Философия терпимости (СИ) - Вальтер Макс

— Это ты кого сейчас на хрен послал? — ухмыльнулся я и, подсвечивая себе фонариком, отправился на поиски друга.

По пути подхватил диодную лампу на батарейках, стилизованную под старинный светильник, с какими раньше гуляли по улицам Лондона. Только этот из пластика. Вообще, ходить с таким не совсем удобно, свет ведь не только вперед направлен, но и по глазам бьет. Зато читать с ним — одно удовольствие. Жрать готовить тоже вполне удобно, я его на арматурину подвешиваю. Сейчас вот просто под руку подвернулся, да и один хрен, гораздо удобнее, чем с подсветкой на зажигалке.

Геннадия я обнаружил у предпоследней колонны: он замер в хищной стойке и яростно на кого-то шипел. Иногда резко дергался, угрожая тут же свернуться в клубок и пронзить врага острейшими иглами на загривке. Ну невероятно умилительная картина.

— У тебя там крыса, чтоли, какая? — спросил я и, отойдя чуть подальше, заглянул за угол квадратной опоры.

Если там крыса, то может прыгнуть и даже укусить не побрезгует. Придется снова на скорую идти, уколы разные выпрашивать. Плавали, знаем, а потому осторожность лишней не будет.

Но проклятая тварь не спешила показываться на глаза, хотя я все же заметил, как нечто темное шмыгнуло за следующий угол.

— Сейчас, Геннадий Палыч, только за палкой схожу, — улыбнулся я и едва отвернулся, как проклятая тварь метнулась прочь.

Оно бы и хрен с ней, но Генка… Этот Репейник ринулся в атаку, словно голодный лев. Тень метнулась к путям, ночной хищник следом, шипение и топот эхом рассыпались в темном тоннеле. Я бы с легкостью забил даже на это, вот только гнался еж вовсе не за крысой. Хоть и мельком, но мне все же удалось рассмотреть его противника: огромный паук. По меркам местных представителей фауны, конечно. Так-то если на него наступить, из-под подошвы только лапы торчать останутся. Может, из террариума у кого-нибудь сбежал? У нас такие точно не водятся. Однако я переполошился: вдруг ядовитый?

— Стой, дуралей! — уже не стесняясь, крикнул я и поспешил на помогу товарищу.

Тени мелькнули уже метрах в пяти. Палыч почти нагнал паука. Оставался последний рывок, и вдруг восьмилапый силуэт растворился во вспышке. Да, ассоциация была именно такой, будто кто-то нас сфотографировал. Пока глаза вновь привыкали к темноте, последовала вторая, но увидел я ее уже сквозь закрытые веки.

— Генка! — выкрикнул я, присмотревшись к темноте. — Где ты, дружище?

В ответ — лишь отдаленное фырканье, словно борьба перекочевала в дальний конец недостроенного тоннеля. Вспышки, конечно, меня смутили, но я не придал им большого значения, посчитав перебоями в подаче электроэнергии. Здесь иногда такое случается, будто где-то проводка коротит. Однажды посреди ночи под потолком вспыхнул свет, немало меня переполошив. Грешным делом подумал, что это ГБР нагрянул и сейчас мне намнут бока по полной. Но нет, минуты через две он погас, а никаких посторонних звуков — и уж тем более голосов — за этим не последовало.

Несколько раз бывало, что свет вспыхивал и в тоннеле, правда, на такой короткий период никогда. Однако подозрений это у меня не вызвало, и я уверенно шагнул вперед, всматриваясь в темноту, чтобы не дай бог не наступить на Геннадия Палыча.

Шаг, другой, третий… Что-то снова мигнуло за спиной, и пространство вокруг залило ярким светом. Я, кажется, даже реальную боль ощутил. Зажмурился, еще и рукой прикрылся.

Шипение и шорох мгновенно приблизились, затем раздался хруст, будто что-то пластмассовое отломили. Но посмотреть на происходящее я все еще не мог: глаза слезились и все никак не желали перестроиться под новое освещение. Серьезно припекает и как будто… Блин… Легче, чтоли, стало?

— Да что за…

Слова застряли у меня в горле, когда я наконец проморгался. Даже про Генку забыл, который в этот момент все еще воевал с пауком у самых моих ног. Вокруг раскинулась степь, на горизонте темнеют горы, от метро не осталось и следа, яркое солнце нещадно жарит в небесах.

