Андрей Васильев - Игра не ради игры
— А лошадка? Не украдут? Не убежит?
— Не-э-эт. — Гунтер потрепал коня по холке. — Он умный и в обиду себя не даст. И уж точно не убежит. Пошли?
— Кхе-кхе, — раздалось у меня за спиной.
Это было неожиданно. Я подпрыгнул и в развороте поднял палицу. А затем опустил ее и открыл рот.
Передо мной стоял долговязый человек в черном костюме, белой сорочке и черном галстуке. И с чемоданчиком.
— Гордона Фримена я не видел. И вообще я не при делах, — на автомате вырвалось у меня.
А вы чего ждали? Увидеть такой типаж в игре. Тем более фэнтезийной.
— Позвольте представиться. Игровой администратор Номер Девятнадцать.
— А имя? — спросил я.
— Номер Девятнадцать. Это имя.
— Милсдарь Хейген, вы с кем говорите? — немного обеспокоенно спросил меня Гунтер.
— Неигровой персонаж нас не слышит, — пояснил Номер Девятнадцать.
— Не слышит, — согласился я. — Но волнуется. Вы сейчас со мной поговорите и уйдете. Он же так меня за душевнобольного примет, а мне с ним еще ведьму бить, между прочим.
— Для вашего спокойствия. — Девятнадцатый щелкнул пальцами, и Гунтер фон Рихтер застыл на месте.
— Итак, уведомляю вас, — бесстрастным голосом сообщил Номер Девятнадцать, — что игроком под ником "Эуыых" была подана жалоба, входящий номер четырнадцать тысяч триста сорок семь, о несанкционированном вмешательстве в его игровой процесс неигрового персонажа класса "рыцарь", что повлекло его игровую смерть, смерть его соратников и проигрыш в поединке. Вы что-то можете сообщить администрации игры в моем лице?
— Конечно могу, — ответил я. — И много. Во-первых, выигрыш в поединке был, конечно, несомненный — втроем-то на одного.
— Несущественно. Убийство игрока игроком заложено в игровой процесс. К тому же жалоба не на вас, а на неигровой персонаж. Вы являетесь свидетелем. Если не желаете давать свидетельские показания, можете отказаться от дальнейшей беседы, в этом случае неигровой персонаж будет дезактивирован, а ситуация возвращена в первоначальное состояние. В случае доказательства вины неигрового персонажа будет произведена та же процедура.
Ого! То есть если я промолчу, то окажусь в компании трех злых до чертиков орков, жаждущих моей смерти. И угроблю этого славного и полезного мне рыцаря.
— Желаю дать показания, — резво сообщил я. — Немедленно причем. Неигровой персонаж Гунтер фон Рихтер действовал абсолютно правильно, и в игровом, и в человеческом (Что за бред! Какой человеческий? Он программа!) смысле!
— Доказательства?
— Обратите внимание на принадлежность неигрового персонажа к ордену Плачущей Богини, на мой личный статус друга вышеупомянутого ордена и вытекающие из данного статуса обязательства персонажа Гунтера фон Рихтера передо мной.
Номер Девятнадцать пару секунд помолчал, видимо, считывая информацию.
— Жалоба четырнадцать тысяч триста сорок семь рассмотрена. Игровой персонаж действовал в рамках заложенной в него программы. Отказать игроку под ником "Эуыых" в удовлетворении его требований.
— Это он, гад, специально так! — тут же наябедничал я. — Сознательно вводил в заблуждение администрацию.
Он такой!
Номер Девятнадцать покачал головой:
— Любой игрок имеет право подать жалобу, и мы обязаны быстро и беспристрастно рассмотреть ее. Игрок Хейген, за добровольную и объективную помощь в рассмотрении жалобы вы заслуживаете поощрения со стороны администрации. Желаете получить награду?
У меня чуть не сорвалось саркастическое: "Нет, конечно", — но я удержался. Номер Девятнадцать запросто мог расценить это как ответ.
— Разумеется!
Девятнадцатый щелкнул пальцами.
"На вас наложено благословение "Левая длань творца". +20 % защиты от урона огнем; +20 % защиты от урона холодом; +15 % защиты от ментального воздействия; +20 % к жизненной силе; +15 % к скорости восстановления жизненной силы; +15 % к скорости восстановления маны. Время действия — 1 час".
— Ух ты! — восхитился я. — И это только "Левая длань". Чего ж там в "Правой"-то тогда?
— Если у вас нет вопросов по существу, я удаляюсь, — сообщил мне Номер Девятнадцать.
— Спасибо. И это, Гунтера разморозьте. Мне еще ведьму с ним бить.
— Как только я уйду, он придет в себя. Желаю хорошей игры.
И исчез. Ну знаете, как исчезает изображение в телевизоре. Хоп — и нет. Темнота и жар.
Гунтер встрепенулся:
— Я заснул, что ли?
