Владимир Кузнецов - Некрос: Языки Мертвых
Я врубился в толпу, раздавая удары всем, кого видел. В основном под мой клинок попадали оборванцы и нищие, примкнувшие к мятежу, но пару раз я доставал и беггаров, едва успевавших сообразить, что их свалило.
Меня охватил странный раш, кровавое опьянение. Я чувствовал, как брызжет в лицо горячая кровь, чувствовал, как дрожит клинок, пробивая плоть и разрубая кости. В эти мгновения я чувствовал себя царем, даже не царем - богом, древним языческим божеством войны и смерти, воплощением гнева. Меня били в ответ, но я не чувствовал боли и ран, убивая всякого, кто попадался мне под клинок.
Стрелы стальными жалами впивались в меня, копья и клинки рассекали броню и тело. Я чувствовал, как горячими потоками течет по воспаленной коже кровь, как прилипает к телу промокшая ткань, когтями скребут раны разрубленные звенья кольчуги. Скольких я свалил, и скольким удалось достать меня - не знаю. Я прошел шагов десять-пятнадцать, не больше, прежде чем тяжелый, хрипящий вопль пронесся над площадью, перекрывая неимоверный гвалт битвы.
Я обернулся - слева, там, где на площадь выходила широкая центральная улица, толпа раздалась в стороны, словно листья, сметенные порывом ветра. Земля вздыбилась, словно гнойный нарыв, поднявшись на несколько метров, сбивая с ног тех, кто не успел убраться, обрушивая стены ближних домов. В следующую секунду земля раскололась, высвободив исполинский поток хаотичной плоти. Огромное тело, словно сплетенное из множества извивающихся щупалец, шипов, жал и конечностей. Невозможно было понять, одно ли это существо или колония мелких, отвратительных монстров. Поднявшись в воздух метров на пять, оно обрушилось на толпу, как огромных хлыст. Вопли ужаса и боли наполнили дрожащий от напряжения воздух. Монстр не делал различий между стражами и беггарами, разрывая и разбрасывая тела, словно кукол. В считанные мгновения он достиг подножия пирамиды, где его встретили бессердечные. Они были единственными, кто не впал в священный ужас от вида чудовища. Преодолеть их кордон с наскока не удалось - исполины двигались с невероятной скоростью и точностью, уходя от могучих ударов - и одновременно нанося удар за ударом.
Пространство между ними и мной если не очистилось, то порядком обезлюднело - теперь у меня был вполне реальный шанс добраться туда. Раздавая удары тем, кто еще стоял на моем пути, я двинулся вперед.
Теперь, когда до монстра оставалось не больше десяти метров, я мог хорошо разглядеть его. Действительно, это была какая-то жуткая колония - множество тел сплетались в одну невообразимую многоножку - мертвых человеческих тел, изувеченных и соединенных между собой ржавым металлом прутов и скоб, словно какой-то безумный мастер соединил их в единый механизм. Руки, ноги, торсы, мужские и женские, молодые и старые, в жутких ранах с бледными краями, бескровных, скользкая кожа покрытая жуткой бесцветной слизью, темные пятна гниения, вздутые суставы... Если сопротивление Бессердечных его смутило, то лишь на миг - теперь оно атаковало Воинов Дера, стремительно и эффективно, уничтожая их одного за другим.
В длину монстр был около двадцати метров, в обхвате - метра два. Я оказался рядом с ним, пока еще толком не зная, что мне делать и как ему повредить. Впрочем, меня заметили раньше - я едва успел уйти от выгнувшейся петлей плоти, ударившей словно хлыстом в булыжник мостовой в том месте, где секунду назад стоял я. Только инстинктивный прыжок уберег меня от верной смерти, я откатился, поднялся на ноги, отбросив кошкодер и выхватив панцербрехер.
Чудовище замерло, затем вдруг рванулось вверх, поднявшись вертикально метров на десять. Вершина, раскрывшись, словно жуткий цветок, раскинула шевелящиеся в агонии конечности, переплетенные искореженным металлом. Высвобожденный из этих жутких объятий появился человек - единственный в этой вакханалии плоти он имел голову, но так же как и другие, был изувечен и покрыт гноем и сукровицей. Он заговорил - и голос его разнесся по площади, словно усиленный до сотни киловатт - ощущая, сдавливая грудь и заставляя вибрировать глазные яблоки.
- ЧАС НЕРЕБТУМА ПРОБИЛ. ВОЛЯ ЭН-УРУ-ГАЛА - И НЕТ ВАМ СИЛ ЕЙ ПРОТИВОСТОЯТЬ!
