Джордж Эффинджер - Поцелуй изгнанья
— Ага, — сказал я. Я начал понимать, в чем сложность дела.
— Он хочет, чтобы я оплатил ему чек, — сказал Жак.
— Так оплати.
— Не знаю, — сказал Жак. — Слишком большая сумма.
— Тогда не плати.
— Да, но…
Я раздраженно посмотрел на него:
— Ладно, Жак, какого черта ты от меня хочешь?
Несколько мгновений он смотрел в свой пустой стакан. Я никогда не видел его в таком замешательстве. За многие годы он не раз со злобной радостью напоминал мне, что я наполовину француз, наполовину бербер, в то время как он превосходит меня на целого европейского деда. Наверное, ему пришлось изрядно побороться с собой, прежде чем прийти просить у меня совета.
— Магрибинец, — сказал он, — за последнее время ты приобрел репутацию человека, который умеет улаживать дела. То есть решать проблемы и все такое.
Да уж конечно. С тех пор как я стал невольным мстителем у Фридландер-Бея, мне приходилось разбираться прямо и жестоко со всякого рода плохими парнями. Я представлял себе, как они перешептываются: «Берегись Марида — теперь он может всем нам кости переломать».
Я начал становиться в Будайине силой, с которой нельзя не считаться. И не только в Будайине — в остальной части города тоже. Временами у меня бывали дурные предчувствия на этот счет. Как бы ни интересовали меня задачи, которые ставил передо мной Папа, частенько бывало, что мне хотелось спокойно управлять своим маленьким клубом, несмотря на всю привлекательность той силы, которой я теперь обладал.
— Чего ты от меня хочешь, Жак? Прижать того парня, который облапошил Фуада? Взять его за глотку и трясти, пока он не продаст ему фургон?
— Нет, Марид, это глупо. У парня уже нет фургона.
Я потерял терпение:
— Так чего же, черт возьми, тебе надо?
Жак посмотрел на меня и тут же отвел глаза.
— Я взял у Фуада чек и не знаю, что с ним делать. Просто скажи что.
— Господи, Жак, я просто отложил бы дело. Я положил бы его на свой счет и подождал бы, пока по нему не выплатят деньги. Когда двадцать четыре сотни киамов появятся на моем счету, я снял бы их и отдал Фуаду. Но не прежде. Подожди, пока оплатят чек.
Лицо Жака расплылось в неверной улыбке:
— Спасибо, Марид. Знаешь, что на Улице тебя теперь зовут аль-Амин? Верный? Теперь ты в Будайине большая фигура.
Некоторые из моих менее богатых соседей обращались ко мне как к шейху Мариду Верному лишь потому, что я ссужал им немного денег и открыл несколько бесплатных столовых. Не слишком много. В конце концов, святой Коран требует, чтобы мы заботились о ближних.
— Да уж, — кисло сказал я, — шейх Марид. Это я.
Жак пожевал губу и принял решение.
— Тогда почему ты этого не сделаешь? — спросил он. Он вынул из кармана рубашки зеленый чек и положил его передо мной. — Почему бы тебе не пойти и не положить его для Фуада? У меня просто времени нет.
— У тебя времени нет? — рассмеялся я.
— У меня других забот хватает. Кроме того, есть причины, по которым я не хочу, чтобы у меня на счету появились бы двадцать четыре сотни киамов.
Я воззрился на него. Это было так похоже на Жака.
— Это твоя проблема, Жак. Сегодня вечером ты чуть не сделал настоящее дело, но в самый ответственный момент начал тормозить. Нет, я не вижу причины, почему это должен делать я.
— Я тебя как друга прошу, Марид.
— Да сделаю я, сделаю, — сказал я. — Я заступлюсь за Фуада. Если ты так боишься попасть впросак, то я гарантирую чек. У тебя есть что-нибудь под рукой?
Жак протянул мне ручку, я перевернул чек и подписал его — сначала написал имя парня, который разбил Фуаду сердце, затем поставил собственную подпись. Потом кончиками пальцев придвинул чек Жаку.
— Я запомню это, Марид, — сказал он.
— Знаешь, Жак, в юности нужно читать побольше сказок. Ты ведешь себя прямо как какой-нибудь дурной принц, который проезжает мимо несчастной старушки. Дурные принцы, сам знаешь, всегда кончают в животе у джинна. Или ты невосприимчив к народной мудрости, европеец?
— Я не нуждаюсь в нравоучениях, — нахмурившись, сказал Жак.
— Слушай, в благодарность я кое-чего хочу от тебя.
Он вяло улыбнулся:
— Конечно, Марид. Бизнес есть бизнес.
— А дела есть дела. И делаются они именно так. Я хочу, чтобы ты оказал мне маленькую услугу, mon ami. Последние несколько месяцев Фридландер-Бей говорил о том, что хочет заняться индустрией цифровой связи. Он просил меня присмотреть человека живого и трудолюбивого, для того чтобы тот представлял его новое предприятие. Как ты думаешь насчет того, чтобы занять перспективную должность?
