снесли, потому что на площади валялись обломки; дула были направлены в сторону улиц. С другой стороны Плеши за происходящим наблюдала группа байкеров, не торопившихся присоединяться к карнавалу. Они нервозно переговаривались. Мы проскользнули за будку на краю площади, и я разглядел у собравшихся сканеры движения и передачик, по которому можно вести прямую трансляцию в сеть. Что бы они ни задумали, наблюдение их не тревожило.
В последнее время луддиты ограничивались мелкими выходками по демонтажу оборудования фабрик и пакостями в космопорте. Я воспринимал это как хобби нищих без воображения, но оказалось, что они продолжали ждать в подполье воняющего горячим асфальтом Тиа-сити. Подозрение усилилось, когда среди каши людей Рочестера я заметил фрагментированных. Они мало знали и помнили о мире после перенасыщения образами Среды, — люди с разбитой памятью, не способные самостоятельно добраться до дома. Фрагментированные селились на отшибе, со своими друзьями или теми, кто заботился о них за сомнительные услуги. Их нельзя назвать глупыми, но использовать сломанных Средой для чего-то кроме простых поручений нельзя.
Я кинул взгляд на Мэда, собираясь предложить ему уйти, и тут же понял, что никуда не двинусь. Нечасто видишь, как кто-то пытается атаковать массивный костяк реальности. Знак невидимой порчи сразу же завис и над нами. Рочестер продолжал стоять, разглядывая скрещенные руки. Воздух бурлил, впитывая в себя многообразие запахов. Из коридоров улиц вылетело пять флаеров с установленными «гарпунами» — я видел такие на пиратских кораблях, охотившихся на инопланетных животных. Но что за зверей собрались ловить луддиты?
Джокер достал панель, не торопясь раскатал ее и начал шерстить новости. Пальцы уверенно вывели на жк-пленку блоки текста, уголок губ вытянулся в половинчатой усмешке.
— Знаешь, а ведь они хотят организовать восстание. И похоже, что виноваты в этом мы.
Я огляделся. Ржаво-рыжие стены зданий заканчивались у облаков, лишая горизонтальной перспективы. Мы находились в засоренном сливе, жижа тумана медленно кипела в устьях улиц. Скоро должна была наступить ночь, и небо приобрело розово-коричневый цвет. Джокер спрятал панель и приник к стеклу будки.
Из окна находящегося напротив нас здания высунулся человек, крикнул что-то, размывшееся во влажном воздухе. Рочестер разогнулся, махнул рукой, и толпа медленно поползла в сторону. Мэд посмотрел на меня — ему не хотелось показаться трусом, но спрашивать, что делать, он тоже не мог себе позволить. В тот момент, когда я решил его уколоть, в соседнем сооружении красиво рвануло.
Ржавь брызнула в стороны, словно крошки сломанного сухаря. Крепкие еще секунду назад стены дрогнули, хлопнули, будто картонная коробка, а потом безымянный дом накренился и осел. Он стонал, скрежетал, шатался, наваливался на соседнюю многоэтажку. Волна душного воздуха и мелких камней накрыла площадь, вздулась и, ухнув, ушла частью в отроги улиц, частью вверх, испугав мелких, мутировавших от отходов города птиц. Будка задребезжала, со всех сторон звенели стекла, хрустел пластик, стучали тяжелыми каплями осколки падающего кирпича. Локальный армагеддон парализовывал — слипшиеся друг с другом жилые башни затеяли противоестественные танцы.
Вам приходилось совершать что-нибудь по-настоящему необратимое? Я не говорю о течении времени, было бы чересчур просто присвоить себе чужие заслуги. Тот, кто нажимает на кнопку и стирает планеты, мог бы ответить «да», но жители Тиа-сити никогда не стирали планет. Главное — не озвучивать эти моменты, пусть им аккомпанирует моя собственная музыка мировоззренческого метастаза.