В этот момент я прыгнул на спину монстра - если можно, конечно считать это спиной. Десятки рук одновременно вцепились в меня, потянули, каждая в свою сторону. Отбиваться панцербрехером было тяжело - слишком длинный и тяжелый. Я вгонял его как можно глубже в месиво мертвой плоти, рубил руки, сжимавшие меня, освободившись, лез выше - на считанные сантиметры, где все повторялось снова. Холодная, отвратительная слизь покрыла мои руки и ноги, грудь, брызгала в лицо. Кажется, замысел мой понравился Бессердечным - двое из них прыгнули вверх, вцепившись в шевелящуюся падаль на пару метров выше меня. Они двиулись куда быстрее меня, помогая друг другу. Меньше чем за минуту они оказались почти у вершины - и в этот момент монстр упал - резко и хлестко, как плеть. Один из воинов успел спрыгнул, другого смяло о булыжники площади, разбрызгав вокруг густую, темную кровь. К счастью, я был на противоположной стороне - мои неприятности ограничились только ощутимым ударом и потерянным клинком.
Тяжелая туша, извиваясь, поднялась для нового удара. Я отчаянно карабкался вверх, полосуя костяным стилетом руки хватавшие меня. Каждый следующий метр давался с невероятным трудом - каждое новое падение грозило расплющить меня. Бессердечные обступили тварь со всех сторон, атакуя по очереди с самой незащищенной стороны. Их действия пока спасали меня - монстр не мог переключиться на меня, отвлеченный их атаками.
Я чувствовал, как руки разрывают мою одежду, впиваются в плоть, рвут ее с мясом, дробят ржавой сталью кости. Боль пульсировала в голове одной сплошной опухолью, во рту стоял вкус крови и желчи, глаза заволокло багровым. Еще. Еще! ЕЩЕ!!!
Чудовище изгибается, его вершина зависает надо мной, раскрывшись длинными, многосуставчатыми отростками, в которых угадываются жутко сшитые человеческие конечности. В этом цветке плоти появляется он - голова. Он смотрит на меня пустыми провалами глаз, в которых копошатся черви.
Я застыл, словно парализованный - жуткий, холодный ужас сковал меня, не давая пошевелиться. Удары сердца замедлились, лед заполнил легкие. Я ждал - ждал слов монстра, оглушающих, способных одним своим звуком разрушить... Нет.
Он распялил гниющий рот, разорвав истлевшие щеки и черный ветер вырвавшись из зияющей раны, ударил в меня, сжигая, испепеляя.
Я не знаю, как это произошло. Только знаю, что руки, разрывавшие меня, вдруг разжались, и я, оттолкнувшись, прыгнул вперед, повиснув на шее монстра в монстре, слыша, как скрипит и лопается, моя превратившаяся в угли кожа.
Когда-то давно я смотрел видео показательных американо-израильских учений. Тамошний спецназ среди прочего соревновался, кто за тридцать секунд нанесет больше повреждений ножом. Израильский спец кривым ножом вырезал у манекена грудную клетку.
Я не спецназовец - я не представляю, как он это делал. Все что я смог - это вогнать стилет в шею твари и пилить изо всех сил, слыша, как мерзко хрустит гнилой позвоночник, чувствуя, как потоком льет на меня густой, отвратительно смердящий гной.
Голова отделилась от туловища и полетела вниз, жуткая многоножка вытянулась как струна, стрелой поднявшись в воздух - и вместе с тем, мне не за что стало больше держаться, и я полетел следом, не способный даже кричать и махать руками.
Я не помню полета - помню только удар о землю - страшный, сокрушающий, словно сдавивший все тело, раскатавший его в блин. Темнота прыжком поглотила меня, словно через долю после удара я провалился глубже - бесконечно глубже.
[ВЫ ПОГИБЛИ]
Странно, надпись кажется призрачной, поплывшей. Снова нет привычного вопроса. Вместо него - проступающая сквозь красноватую мглу картинка. Я поднимаю руку, пытаясь стащить с головы окулус. Хватит. Достаточно.
Рука натыкается на что-то холодное, липкое, шершавое.
Опускаю руку ниже, к шее, ключицам. Мелкие кольца, твердые, все в какой-то заскорузлой гадости. Ниже - толстый, неровный металл, такой же холодный, покрытый шершавой коркой. Перед глазами плывет. Кто-то поднимает меня - я чувствую мощную, необычно большую ладонь на своем предплечье. Мотаю головой.
Бессердечный возвышается надо мной, глядя сверху вниз. Похожие на сабли клыки матово поблескивают. Я снова мотаю головой, поднимаю руки, пытаясь избавиться от окулуса. Руки по-прежнему ощущают щербатую сталь шлема. Пытаюсь вызвать меню. Бесполезно. Вспоминаю, что последний час или полтора не видел никакой информации от интерфейса.
- Что за нахер?
Бессердечный буравит меня пустым, ничего не выражающим взглядом. Я оглядываюсь. исполинский монстр валяется рядом, конечности его беспорядочно дергаются в агонии, а тело все еще пытается шевелиться. Но кажется, воля, которая заставляла это жуткое скопление тел двигаться как единое целое, исчезла. Бессердечный отходит, возвращаясь к своим делам. Несколько его товарищей медленно курсируют по площади, густо покрытой ранеными и мертвыми. На верхних ступенях пирамиды стоят жрецы в белых одеждах. Один из них смотрит на меня долго и внимательно.
