Алексей Павловский - Карболитовое Сердце
На второй линии обороны было то же самое, только боец, похоже, подорвал себя гранатой.
На третьем посту не было никого. Сразу за ним в забое тупикового бокового штрека штабелем лежали киборги, торча наружу десятками истлевших берцев. Судя по развороченным самоликвидацией модулям, это были те, кто сыграл себе «Вечный сон». Здесь же была откопана глубокая могила, куча вынутой тырсы лежала на расстеленном брезенте. Рядом на брезентовых носилках лежал некто в парадном мундире давно канувшей в Лету армии.
Метров через двести подземщики вошли в лагерь оборонявшихся. Здесь царил идеальный армейский порядок. Потолок затянут парашютом, некогда белым. Давно севшие диодники на гвоздях по стенам, ровный пол из тырсы. Автоматы и винторезы в оружейных пирамидах. На столе всё ещё стояли стаканы да чайник, цинк патронов и магазины. Под столом — несколько аккумов. Никакого мусора.
На каменной лежанке у стены лежали на пенках последние защитники подземной крепости, кто в спальниках, кто так, со снарягой в головах и с берцами в ногах. Восемь бойцов спали практически вечным сном. Это и были те самые «Линксы», которых искал Рамен.
Старик опустился на колени между мертвецами, осматривая скверну.
— Ваня… — Опасно ровным голосом тихонько позвал диггер. На его лице блеснули слёзы. — Знакомься, это Дед Мороз, мой комбат.
На крайней правой пенке лежал статный воин в прелом потёртом камуфляже, скалясь из окладистой белой бороды.
— Вон те двое — Цыган и Залман из моего взвода, остальных не узнаю… — Старой закрыл лицо грязными ладонями. — Наверное, тоже наши. Как же так, ребята… Двадцать лет… Ладно, Ваня, давай дальше ты. Я пойду посижу.
Рамен тяжело поднялся и отошёл к столу. Филин вздохнул, натягивая синие перчатки и респиратор, подошёл к мёртвым с батареей и нетбуком. Мало надежды. Сыро тут. Вот этот сыграл себе «Вечный сон», вон как его разворотило. Вокруг воровато шастал Шашель, грёб хабар в уже изрядно распухший рюкзак. Ещё один киборг включился, но намертво зациклился на диагностике. Ваня оставил его, и так было видно, что медблок скис. Ещё один, судя по всему, под конец отформатировался, и у него почему-то вовсе не было медблока. Ещё, ещё один… Уже безо всякой надежды Ваня подступил к Деду Морозу. И тот неожиданно стал загружаться, в консоли побежали строчки диагностики. Кое-что работало.
— Рамен, пойди-ка сюда. К командиру своему.
Диггер метнулся, и в тот же миг над лагерем разнёсся уверенный командирский голос:
— Я Дед Мороз, командир первой отдельной ДРГ Аршинцевской консистории. Назовите себя. Какого хрена?
Рамен упал на колени над командиром:
— Мороз, это я! Старший лейтенант Раменцев! Помнишь?
— Оп-па! — Негромко сказал скелет, вертя прицельной линзой. Он был более навороченный, чем Рамен. — Какими судьбами, Коля? Ядрёна корень, да ты старик…
— Командир, я тебя вытащу! — Старый диггер сглотнул ком в горле. Дед Мороз помолчал, послушал что-то внутреннее.
— Подожди, старлей. Подожди. Послушай. Выходит, мы всё-таки продержались. Только кому это теперь надо… Я смотрю, у меня уже и срок присяги истёк. У меня под головой знамя консисторское свёрнуто, так вот там слева за камбузом и помойкой есть нужник — туда его, к чортям собачьим. Это первое. Второе: с того краю Сокол лежит, молодой был, под конец маманю звал. Его блоки вытащи наверх, покажи парню солнышко. И третье: моё железо разбей и сожги, хватит с меня уже.
Тут Филин деликатно кашлянул:
— Э-э-э… Товарищ Дед Мороз! Сокол-то не включается уже.
— Жаль. А ты кто? — Крутанул линзами командир.
— Да я Ваня Филин…
— Фи-илин! Хо-хо-хо-о! — От каменных стен отразился совершенно сантаклаусовский смех. Ваня вздрогнул. — Филин… Редкая птица. Очень нам такого здесь не хватало. И вот явился, не запылился! Жаль, что крыша у вас, филинов, легко едет…
— Дедушка Мороз, подари нам свой медблок. Рамен вон, кончается.
— А ты с юмором парень. Медблок бери. Он хороший, даже сейчас лечить меня пытается. Из хирургической стали, ограниченной серии. — Дед Мороз был спокоен и дружелюбен. — А центральный блок и харды — в топку, в огонь. Прямо вот тут, на камбузе.
— Да не стану я тебя убивать, Морозище! — простонал, шмыгая носом, Рамен.