За первым взрывом последовал еще один — жилые соты были безжалостно стерты. Я не мог разглядеть Рочестера в сумятице бегущих от падающих этажей тел, но был уверен, что он находится там же, где стоял раньше. На небе пламенели шевелящиеся фракталы, цвета смолились и сгорали, мимо пронеслись испуганные байкеры. Все выглядело потрясающе. Джокер поднялся, пытаясь сориентироваться. Кажется, его немного контузило.
— Вот и ходи на рынок, — сообщил он.
Никогда не думал, что разрушение само по себе может быть таким отрезвляющим. Освобождение от страха, традиции, денег, представлений, даже от самого себя. В жизни не так много моментов, когда ты чувствуешь себя чистым, без примесей неуверенности или рассудка. Это был как раз такой момент. Мэд, весь в пыли, поедал глазами деструктивную поэзию Рочестера, и после этого я ни разу в нем не сомневался. Что касается меня, то в голове гулкими локомотивами проносились непристойные по силе желания.
Луддиты пробили коридор между соседними пространствами; через дыру, в которой оседали руины, можно было видеть другую улицу. Через миг ней тоже начали взрываться дома, стекая вниз изуродованным потоком покосившихся окон, цепная реакция все не кончалась. Бродяги нас обходили и забивали пробкой улицу. Хруст под их ногами рикошетил от оставшихся стен. Еще немного — и уйти будет проблематично.
— Пора сваливать.
Мы затесались в толпу, неохотно поддаваясь инстинкту самосохранения, а в проломе сзади грохотало, оставляя вместо стен осевший хлам. Узкие и длинные флаги луддитов зло чертили небо.
— Они здесь!
Взревели бульдозеры, масса пестрой, страшной и веселой волной стала покидать площадь, концентрируясь у выходов. Все завращалось и загремело. Водители начали разгоняться, пешие рванули вперед, затрещали очереди. Одна из пушек неровно блевала огнем, снаряды исчезали в кишке улицы. Сверху завизжали флаеры, один из них срезал совсем рядом и завис над будкой.
— Нед Лудд! Нед Лудд! Нед! Лудд! Нед! Лудд! — по нарастающей орали стоявшие около Рочестера боевики.
Они рявкали эти слова отдельно, свирепо, непримиримо. «Нед Лудд» превращалось в нечто дуальное, как «добро-зло», «свобода-смерть», «ложь-истина». Выкрикивая имя давно позабытого человека, Рочестер уверенно шагал на пули. Кого бы ни послали против орды, я не подготовился к встрече.
— В дом! — я подтолкнул Мэда и огляделся по сторонам.
Бежать к пролому было слишком долго. Я вскочил по ступеням к двери подъезда, наискосок вышиб ногой исщербленный царапинами пластик окна на первом этаже, поджался — и прыгнул в дыру, надеясь проломить остатки в полете. Джокер оказался внутри спустя несколько минут, разодрав край пальто. Понадеявшись на то, что взрывать дом с этой стороны луддиты не собирались, я перешагнул через отсыревший матрац, оказался в оклеенном прокисшими обоями коридоре, затащил внутрь зомби и как следует закрыл дверь.
— На крыше показываться не стоит. Сюда они шарахнут упреждающим. Нужно валить в середину дома, пробраться по чердаку и спуститься где-то этаж на восемнадцатый…
Дом выглядел древним, однако я знал, что это обманчивое впечатление — в последнем нужнике Тиа-сити обязательно кто-то живет, обманув блокировочную систему. Сзади зашипел кипящий пластик. Кто-то задел окно струей огнемета, но промозглые простыни, поросшие полупрозрачными грибами, даже не загорелись. Около лифтовой шахты должны быть выходы на улицы — балконы-ниши, маленькие и неудобные. Я оставил квартиру, побежал по лестнице вверх, не рискуя заходить в боковые ответвления с темными прямоугольниками квартир; джокер следовал за мной, крепко сжимая в руке рулончик панели. Зомби я пустил вперед, чтобы избежать ловушек, — он издавал достаточно шума, чтобы привлечь чужое внимание.
