Евгения Белякова - Трава на бетоне
Я же говорил — не надо.
А вот это уже к тебе, — резко сказала Лия, притягивая Ская за рукав куртки.
Я теперь понял, — сказал Скай. — Я не знал, что ты на такое способен.
Что ты обо мне вообще знаешь? — с тоской проговорил Арин. — Что ты вообще о нас знаешь? Мы готовы на все… Ради хозяина.
Я не знал, — повторил Скай.
Арин посмотрел за его спину, встретил ободряющий взгляд Лии, слабо улыбнулся:
Ты меня вытащила?
Ага. С тебя шоколадка.
Две. Вторая за вразумительный ответ на вопрос, что мне светит в ближайшем будущем.
Лия удивленно наклонила голову, помедлила, ответила:
Я тебе все расскажу попозже. Но собрать тебя удалось, не беспокойся. Дальше дело решится биопластиком, только на этот раз под моим контролем. Кстати, хочешь что-нибудь?
Арин закрыл глаза, прикусил губу:
Нет. То, чего хочу я… Этого не произойдет. Я это понял совсем недавно.
Скай присел рядом с кроватью, наклонился, прижался губами к сухим горячим губам и замер, положив ладонь на затылок Арина.
Лия сложила полные руки на груди, задумчиво приложила палец к губам. Так можно узнать того Ская, Ская, который рос на ее глазах — теперь, застывший над мальчиком, забывший о созданной между ним и людьми стене, он понятен. Даже слишком понятен.
Он потерял сознание, — тихо произнесла Лия. — Так что ты мне скажешь?
Скай выпрямился:
Это из-за меня. Делай, как собиралась.
Да пошел ты, — презрительно-насмешливо сказала Лия и, не удержавшись, добавила.
— Такой мальчик хороший… Раскрой глаза, Скай, ты пошел не по тому пути.
Часть 14
Арин вышел из дома, медленными шагами спустился по ступеням и остановился, удивленный. Такого ему еще видеть не приходилось. Дом окружал огороженный высоким пластиковым забором сад. Яркая, низенькая зелень устилала землю, золотистым ореховым цветом сияли стволы стройных деревьев в легких пышных шапках бледно-розовых цветов.
Лежащая на пестром покрывале Лия подняла голову, отложила в сторону истрепанную книгу:
Чего встал?
Арин присел на корточки, провел ладонью по колючим стрелочкам полиэстровой травы:
Она похожа на настоящую?
Нет, — отозвалась Лия. — Не похожа.
Тогда зачем она тебе?
Иди сюда, — сказала Лия, поднялась с покрывала, отступила на несколько шагов и села на широкую доску качелей, привязанных к ветви искусственного дерева.
Арин посмотрел на нее — полную, крутобедрую, увидел насмешливые искорки в черных проницательных глазах и улыбку на ярких губах, улыбнулся в ответ, но сразу подходить не стал. Прошел по песчаной дорожке, касаясь ладонями свисающих отовсюду тонких пластиковых вьюнков.
Почему растения погибли?
Ты разве не знаешь?
Нет. Такому нас не учили, а потом мне уже не хотелось об этом спрашивать.
Люди-то выжили. Собаки… — Арин остановился, запнувшись, но продолжил. — Собаки и крысы выжили, а растения и остальные животные нет.
А что ты вообще знаешь о прошлом нашего мира? — спросила Лия, протягивая руку.
Арин вложил зажигалку в ее раскрытую ладонь, подождал, пока она закурит, пожал плечами:
Мало. Знаю, что разнесло защитный купол и все излучение досталось нам. А зачем на орбите стояли эти излучатели, я не знаю.
Да, — согласилась Лия. — Так у нас не стало неба.
Она подняла голову, выдохнув сигаретный дым тонкой струйкой, посмотрела в провисшую плавленую рванину купола:
Излучатели внедряли механизм самоликвидации в клеточную структуру военных, уходивших с орбиты в открытый космос. Каждый солдат становился смертником.
Каждому было отведено свое время, в зависимости от длительности миссии, которую нужно было выполнить.
Почему им не давали возможности выжить?
