Илья Некрасов - Остров Утопия
В его голосе читалась надежда. Здоровяк не умел скрывать чувств. Эл являлась его не очень-то тайной зазнобой.
«А если избавиться от обоих? Тогда, возможно, и убивать «старого друга» не придётся», – произнёс я под нос. Неосторожно так. Ром что-то услышал.
– Поссорились, ага? – снова спросил он.
– Спасибо за своевременное замечание, – говорил я и гадал, быстро ли получу по морде. – Дай, объясню ситуацию. Тебя сколько не было на острове? А? Ты ещё не знаешь, что мы расстались. Я не хочу ничего вспоминать. Как и эта кукла.
Ром предсказуемо нахмурился и произнёс после небольшой паузы:
– Не верю, что ты так говоришь о ней. Скажи, что мне послышалось.
– Нет, не послышалось.
– Тогда не зря она ушла от тебя, – громила сжал кулаки и сделал движение в мою сторону, но сдержался. Его лицо побагровело, однако парень не решился ударить «старого друга». Девушка поёжилась, будто от холода, и выразительно посмотрела в мою сторону. Посмотрела так, что мне стало не по себе.
Я сглотнул. После паузы продолжил:
– Я бы сам от себя ушёл. И не могу, – сглотнул ещё раз. – А вот она ещё может. Ну, что смотришь, Эл? Ты снова проиграешь, если решишь втрескаться. Иди своей дорогой. Не придётся жертвовать жизнью ради того, кто этого не оценит. Останешься жива. Заплати местной колдунье, и она сделает так, что забудешь меня. Заплати ей. Я – глупый сон. Пускай, рядом с тобой была только горилла, – я ткнул пальцем в своего друга.
Они молчали, не сводя с меня глаз. Их недоумевающие взгляды постепенно ожесточались.
– Что, нечем платить? – добавил я в сторону Эл.
– Эй, если продолжишь нести эту чушь, я врежу, – почти прорычал Ром низким угрожающим голосом. Он давал понять, что ещё чуть-чуть, и…
– На, держи, по старой памяти, – я бросил на песок несколько сапфиров. Бóльшую часть россыпи, что находилась в кошельке, конечно, оставил себе. Брошенные камни попали на небольшую песчаную горку и сползли обратно. Ко мне.
Я ухмыльнулся и присвистнул. Замаха Рома заметить не успел. Тот врезал наотмашь. Так, что из глаз посыпались искры. Почти физическая боль разлилась по телу, но затем собралась в шар, который пульсировал под левой скулой. Где, должно быть, остался след от кольца с камнем Рома. Вначале показалось, что получится снести удар. Но потом я не выдержал и ответил.
Ром будто не почувствовал моего кулака. Не отступил ни на шаг. Разве что глаза налились кровью. Его взгляд стал похожим на взгляд убийцы, это выражение я хорошо знал… Правдиво так, хотя и компьютерная имитация… Глаза Рома вспыхнули яростью лишь на две-три секунды. Мы оба знали, что он не посмеет сделать этого. По крайней мере, здесь, при Эл.
– Счастливо, – бросил я и начал обходить громилу, стараясь держаться на почтительном расстоянии.
Девушка окончательно отвернулась от меня. Похоже, она заплакала: спина подрагивала, и доносились короткие всхлипы. Ром поспешил к ней, и тоненькая фигурка скрылась за широкими плечами гиганта.
Теперь они точно не поплывут. Пусть живут. Будем так считать – я сыграл типа, которого проще забыть.
Внутри хижины оказалось темно. В её глубине сидел клиент. Недоверчивые едва блестящие глаза уставились на меня из массивной тени. Я догадался: он подслушал разговор и теперь сомневается в «выборе», который якобы сделал, якобы наняв меня. Забавно. Если бы он сейчас смотрел на альтерЭго, то вёл бы себя иначе?
2. Берлин-3
Возмущённый голос виртуального двойника, немного похожий на мой, почти ударил по ушам. От неожиданности я подскочил в кресле, но быстро сориентировался: отключил колонки, и «виртуальная совесть» заткнулась.
Впрочем, альтерЭго тоже не растерялся. Он открыл строку консоли, чтобы написать то, что обо мне думает.
«Да пошёл ты», – я совсем отключил его модуль. В гостиничном номере воцарилась тишина. Факс с уточнёнными данными по беглому преступнику так и не поступил. Оставалось ждать. Коротать время.
От нечего делать я закурил сигарету и вошёл в настройки альтерЭго. Принялся разглядывать его 3D-модель и… увидел её немного иначе, чем раньше.
Теперь модель выглядела более похожей на меня. Удивительно, что я выбрал её. Хотя не должен был, чтобы не выкладывать в сеть свой настоящий облик.
