Уильям Гибсон - Нейромант
— А что с Мэлкомом?
— С Мэлкомом все прекрасно. По трубе никто не ходил. Пилот яхты только поговорил с ним. Отдохни, говорит.
Когда они огибали серый корабль, Кейс прочитал под вытянутой гроздью японских иероглифов большие ярко–белые буквы: «ХАНИВА».
— Что–то мне это не нравится. Сваливать надо отсюда, и чем скорее, тем лучше.
— Мэлком говорит то же самое, но вот «Гарвей»… Он далеко не уйдет.
Пройдя передний шлюз и сняв шлем, Кейс услышал пулеметные очереди сионитского жаргона — Мэлком говорил с кем–то по радио.
— Аэрол вернулся на «Рокер»,— сказал Кейс.
Мэлком скосил глаза, кивнул, даже не запнувшись в очередной фразе.
Перепутанные косички пилота торчали вверх, напоминая то ли змей на голове Медузы Горгоны, то ли какие–то диковинные водоросли; Кейс осторожно проскользнул над этими зарослями и начал снимать скафандр. На Мэлкоме красовались ярко–оранжевые наушники, он прикрыл глаза и сосредоточенно наморщил лоб, вслушиваясь в голос собеседника и утвердительно кивая. Одежда праведного пилота состояла из драных джинсов и старой зеленой нейлоновой куртки с оторванными рукавами. Кейс запихнул красный скафандр «Саньо» в грузовой гамак и забрался в страховочную сетку.
— Слышь, что дух говорит, брат,— сказал Мэлком.— Компьютер только и знает, что тебя спрашивает.
— А кто там, на яхте?
— Тот же японец, что раньше. А теперь с ним еще и этот твой мистер Армитидж, прилетел с Фрисайда…
Кейс надел дерматроды и вошел в киберпространство.
— Дикси?
Матрица предстала перед ним в виде розовых сфер сталеплавильного комбината в Сиккиме.
— Что это ты там чудишь? До меня доходят жуткие истории. Содержимое «Хосаки» один к одному скопировано в машину, стоящую на борту яхты твоего босса. Чистый атас. На тебе что, «тьюринги» повисли?
— Да, но Уинтермьют их убил.
— Только не надейся на долгую передышку. Их же. как собак нерезаных. Прибегут, как миленькие, и не втроем, а целой шоблой. Зуб даю, все их деки слетелись сейчас на наш сектор решетки, как мухи на теплое дерьмо. А твой драгоценный начальничек приказывает начинать. Давайте, говорит, и сейчас же.
Кейс набрал координаты Фрисайда.
— Ну–ка, Кейс, отодвинься на секунду…
Матрица расплылась и снова замерла; скорость и точность, с которыми Флэтлайн провел сложнейшую серию переходов, вызвали у Кейса дрожь зависти.
— Ни хрена себе…
— Не забывай, старик, я же классно работал при жизни. Пальцы так мелькали, что глазами не уследишь!
— Вот это, что ли? Слева, большой зеленый прямоугольник.
— Верно сечешь. Ядро банка данных корпорации «Тессье–Эшпул СА», а лед ихний создан двумя дружественными ИскИнами. Думаю, ничем не хуже любого армейского. Адский лед, Кейс, черный как могила, гладкий как стекло. И оглянуться не успеешь, как он поджарит мозги. А если мы приблизимся чуть поближе, он засунет нам трассеры в жопу и по штуке за каждое ухо, так что совет директоров Тессье–Эшпулов будет знать и размер твоей обуви, и длину твоей письки.
— У меня на это вообще не стоит, а тут еще «тьюринги». Слушай, может, лучше отвалить? Возьму тебя с собой…
— Ты, что? Без балды? Не хочешь даже посмотреть, что может эта китайская программа?
— Ну, в общем–то…— Кейс окинул взглядом зеленые стены тессье–эшпуловского льда.— Ладно, хрен с ним. Поехали.
— Вставляй кассету.
— Эй, Мэлком,— сказал Кейс, выйдя из матрицы,— я просижу с дерматродами на голове часов, наверное, восемь подряд.
Мэлком снова курил. Кабина утопала в клубах дыма.
— Я не смогу ходить в носовой отсек…
— О чем разговор.
Сионит сделал сальто вперед, порылся в сетчатой, на молнии, сумке и достал оттуда длинную, свернутую в бухту, прозрачную трубку, присоединенную к какой–то штуке, запечатанной в стерильный пузырь.
Устройство это, именовавшееся техасским катетером, Кейсу совершенно не понравилось.
Кейс вставил в прорезь кассету с китайским вирусом, немного посидел, вздохнул и дожал ее до упора.
— О'кей,— сказал он,— все готово. Послушай, Мэлком, если что–нибудь будет не так, возьми меня за левое запястье. Я почувствую. А ещё я надеюсь, ты выполнишь все, что тебе скажет «Хосака», ладно?
— Будь спок, брат.
Мэлком запалил свежий косяк.
— И прибавь вытяжку. Не хочу, чтобы это дерьмо действовало на мои нейротрансмиттеры. У меня и так отходняк.