На всякий случай я обернулся в надежде по-быстрому отвалить обратно, но там картинка была ровно той же, что и впереди. Но ведь я умный, а потому глазам ни поверил и сделал шаг назад, затем еще один и еще… Пошарил перед собой руками, повторил процедуру с закрытыми глазами, попробовал прыгнуть…

Но увы.

— Нихренасебе яблочков погрызли! — Я уселся на иссушенную землю. — Может, объедками шавухи траванулся и теперь глючит?

Рядом с радостным, победным шорохом протопал Генка со странной добычей в зубах. Паук все еще трепыхался, но в свете дня меня больше привлек его внешний облик. Природа такие формы не создает, да и материалы использует… несколько иные. Этот же был явно техногенного происхождения, словно собран школьником из кучи инородных деталей на уроке по робототехнике.

— А ну отдай! — Я попытался отнять добычу у Палыча, и это даже получилось.

Но пластмассовая тварь меня укусила (и довольно ощутимо), а потому я тут же разжал кисть. Паук мгновенно бросился наутек. Генка недовольно фыркнул и рванул следом, но я успел его подхватить. И на этот раз испугался уже не за него. Перспектива остаться в полном одиночестве не пойми где наводила на меня дикий ужас.

Глава 2.

История попаданства

— Ну и куда ты меня завел, а? Жопа ты с иголками! — спросил я у Палыча, который с независимым видом топал неподалеку и забавно фыркал, нюхая все подряд.

Естественно, никакого ответа я не удосужился. Зато немного успокоился и смог осмотреться. По большому счету, глазеть здесь было совершенно не на что. Пустырьот горизонта до горизонта весь покрыт пожухлой травой, какие-то горы вдалеке, вот и все. Но мне хватило, чтобы осознать страшное: я в другом мире. Доводилось о таком читать, хотя всякое попадалось. Писатели — они ведь чего только не придумают, у них мозги совсем не так устроены, как у нормальных людей. Порой такое сочинят, волосы на ногах дыбом встают. Одним словом — психи. Притом конченые.

А может, я тоже того? В смысле, с катушек слетел, фляга засвистела… Короче, мозгами потек. Ведь не бывает так, чтобы — бац! — и в другом мире. Или как раз ровно так все и происходит? Ладно, смех смехом, а песец кверху мехом. Нужно что-то делать, решать, как-то выкручиваться. У меня с собой ни еды, ни воды… Да вообще ничего, кроме этой колючки с лапками. Даже поужинать не успел, а ведь столько ништяков добыть сегодня удалось! Жаль…

Я поднял лицо к небу и в очередной раз тяжело вздохнул. Нет, меня точно занесло далеко от дома, такого у нас не увидеть даже в самых экологически засранных областях. Какое-то розовое, с бирюзовыми нотками в районе горизонта. Вокруг никого, лишь букашки да кузнечики. Собственно, за ними, похоже, и охотится Палыч. Вон, как раз снова кем-то весело чавкает в сторонке.

Сидеть так можно до бесконечности, а уже откровенно хочется жрать, да и вода не помешает. С последним в степях очень туго, а это, похоже, самая что ни на естьона. Копать здесь можно до бесконечности, а под лопатой будет все тот же сухой суглинок. Да и где еееще взять, лопату эту. У меня ведь, как у латыша — шиш и душа. Так что придется проявить смекалку. Однако опыт по выживанию у меня колоссальный, и хотя весь он приобретен в каменных джунглях мегаполиса, даже для данных условий мне его хватит. Разве что от ночных хищников отмахаться нечем.

Я наконец поднялся и двинул в сторону гор, что виднелись вдалеке. В условиях открытой видимости довольно тяжело ориентироваться с расстоянием. Порой кажется, что до объекта всего ничего, но топать до него можно полдня, а то и больше. Но выбора у меня нет. Хотя это тоже как посмотреть, ведь лечь и спокойно дождаться смерти — тоже решение. Правда, не про меня эта песня, еще побарахтаюсь.

Идти казалось легко, несмотря на усталость. Я ведь весь день по городу пробегал, а с обеда еще в драке поучаствовал, чтобы добыть (точнее — вырвать) себе кусок пропитания. И что самое обидное, все это осталось где-то там, в другом мире. Нужно было вначале пожрать от пуза, а затем уже за Палычем по станции бегать. Кстати, где он?