Александр Тюрин - Отечественная война 2012 года. Человек технозойской эры
Голографическое объявление над самым высоким небоскребом гласит: «Вы находитесь в Хирвисаари-Сити [16]. Это частное владение. Соблюдайте правила, установленные договорами транзита и паркинга, которые автоматически заключаются с вами при въезде в пространство Сити».
Мир стал невероятно тесным, мир-пирог, мир-аквариум, мир-шкаф, в котором невозможно укрыться. Пики саморастущих небоскребов подпирают низкий небосвод, хрустальная стена дамбы огораживает этот мир с запада, барьер из наностражников – с востока...
До закрытия книжного магазина осталось пятнадцать минут. На одном из прозрачных экранов ветрового стекла мерцает счетчик, показывая плату, начисленную за намотанные километры и минуты, проведенные в Василеостровском Сити. Затем ярко-красное сообщение затмевает мерцание: «Внимание, с вами говорит администрация Хирвисаари-Сити. У нас есть сомнения в вашей кредитоспособности. Вам требуется немедленно оплатить стоимость транзита. Покиньте скайвей на ближайшем съезде. В случае неподчинения ваш автомобиль будет взят под внешний контроль».
До закрытия магазина всего ничего.
Я вытащил из слота борт-компьютера контрольный чип и швырнул его в окно. На, подавись, Хирвисаари-Сити. Первое, что почувствовал – не облегчение, а ужас. Оказывается, я не могу управлять автомобилем самостоятельно.
Полная задница-а-а-а!!!
Ну, не могу я на скорости двести, если я никогда не ездил быстрее сотни, если вообще умею ездить только на велике, да и то неважнецки.
Малейшее дрожание руки и автомобиль бросает в сторону, к прозрачному невысокому бортику скайвея, за которым, метрах в ста левее, видны заостренные крыши и волнистые стены небоскребов в искрящейся, как шампанское, рекламной дымке. А внизу, в зеленоватой глубине, заметны стайки светлячков – это машины, катящиеся по наземным трассам и скайвеям среднего эшелона высоты.
По спине скользкой жаркой пленкой мгновенно растекся пот. Еще немного, я бросил бы руль и перешел бы в состояние невесомости. Квитанция с платой за полет – в виде кляксы на земле.
Я так перенервничал, что вообще перестал соображать. А когда перестал, передо мной возникло багровое окошко виртуока, а в нем – выбивающий чечетку красно-черный чертик с надписью на головном уборе «Международное кряк-бюро Порта Нигра». Ну зачем мне перед смертью видеть этот спам, прилетевший хрен знает откуда?
– Мы можем решить ваши проблемы с преждевременной эякуляцией, а также спасти вас от смерти в любой подходящий для этого момент, – бодро сказал чертик, переходя на хип-хоп.
– У меня сейчас нет проблем с эякуляцией! – заорал я, а борт машины скрежетнул по ограждению скайвея. – Спасай меня от смерти, момент самый подходящий.
– Понял. К сожалению, у нас сейчас нет времени для заключения контракта, но в следующий раз вы должны будете заранее принять условия соглашения.
А следом я испытал чувство отчуждения от собственного тела и от привычных ощущений. Это было похоже на виртуок, только он создавался не глазными дисплеями, а нейроинтерфейсами... Я, должно быть, вдохнул диффузные нейроинтерфейсы вместе с воздухом, и теперь они впились в мои нервные волокна, которые ведут прямо в зрительные и осязательные центры мозга. Для лиц с минимальным уровнем оплаты труда мир полон неожиданностей. И напрасно тетки, продающие самогон, уверяют, что он спасает от всех бесов, вне зависимости от их происхождения...
Пространство сжалось и сгустилось. И весь мир стал другим. Это уже был не мир твердых геометрических поверхностей... Город переменился, он обратился в медузу, образование из технического мяса и искусственной слизи. Я был как неподвижный пуп вселенной, я застыл в точке с нулевыми координатами, а эта медуза плыла через меня волнами вязкой плоти. Через меня плыло все, включая мои собственные руки, ноги, живот...
Негр пропустил первый съезд, переехал в правый ряд, держа десятки автомашин в поле зрения, нанизывая их как бусы на нити своего внимания, рванул по следующему съезду со скоростью реактивного истребителя...
Пространство продолжало меняться, сжимаясь и фазируясь. Схожие вещи сливались воедино. Из всех наноплантовых небоскребов получилось одно кактусовидное образование, из всех магистралей – одна туго сплетенная «белковая» глобула, из всех движущихся автомобилей – одно «электронное» облако. На границах фаз мерцали какие-то непонятные мне иероглифические символы...