Понимаешь, — сказала Лия. — Люди странные существа. Они готовы начинать разрушать то, в чем еще и не разобрались. Так же произошло и с космосом — там мы еще как слепые котята, но уже затеяли войны. Сначала бойцам было разрешено возвращаться, но были случаи, когда вместо них, в их телах, на Землю приходило что-то другое. Бывали случаи таинственных эпидемий, от которых нет спасения, кроме как уничтожение целых городов и объявления их навечно закрытыми зонами. То есть, выполнив свое задание, захватив планету, военные должны были умереть из соображений безопасности остального человечества, а все остальное доделывали роботы — собирали необходимые ресурсы и ископаемые, набивали ими корабли, и автопилот вел их назад, на Землю. По сути, это были обычные грабительские набеги на маленькие планеты с небольшой плотностью населения. Для того, чтобы тайна местонахождения Земли не была раскрыта — регистрироваться в Межпланетном сообществе наше правительство не посчитало нужным, — в военные чипы были встроены деструкторы. То есть, если раненого солдата пытались вылечить местные жители, он погибал почти сразу, не успев дать показания. Биопластик и многие другие лечебные вещества автоматически активируют деструктор. Поэтому я и вытаскивала твой чип, прежде чем залить биопластиком. Так же, солдат, попавший в плен, был обязан активировать деструктор воспроизведением своего личного кода самоуничтожения. Поэтому с войн никто не возвращается.
Ладно, эту хрень делают с военными. А мы-то при чем?
Лия подняла голову, указала глазами на мутные осколки купола:
О мелких воришек не хочется пачкать руки. На нас не стали нападать в ответ, нам не стали объявлять войну. Просто наши же излучатели усилили в несколько миллионов раз и развернули в сторону нашей же планеты, предварительно разбив купол. Карательный отряд ушел, не пролив ни капли крови и никогда не вернется.
Кому нужна умирающая Земля? Первым делом погибли растения, потом насекомые и птицы. Потом практически все животные. Потом начали умирать люди. Дети, женщины, старики — умирать так, как умирали военные, с четкой зависимостью от степени интенсивности заложенного в них процесса. Кому-то досталось больше, кому-то меньше… Созданная излучателями генетическая конструкция не подлежит изменению и передает информацию по наследству, так что очиститься от этого невозможно.
Довольно быстро был найден выход из ситуации, ученые собрали первые образцы датчиков, в спешном порядке забили головы людей аналогами военных чипов — некоторым же вообще впихнули те самые военные чипы, оставшиеся на складах, как тебе, например. Соединили чипы и датчики и объявили, что высшее счастье — это знание точного времени своей смерти. Под предлогом того, что безумно приятно использовать каждую минуту своей жизни на какое-нибудь общественно-полезное дело, а не тратить время зря. Понял?
А потом?
А потом появился кеторазамин и купил наши жизни. Все просто.
Арин вытащил сигарету из предложенной Лией пачки, закурил, прикрыв трепетный огонек зажигалки рукой:
Да уж… Кеторазамин страшная штука. Я видел людей, которые продлевают себе жизнь тем, что пьют отходы с фабрик. Разлагаются, но живут дольше.
Лия удивленно вскинула на него глаза:
Такого быть не может, то, что представляют собой отходы, жизнь не продлевает.
Может, — ответил Арин. — Я сам видел, как меняются цифры на их датчиках.
Значит, им продлевает жизнь что-то другое — упрямо возразила Лия. — Не спорь, я лучше знаю.
Ты знаешь, а я видел. Я прав.
Ты кому это говоришь? — возмутилась Лия. — Я прекрасно знаю химический состав этой дряни, кроме мутаций, она ничего не вызывает!
А что еще может продлевать им жизнь? — в свою очередь, повысил голос Арин. — Кроме кеторазамина больше таких лекарств нет!
Ладно, — сдалась Лия. — Расскажешь мне потом подробнее, это интересно. К тому же, у тебя самого с процессом самоликвидации такая чертовщина творится, что, думаю, есть смысл тебе поверить и тебя послушать. И проверить заодно.
Что творится? — насторожился Арин, неосознанно берясь рукой за висящий на шее датчик.
Потом, потом, — досадливо отмахнулась Лия. — Тебе сейчас вредно выслушивать плохие новости. Видишь, как я забочусь о твоем здоровье.
Арин непонимающе свел брови, прикусил губу, но вдруг рассмеялся, легко повернулся, присел, положив локти на полные белые колени Лии, посмотрел ей в глаза:
Чертова тетка, — проговорил он со странной нежностью в голосе. — Мне твои новости безразличны, поэтому можешь даже оставить их при себе.
Невоспитанный ребенок, — в тон ему ответила Лия. — У тебя же руки дрожат от любопытства, так что не пытайся меня задеть. У тебя действительно очень активный процесс самоликвидации, твой датчик не ошибается ни на секунду. У меня даже создалось впечатление, что твой организм пытается ускорить процесс. У тебя не было изменений его интенсивности?
Арин положил голову на скрещенные на ее коленях руки, припомнил что-то:
Было. Если я все правильно помню, то это случилось четыре года назад. За одну ночь датчик скинул сразу восемь лет и установил новые сроки. Только я не стал расстраиваться по этому поводу, знаю, что такое, хоть редко, но бывает. Так что, никакие это для меня не новости. Сам знаю, что осталось совсем мало.
