Виталий Вавикин - Техно-Корп. Свободный Токио
Сунан снова замирает на минуту. Весь этот разговор вообще начинает напоминать Кейко какой-то затянувшийся вечер любви. Вопрос – пауза. Ответ – пауза. Перевести дыхание. Выкурить сигарету. «Давай еще раз». «Маленькая смерть» на горизонте. Но с каждым разом горизонт все дальше и дальше…
– Последний суд был нечто, – говорит нейронный издатель.
Он не видел нейронную реконструкцию Кейко, из-за которой начался процесс, но шумиха ему понравилась.
– Чем ты занималась до того, как присоединилась к партии ТН? – спрашивает Сунан. И тут же, не успевает Кейко открыть рот, спрашивает, сколько ей лет. – Ты попадаешь под поколение нанобит?
– Сомневаюсь, что в Токио вообще было поколение нанобит, – говорит Кейко, пытается высказаться о подростках заокеанских стран.
– А ты можешь писать нейронные реконструкции на двухуровневом языке сознания? – обрывает ее на полуслове Сунан.
– Могу, – говорит Кейко и думает, что такие, как Сунан, наверное, никогда не плачут в постели и не хотят видеть чужих слез. Они смеются. Хохочут до слез… До слез, чтоб им пусто было…
Сунан оставляет визитку и говорит на прощание, что сейчас его агентство реализует новую программу.
– Двухуровневый язык сознания может создать новый пласт молодежи, – улыбается он. – Можно взорвать нейронную сеть.
Кейко смотрит, как он уходит, не понимая, зачем вообще согласилась на эту встречу. Она мнет в ладони визитку Сунана и выбрасывает на тротуар. Камеры фиксируют правонарушение. Штрафы за мусор выписываются мгновенно. Жидкий чип активируется. Идентификация социального статуса ползет вниз, но после всех выигранных дорогостоящими адвокатами судов можно всю жизнь гадить на улицах – не убудет. Правда, все эти достижения могут рухнуть, стоит проиграть хоть одно дело. Временное счастье. Временная беспечность.
Кейко возвращается в свою просторную корпоративную квартиру. За все платят спонсоры. Нейронная сеть – одна из самых быстрых в Токио. Фильтр на рекламу. Фильтр на пропаганду. Фильтр на входящие сообщения. В директории «Личная жизнь» послания от Гонда и Эйнджи – один хочет слез, другой нереальных поз в сети. В директории «Работа» новая тема для нейронной модуляции. Директория «Друзья» не просматривалась больше месяца – Кейко не знает всех этих людей, которые клянутся, что знают ее. Знают, потому что о ней говорят в новостях. Так что директория «Друзья» – это почти что папка спама, которую не хочется очищать, чтобы не видеть в графе «Друзья» гордый «ноль». Друзья должны быть.
Кейко просматривает директорию «Заказы». Крошечное агентство из района Кото собрало все, что смогло найти в сети о тюрьмах Севера. Эйнджи говорит, что «Тиктоника-18» работает лишь для отвода глаз, а в действительности Север содержит еще полсотни коррекционных тюрем, где людям стирают личность за инакомыслие. Вернее, вообще за любое мышление. Синергиков нет, поэтому нужны рабочие руки, чтобы поддерживать аристократический класс. Люди без приставки «отец» вообще не должны думать о том, о чем им не говорят «отцы». Как «отцы» не должны думать о том, о чем им не говорит их главный «отец-основатель». Каждый заботится о каждом. Каждый работает на систему. Система работает на технологический прогресс. Прогресс работает на себя. Прогресс ради прогресса. Человек отдыхает. Личность не имеет права гордиться личными достижениями. Личность должна гордиться достижениями системы. «Отец-основатель» называет это прогрессом человечества. Победа над слабостями. Победа над корпорациями. Достижения во имя прогресса. Прогресс во имя достижений.
Кейко пытается узнать образование «отца-основателя». Разве меритократия не подразумевает власть достойных? Но образование «отца-основателя» покрыто тайной. Он словно машина, которую изначально создавали для этой должности… Все это новая тема для нейронной реконструкции Кейко. Темы, предлагаемые председателем отдела пропаганды ТН, она никогда не просматривает. Председатели менялись за последние три года девять раз. О том, чтобы сменить реконструктора, за последние три года вопрос не поднимался.