Мэлком ухмыльнулся.
— В пуп и в гроб,— простонал Флэтлайн.— Ты только посмотри.
Вокруг них разворачивался китайский вирус. Многоцветная тень, неустанное движение бессчетных полупрозрачных завес. Он вздымался над ними, заслоняя горизонты киберпространства — необъятно огромный, каждую секунду — другой.
— Здоровая мамашка,— одобрил Флэтлайн.
— Посмотрю, как там Молли,— объявил Кейс и щелкнул симстим–переключателем.
Невесомость. Ощущение напоминало ныряние в абсолютно прозрачной воде. Молли «плыла» по широкой трубе из серого лунного бетона, освещенной через каждые два метра белыми неоновыми кольцами.
Связь была односторонняя. Говорить с ней Кейс не мог.
Он вернулся в киберпространство.
— Да, старик, программка — зашибись. Величайший, после хлеба, нарезанного ломтиками, плод гения человеческого. Эта фиговина, она же — невидимая. Я только что посидел секунд двадцать на той маленькой розовой коробочке в четырех шагах от тессье–эшпуловского льда, посмотрел, как мы выглядим со стороны. А никак. Нету нас здесь.
Кейс отыскал взглядом упомянутую розовую конструкцию, стандартный коммерческий блок, и осторожно к ней приблизился.
— Может, она бракованная.
— Может, но вряд ли. От нашей красавицы за километр несет военными разработками. И она новехонькая, только что из магазина. И никто ее не видит. Если бы нас заметили, посчитали бы за китайских диверсантов, но никто и в ус не дует. Возможно, даже обитатели «Блуждающего огонька».
Кейс посмотрел на гладкую стену, прикрывавшую «Блуждающий огонек».
— Ну что ж,— сказал Флэтлайн,— тоже ведь плюс, верно?
— Возможно.— Кейс болезненно сморщился от запредельного холода в позвоночнике — конструкт снова смеялся.— Я тут проверил, «Куанг–11» никогда не укусит за пятку, — если ты, конечно, его хозяин. Парень очень вежливый, будто и впрямь китаец. Всегда готов помочь, к тому же вполне прилично изъясняется по–английски. Ты слышал о медленных вирусах?
— Нет.
— А я как–то слышал. Правда, в самых общих чертах. Но как раз они–то и характеризуют «Куанга». Тут не какое–нибудь там сунул–вынул и бежать, а скорее взаимодействие со льдом, настолько медленное, что он его не ощущает. Фронт логической системы «Куанга» вроде как прилипает к атакуемому объекту, а затем подключаемся мы, и основная программа начинает крутить вензеля вокруг логики льда. Мы срастаемся с ним как сиамские близнецы, а система ничего даже не подозревает.
Флэтлайн снова рассмеялся.
— Уж больно ты сегодня развеселился. Понимаешь, этот твой смех вроде как раздирает мне позвоночник.
— Весьма сочувствую,— сказал Флэтлайн,— но нам, покойникам, просто необходимо смеяться. Для повышения жизненного тонуса.
Кейс щелкнул симстим–переключателем.
И очутился среди спутанного металла и запаха пыли, а подушечки ладоней скользили по глянцевой бумаге. Позади что–то с шумом рухнуло.
— Да ты успокойся,— сказал Финн.— Расслабься.
Кейс лежал враскорячку на куче пожелтевших журналов, а вокруг во мраке «Метро Гологрэфикс» светилась галактика белозубых девичьих улыбок. Кейс вдыхал запах старых журналов и ждал, пока успокоится сердце.
— Уинтермьют! — сказал он.
— Да,— послышался сзади голос Финна.— В самую точку.
— Мать твою! — Кейс сел и потер запястья.
— Да брось ты,— сказал Финн, появляясь из чего–то вроде ниши в нагромождении хлама.— Так ведь для тебя удобнее.— Он достал из кармана пиджака пачку «Партагас» и закурил. Мастерскую наполнил удушливый дым кубинского табака.— А ты бы хотел, чтобы я появился перед тобой как горящий кустарник в матрице? Не волнуйся, за время твоего отсутствия там ничего не случится. Час здесь займет всего пару секунд реального времени.
— А ты никогда не задумывался, что твои появления в виде знакомых людей действуют мне на нервы? — Кейс встал, стряхнул с черных джинсов пыль, оглянулся на грязные окна и закрытую наружную дверь.— А там что? Нью–Йорк? Или больше ничего?
— Ну–у,— протянул Финн,— это вроде как с тем деревом. Упало в лесу, где его никто не слышал. Так трещало оно или нет? — Он широко усмехнулся, продемонстрировав огромные, желтые от никотина передние зубы, и снова затянулся,— Иди прогуляйся, если хочешь. Всё на месте. Во всяком случае — всё, что ты когда–нибудь видел. Это — воспоминания, понятно? Я выкачал их из тебя, перетасовал и запустил обратно.
— У меня не настолько хорошая память.— Кейс огляделся. Затем он посмотрел на свои руки, попытался вспомнить, как должны выглядеть линии на ладонях, но не сумел.