Я то исчезал, то возникал в какой-то из точек этого пространства. На меня резко накатывал и тут же уходил шум, меня встряхивало, било наотмашь и снова погружало в покой. Что-то мягкое и влажное разбилось об меня, как птица о ветровое стекло, я увидел и почувствовал на губах теплые солоноватые брызги...
Когда я наконец включился по полной, то был уже на Гаванской, но до закрытия магазина оставалась какая-то минута. Надо звонить Лозинской и слезно умолять подождать... Только возьми трубку, Веронька.
Ее мобильный терминал был включен на прием. И первое, что я услышал, это – хрипение. Именно такой звук издает воздух, проходящий через пулевую дырку в грудной клетке.
Опоздал. Проиграл. Ее терминал вышел из режима реального времени и передавал одну и ту же короткую запись.
Мелькание смазанной фигуры, крик, выстрел, падающий мужчина, крупный такой господин. Еще выстрел, тело женщины, сползающей с кресла. Лицо убийцы, отразившееся на глянцевой поверхности чашки и попавшее в объектив. Разрешение плохое, но киллер – никакой не питекантроп, не видно надбровных дуг и вдавленных глазок; физиономия как у клерка или учителя. Я бы даже сказал, почти как у меня. Слышен еще один выстрел, наверное, контрольный.
– Господи, Вера. Лучше бы это меня там...
Интересно, как башка у человека устроена, если точнее, у невротика с трехлетним половым воздержанием. Я в этот момент думал не о том, что пролетел с работой, и не о том, что меня ловит вся амславская рать. Почему-то я думал, как выглядели бы коленки госпожи Лозинской и какие очертания имели ее бедра, если б она сидела напротив меня на стуле.
Когда я подъехал к книжному магазину, тот был уже закрыт. У главного входа, напоминаюшего раскрытую книгу, дежурил человек из группировки «Викинг». Другой шуцман, в черных массивных доспехах для ближнего боя, стоял как памятник у служебного входа, в пяти метрах за углом.
Оставив машину на эстакаде возле здания казино, напоминающего карточный домик, я влился в небольшую толпу зевак. Наверное, не очень органично влился, потому что мне все время мешали их качающиеся на расслабленных ногах тела и чмокающие звуки разговора. Через несколько минут два санитара, похожие благодаря экзоусилителям на горилл, вынесли мертвого Глеба Логойко. Черт, Глеб и есть тот упитанный господин, которого я видел на видеозаписи. Значит, он приехал к Вере... может, уговаривал ее, чтобы она дала мне информацию.
На следующих носилках было тело женщины. На ее горле и груди голубыми медузами расплылись чипы-биостаторы, которые пытались остановить кровь и поддержать нормальное давление. Биочип, расползшийся на пол-лица, скрывал, вероятно, главное ранение. Из-под «медузы» выглядывали слипшиеся окровавленные волосы. Рядом с носилками катился на своей шариковой подушке приземистый рободоктор, который воткнул в тело госпожи Лозинской добрую сотню шлангов. Некоторые из них еще подрагивали своими нанотрубчатыми мышцами, выискивая путь самонаводящимися головками и впрыскивая препараты. На борту рободоктора виднелось несколько ярких надписей из области социальной рекламы: «Ежедневные занятия сексом снижают уровень холестерина в крови»...
Я слышал, как парамедик сообщал кому-то по мобильной связи об остановке сердца у пациентки и просил подготовить место в «центре консервации». Значит, Веру переводят в состоянии «условной жизни», которая практически не отличается от смерти. Это только на время следствия плюс еще один год, чтобы не надо было эксгумировать труп, если вдруг уголовное дело вернется на расследование. В принципе возможны расконсервация и восстановление, но это стоит минимум миллион зеленых, так что простые смертные так и остаются простыми смертными. Как пишут в газетах, между человеком и судьбой не осталось ничего, кроме денег.
3Мне, чтобы успокоиться, надо хотя бы прислониться к чему-нибудь вертикальному, слегка прикрыть глаза и вспомнить какой-нибудь приятный момент из своей биографии. Но едва моя спина коснулась стены, как она замерцала фотоникой и от нее отделилась голограмма в виде крутобедрой восточной красавицы: «Ах, мой господин, прости, что не смогла считать твой идентификатор и узнать твое драгоценное имя. В кабинках нашего ООО „Райский зад“, тебя ждут чуткие самонастраивающиеся гениталии и пылкие АНАЛизаторы. Сделай шаг, открой заветную дверцу, и ты увидишь, на что мы способны. Ах, мой господин, будь даже твой пенис размером с птичий, ты почувствуешь себя носорогом». Стена оказалась бортиком «кабинки счастья», интимной емкости для занятий онанизмом.