«Зима в Токио» – рабочее название новой нейронной реконструкции Кейко. От идеи использовать вместо «зимы» слово «Север» она отказалась из политических соображений. Север – их главный спонсор. Но Север не хочет огласки. Поэтому «Север» в реконструкции им не понравится. То, что будет внутри, они все равно не поймут. А если и поймут, то не смогут объяснить «отцам» по работе с агентами. А если и смогут, то это не поймут «отцы» первой сотни идентификации. Но если и смогут, то все закончится на «отце-основателе», без которого никто ничего не делает. Он как главный процессор: отключи его – и система не будет работать. А «отец-основатель» понятия не имеет о том, что происходит в Токио. Сарафанное радио даст сбой. Суть потеряется на промежуточных стадиях. Сохранится только название «Зима в Токио». И инвестиции продолжатся, возможно, станут более щедрыми. Инвестиции, оплаченные жителями Севера – личностями без личности. И прогресс продолжит свой рост, свои достижения.
Кейко настраивает нейронный модулятор, подключается к реконструкции жителей Севера. Мужчины, женщины, дети. Рост, лица, одежда, запахи… В модуляцию врезается вызов от Эйнджи.
– Давай повеселимся, – предлагает он.
– Я работаю, – говорит Кейко.
– Работаешь одна?
– Работаю над Севером.
– Я знаю много о Севере.
– Я знаю, что ты знаешь.
– Так мы повеселимся?
Кейко обрывает входящее соединение. Директория «Друзья» на глазах пополняется новой дюжиной посланий. Можно отправить директорию «Личная жизнь» к черту и окунуться с головой в директорию «Друзья». Кейко думает об этом пару долгих секунд. По-настоящему думает. Есть призрак уверенности поступить именно так. Но уверенность тает.
Принять наностимуляторы. Выйти на балкон. Смотреть, как внизу бурлит ночная жизнь, и скромно мечтать сделать себе нейронную татуировку любви, которую можно будет активировать по желанию. Может быть, тогда ночи с Гонда или нейронные сеансы с Эйнджи перестанут быть «маленькой смертью», гонкой за этим коротким удовольствием и последующим разочарованием… Кейко нравится думать об этом во время судебных заседаний. Она уже выбрала место, где можно будет расположить рисунок розы, выбрала агентство, которое кажется чистым и по-настоящему профессиональным, выбрала марку жидкого модуля для имплантации… Осталось лишь встретить человека, ради которого хотелось бы активировать модуль и сойти с ума, наделав глупостей…
– Давай лучше я возьму тебя на задержание синергика, – предлагает Гонда.
Процесс кажется идиотизмом, как транспортировка и последующая утилизация. Синтетическая плоть пахнет миндалем и резиной. Центр переработки завален конечностями и внутренностями синергиков. Заместителя главы центра зовут Джиро, и он в открытую пытается ухаживать за Кейко. Гонда не возражает, а что касается Кейко, то ей плевать. За годы, проведенные в политике, она привыкла и не к такому.
Экскурсия начинается согласованием документов о неразглашении увиденного и затягивается в долгую прелюдию свидания, на которое рассчитывает Джиро. Кейко не знает, нравится ей Джиро или нет, но она понимает, что ей не нравится то, что она видит на фабрике. Особенно крюки, на которых транспортируют по цехам распотрошенные тела синергиков. Синтетика, составляющая более восьмидесяти процентов синергиков, тщательно перебирается, отправляясь в переработку, чтобы стать новыми запчастями для новых синергиков. Для биочастей предназначена печь.
– Биоматериал проще вырастить, чем перерабатывать, – говорит Джиро.
– Это значит, что людям можно бояться фабрик по переработке неугодных? – спрашивает Кейко.
Джиро смеется, считая это хорошей шуткой. Гонда молчит. Кейко заставляет себя улыбаться, подыгрывая заместителю главы центра, спрашивает о биоэлектронных мозгах.
– А что не так с мозгами? – удивляется Джиро.
– Как вы поступаете с личностью синергика?
– С личностью? – он улыбается, считая это очередной шуткой.
Вся эта фабрика напоминает Кейко коррекционные тюрьмы Севера, наличие которых скрывается от остального мира. Сначала они будут смеяться над наличием сознания у синергиков, затем решат, что люди нижних пластов общества не имеют достаточно полномочий и генетических предрасположенностей для самостоятельного мышления… Нечто подобное происходит на Севере. Нечто подобное происходит и за океаном. И неважно, кто стоит у руля, главное, что правители всегда стремятся к абсолютной власти, к абсолютному тоталитаризму.
– Я вижу, вы заинтересовались, – заходит издалека Джиро, пытаясь назначить Кейко свидание.
Так же издалека она жалуется на незаконченную нейронную модуляцию, которую ей нужно сдать на работе.
– Может быть, тогда на следующей неделе? – спрашивает Джиро.