— Спокойно, боец! Отставить сопли и вопли. Ты, лейтенант, очень умно поступил тогда, что на гражданку ушёл. — Тут голос деда Мороза стал тихим и отстранённым. — Мы-то с ребятами решили подработать, да не тем людям коды присяги отдали. Ещё шесть лет… Мы здесь все в крови по самые уши. Да потом представь ещё: лежишь ты мёртвый, а бойцы зовут, бредят, пристрелить просят. Цыган вообще умом тронулся… И не поймёшь даже, кто из них жив, а кто уже всё. А у тебя заряда ещё на неделю. И вообще, Коля, ты же понимаешь, что это уже не я. Так, паразитное сознание в нейроблоках избыточной мощности. Давай…
— Товарищ Мороз, а что ж ты «Вечный сон» себе не сыграл? — Нетактично спросил Филин у скелета. Послышался тихий смешок:
— Самоубийц в рай не пускают…
Рамен к этому моменту уже успокоился, растёр грязь по всему щячлу и твёрдо заявил:
— Понимаю, командир. Ты у нас всегда философ был. Всё понимаю. Только поступим мы вот как: сейчас я тебя отключу. И потом познакомлю с одним мудрым человеком, побеседуете. И уж если он не уговорит — тогда хоть в нужник, хоть в переплавку иди. А за медблок — низкий поклон тебе, командир. До скорого.
— Ну ладно, что ж с умным человеком напоследок не поболтать. О, вот ещё что, чуть не забыл: будете наверху — попейте таблеток от эктоплазмоза. Нас именно им достали. Был у них какой-то умный гад, врач-убийца, знал, что старые медблоки эту заразу не видят. Кстати, Раменцев, возьми бумаги в клозете и вытри физиономию — весь в дерьме. И побрейся. Давайте, ребята.
Филин скинул клеммы с контактов мёртвого киборга и стал аккуратно снимать блоки, оборачивая их в пупырчатый полиэтилен. В это время с дальнего конца лежанки раздался хруст: Шашель в хабарном угаре выдирал блестящую железяку из грудной клетки несчастного неисправного бойца Сокола.
— Отставить! — загремел, отражаясь от стен, голос Рамена. То есть старшего лейтенанта Раменцева.
Чёрный следопыт, оторвавшись от своего грязного дела, осклабился и изогнул по-блатному пальцы:
— Деда, а ты не попутал? Ты сейчас на моей делянке. Да я…
Выстрел в каменных стенах бахнул оглушительно, остро брызнув осколками известняка. Поцарапанный Шашель подавился словом, бросаясь на пол. Злой ТТ в твёрдой руке Раменцева смотрел вору прямо между глаз.
— Это тебе не делянка, тварюга. Это могила моих братьев. Выбирай: сразу в лобешник или в колено, чтобы помучиться?
Шашель, весь зеленовато-бледный, замахал руками:
— Да ты чо, дед, шуток не понимаешь? Ты хозяин, ты решаешь, прости…
Рамен опустил пистолет, плюнул с омерзением:
— В лагере бери что хочешь, шутничок, а мёртвых пальцем не тронь.
Больше до самой поверхности не проронили ни слова. Всю скверну Филин с Раменом снесли на пенках в тот тупик, где уже лежали бойцы. В трещине потолка над ними Рамен подорвал тротиловую шашку, и огромные плиты накрыли бедолаг. Консисторское знамя кинули в нужник — раз Дед Мороз велел в нужник, значит в нужник. Выходит, в его времена нынешние союзнички не были такими милыми зайчиками… На всё про всё ушло часа полтора.
Очутившись на поверхности, Ваня и старый диггер зашагали к остановке, вызвонив Яроволка на его яроволге. По пути крепко задумавшийся Филин вдруг спросил Рамена:
— Слушай, а что там Дед Мороз говорил, что у филинов крыша легко едет?
Рамен, уже что-то там такое гнавший, поперхнулся на полуслове, внимательно посмотрел на Ваню и, не найдя в том безумия, осторожно усмехнулся:
— А я знаю? Вот Князинька Мороза починит, самого его и спроси.
— Я, кажется, знаю, от чего филины с катушек съезжают. Я вот, например, в рюкзаке Деда Мороза тащу. Тебе на запчасти.
Рамен, облегчённо заржав, хлопнул Филина по спине:
— Не, Ваня, всё безумие от того, что ты коммунист православный! Топай давай, коммуняка!
Шашель, получив пухлую пачку мелких денег и шатаясь под неподъёмным рюкзаком, ковылял в своё логово на Семи Ветрах. Убедившись, что никого вокруг нет, он бросил хабар на землю и потыкал в дешёвый телефончик. Дождавшись ответа, перекосился в жабьем реверансе и залебезил куда-то вверх, словно его невидимый собеседник сидел на облаке:
— Господин Мосолов… Фома Ильич… Моё почтение, это Шашель. Я на вас работал… Я Шашкин Кузьма! Я, это… Это… Тут два лоха московских, говорят, что они водопровод какой-то на Дворянской делают… Я так подумал, вам это интересно будет. Да, уже еду! Сей секунд!
15. Звонок другуВ десять утра Ваня расслабленно кайфовал в крохотной пиццерии «Метро» на Ленина, овеваемый кондиционером. Киборг потягивал вполне приличное Симферопольское пивко под самокруточку да ждал пиццу-капричио. Напротив него живой горой высился утомлённый Яроволк, в основном отмытый от грунтовых наслоений. Гигант завершил свои труды в водопроводе и теперь ожидал свои четыре пиццы-маргариты под полведра пива.