Хорошее настроение Жака враз улетучилось.
— Не думаю, чтобы у меня было на это время, — сказал он. Голос у него был весьма встревоженный.
— Тебе понравится. Ты накуешь столько денег, иншалла, что забудешь о всех своих прочих проблемах.
Это был как раз тот случай, когда воля Аллаха совпадала с волей Фридландер-Бея. У Жака глаза забегали, как у животного, угодившего в ловушку.
— Я правда не хочу…
— Я думаю, ты хочешь, Жак. Но сейчас об этом не беспокойся. Мы обсудим это за ленчем через день-два. А теперь — спасибо, что пришел ко мне со своей проблемой, Я думаю, для нас обоих это будет очень хорошо.
— Сунь его в банкомат, — сказал он.
Он встал с табурета, пробормотал что-то себе под нос и ушел. Я мог поспорить, что он глубоко сожалеет о том, что пришел нынешней ночью к Чири. Я чуть не рассмеялся, глядя на его физиономию, когда он уходил.
Немного позже в клуб вошел высокий сильный негр с обритой головой и угрюмым лицом. Это был мой раб, Кмузу. Он встал прямо у двери, дожидаясь, когда я расплачусь с Чири и танцовщицами и закрою бар. Кмузу должен был отвезти меня домой. И еще он следил за мной для Фридландер-Бея.
Чири всегда была рада его видеть.
— Кмузу, милашка, присядь и выпей! — сказала она. За последние шесть часов она впервые так обрадовалась. Хотя ей не слишком с ним везло. Чири очень нравилось тело Кмузу, но он, казалось, не отвечал ей взаимностью. Думаю, что Чири начала сожалеть о татуировке и ритуальных шрамах на своем лице, потому что они, похоже, его смущали. И все же каждый вечер она предлагала ему выпить, а он отвечал, что он верующий христианин и спиртного не пьет, и вместо этого позволял ей налить себе стакан апельсинового сока. И еще он говорил ей, что не может думать о нормальных отношениях с женщиной, пока не получит свободу.
Он понимал, что я хочу дать ему свободу, но не сейчас. С одной стороны, Папа — Фридландер-Бей — подарил его мне, но не позволил бы объявить никого из невольников свободным. С другой стороны, как бы мне ни было противно это сознавать, мне нравилось иметь Кмузу под рукой.
— Иди сюда, мисхер Босс, — сказала Чири. Она забрала дневные счета, сунула в карман причитавшуюся ей половину выручки и теперь похлопывала по внушительной пачке киамов, что лежала передо мной на стойке. Мне не сразу удалось преодолеть чувство вины от того, что я каждый вечер отвожу в банк столько денег, ничего не делая, но под конец я победил. Больше меня это не обременяло. Я спонсировал хорошую работу бара, и стоило мне это пять процентов недельного дохода.
— Забирайте деньги, — сказал я. Дважды приглашать не пришлось. Настоящие девушки, сексобменки и дооперационные первы, что работали у Чири в ночную смену, выстроились за своей зарплатой и комиссионными за спиртное, которое они добыли. Винди, Кэнди и Пуалани забрали свои деньги и, не сказав ни слова, поспешили в ночь. Лили, которая вот уже несколько месяцев была влюблена в меня по уши, чмокнула меня в щечку и прошептала приглашение прийти выпить с ней. Я просто легонько похлопал ее по попке и повернулся к Ясмин.
— Она откинула за спину свои прекрасные черные волосы.
— Индихар ждет тебя? — спросила она. — Или ты по-прежнему спишь один?
Она взяла деньги из моей руки и вслед за Лили пошла прочь из клуба. Она никогда не простит мне женитьбы.
— Приструнить ее, Марид? — спросила Чири.
— Нет, но все равно спасибо.
Я был благодарен ей за заботу. За исключением нескольких коротких периодов недопонимания, Чири много лет была моим самым лучшим другом в городе.
— С Индихар все в порядке? — спросила она.
— В порядке. Я почти не вижу ее. У нее и детей собственные апартаменты в другом крыле дворца Папы. Ясмин была права насчет того, что я сплю один.
— Ох-ох… — сказала Чири. — Это долго не продлится. Я видела, как ты смотришь на Индихар.
— Это брак по расчету.
— Ох-ох. Ладно, я забираю деньги. Мне пора домой. Хотя я и не знаю, зачем мне это надо, меня дома никто не ждет. У меня есть все секс-модики Хони Пилар, но нет никого, с кем спать. Наверное, я вытащу свою старую шаль, наброшу ее на плечи, сяду в кресло-качалку и стану вспоминать и качаться, качаться, пока не усну. Такая трата моих сексуальных сил, да еще в самом расцвете…