Странно. Видимо, я неосознанно подобрал ту внешность, которая копировала часть моих черт. И сейчас они выдавали игрока. Я смотрел на 3D-модель и не верил глазам. Это был я и не я. Некто другой. Вместо меня.
По модели можно было понять – перед глазами если не персонаж современного фэнтези, то герой каких-то древних мифов. Это сквозило в его взгляде, пронзительном и глубоком, в острых чертах лица. Коротко стриженные тёмные волосы и аккуратная бородка дополняли странный образ героя и антигероя одновременно. Фигура выглядела обычной для тренированного человека, и основное впечатление создавали тёмные, почти чёрные глаза.
При создании модуля искусственного интеллекта от меня потребовалось немного: только пройти встроенный в игру психологический тест, с той целью, чтобы мы с виртуальным двойником лучше понимали друг друга.
Я закурил ещё, хотя в пепельнице лежали две наполовину истлевшие сигареты. Взгляд бесцельно блуждал по обстановке дешёвого гостиничного номера: по сломанным механическим часам, по зарешёченному окну, через которое виднелось чернеющее небо. По отходящим от стен обоям и едва светящейся лампе накаливания под потолком. Из пепельницы поднимались вьющиеся струйки сизого дыма. Шелестел старый вентилятор.
На улице вспыхнула подвижная голограмма земного шара, и моросящий дождь пошёл сквозь виртуальную Землю. Мелькнули силуэты крупных чёрных птиц. Должно быть, воронья.
Захотелось отгородиться от промозглой картины осенней улицы. Я потянулся к рулону свёрнутых над окном жалюзи и распустил полотно. То долго раскачивалось, из-за чего по пространству гостиничного номера проходили контрастные волны теней и света. Создавалось впечатление, что я внутри аквариума. Как рыба, пойманная ради непонятных ей целей. Голова закружилась, и я закрыл решётки полотна. Они сомкнулись.
Наконец, пришёл факс с дополнительными данными по беглецу. Я подошёл к аппарату, но тут жалюзи поползли вверх, скручиваясь в рулон над окном.
«Даже в этой дыре они такие же, как в других гостиницах – сворачиваются по команде с улицы».
И действительно – в зарешёченном окне показался корпус патрульного беспилотника. Его двигатели раздували капли воды на стекле. Он пока не успел развернуться и направить внутрь номера свои сенсоры, так что я успел скрыть бумажку факса телом. Мало ли что.
Постаравшись принять непринуждённую позу, я поглядывал на беспилотник через зеркало, висевшее на стене.
Свет от прожекторов робота внимательно ощупывал пространство гостиничного номера, каждую деталь, каждую мелочь. Он коснулся и зеркала, а через него – моих глаз.
Пришлось зажмуриться.
Зато отсутствие зрительных образов в голове позволило понять кое-что… Показалось, что слышится стук собственного сердца. Впервые за долгое время оно напомнило о себе. Напомнило учащённым неровным биением.
Даже не так. Оно колотилось о стенки грудной клетки как бешенное, сорвавшееся с цепи животное. Пыталось достучаться до охладевшего разума.
Наверное, именно так свыкаются со страхом. Он просачивается внутрь и становится привычным, частью мотивации, шаблона мыслей и чувств, которые определяют последующие действия. Ты делаешь вид, что живёшь. Делаешь вид, что соблюдаешь правила и любишь. А на самом деле – просто боишься и стараешься позабыть это слово, «страх». Запрещаешь себе употреблять его. И окружающие поступают аналогично. Потому что в сердце ничего не осталось, кроме боязни. Потому что она стала формой всего – даже красоты, долга и чести.
Неизвестно, когда исчез патрульный беспилотник. Неясно.
В номере стемнело, и глаза прекратило резать. Я подошёл к окну и отогнул край развернувшегося обратно полотна жалюзи. Затем приоткрыл решётки, окинул взглядом всю картинку сквозь них. Робота поблизости нет. Зато его место заняла вездесущая полицейская сирена. Странно, что я реагирую на неё, хотя давно должен привыкнуть – как человек, который буквально следует за сиреной. Или это она гонится за мной? Но лучше так не думать, иначе… Это называется манией преследования.
К сирене трудно привыкнуть, поскольку мне, как никому другому, известно, что означает её истошный вой. Кто-то за кем-то гонится. Кто-то грабит и убивает, а его жертва расстаётся с жизнью. Прямо сейчас. Человек погибает в это мгновение, и Городу плевать, потому что таков порядок вещей.
Полицейская сирена и безмерный дождь. Меня давно перестал занимать вопрос: «Почему кажется, что он так долго идёт?» Я свыкся с тем, что дождь просто есть. Он не льётся «отчего-то» или «почему-то». Он просто есть. Лишь меняет форму: от ненадолго прекратившегося и едва моросящего до штормового ливня. Это ткань особого мира, холодного и гипнотического.