— Да нет, просто моргнул так. Долго. Идем, что ли?
И мы пошли.
Все-таки мне очень нравится местный лес. Никаких буреломов, сухостоев, буераков и партизан. Идешь, птички поют, травка шелковистая, и пахнет приятно.
— Скажите, милсдарь Хейген, а что еще есть в той книге, что написал воин с востока?
— Ну там много чего есть, — ответил я. Если я ему сейчас все процитирую, придется объяснять, кто такой сегун, что такое какэмоно и почему самурай не должен ложиться ногами в сторону резиденции сюзерена. Долго будет.
— Ну поведайте еще хоть одну их мудрость, — попросил Гунтер.
— Если на войне самураю случится проиграть бой и он должен будет сложить голову, ему следует гордо назвать свое имя и умереть с улыбкой без унизительной поспешности.
— Да, это так. Мы с вами об этом и говорили. Непременно совершу паломничество на восток. Вы туда не собираетесь, кстати?
Опять восток. Такое ощущение, что меня сегодня просто подталкивают туда. А может, это и не ощущение? Может, так и есть?
За деревьями показался премиленький домик. Весь такой аккуратненький, с красной крышей, зелеными ставенками и белыми стенами. Стоял он на очаровательнейшей полянке, освещенной солнечным светом и покрытой цветами.
— Это логово ведьмы? — уставился я на Гунтера. — Ну ни фига себе!
— Ведьмы хитры, — качнул головой Гунтер. — И глаза могут отвести, и вообще. Не верьте ничему, милсдарь Хейген.
Я еще раз глянул на него и сверился с картой. Мы находились в самом центре красного пятна.
— Ну да, мы на месте, — сказал я рыцарю.
Мы вышли на полянку и увидели очаровательную старушку с седыми, даже белыми, кудряшками, румяным морщинистым личиком, в белом переднике и с вязанием в руках, словно сошедшую с рождественских открыток. Она сидела на скамеечке около домика и вязала что-то, напоминавшее большой носок. Услышав наши шаги, она подняла голову.
— Здравствуйте, благородные рыцари, — сказала она приятным голосом. — Что привело вас сюда?
Глава 15
ОХОТА И ОХОТНИКИ (ПРОДОЛЖЕНИЕ)
— Не, я не рыцарь, — ответил я старушке. — Вот он — да. А я так, воин просто.
— И что привело сюда одного рыцаря и одного просто воина? — Старушка задала вопрос, не переставая вязать. На момент мне показалось, что кончики спиц мигнули красным светом.
— Да ищем кое-кого, — не стал скрывать я. — Ведьму, страшную и ужасную.
— Так чего искать, — сказал Гунтер, скинув щит со спины и взяв его в правую руку. — Вот же она, неужели не видишь?
— Конечно вижу, — ответил ему я. — И она знает, что мы это знаем. Это, Гунтер, такие правила игры.
Я сделал несколько шагов вперед. Теперь нас разделяло не более десяти метров.
— Ну да, — сказала старушка, бойко перебирая спицами. — И пока вы еще можете уйти отсюда подобру-поздорову. Я сегодня сытая, может, и доберетесь до Фладриджа целенькие.
— А может, и нет?
— А может, и нет. Это я сейчас добрая. Кто ж его знает, что через десять минут будет. Я же женщина, настроение меняется будь здоров как!
— Какая ты женщина? — возмутился Гунтер. — Ты нелюдь! Тебя уничтожать надо!
— Не вышло по-доброму… Ну сами виноваты! — констатировала старушка. Над ее головой возникла кроваво-красная надпись:
"Ведьма Фрида. 26-й уровень".
Она встала и развела руки, в каждой из которой было по спице, в разные стороны. Кончики спиц горели ярко-красным светом.
— Зарядку собралась делать, бабуля, — сказал я, привычно принимая боевую стойку. — Так ты это, ноги на ширину плеч поставь.
Ведьма оскалилась и, сведя руки вместе, ткнула ими в направлении Гунтера, одновременно пронзительно гаркнув какое-то заклинание на совершенно тарабарском языке. Может, на старохалдейском или на хинди — по мне, что тот, что другой неудобоваримы. Или и вовсе какой местный диалект. Кто его знает?
Фон Рихтер был хоть и молодой, но явно опытный воин. Он почти увернулся от клубка огня, летевшего в него. Почти, но не совсем. Фаербол — а как еще назовешь то, что сотворила злобная бабуля, — задел его левый бок, ударной силой Гунтера отбросило к краю поляны и вдобавок неслабо приложило о березку. Судя по тому, что фон Рихтер даже не делал попыток встать, а лишь сучил ногами, он на некоторое время выбыл из наших рядов.
— Ну вот как-то так! — удовлетворенно цыкнула зубом Фрида и повернулась ко мне: — Теперь побалуемся с тобой!
