Александр Тюрин - Клетка для буйных (педагогическая фантастика)
Хорошо, что я в лагере был. Папа вернулся – меня нет. А он так соскучился, что всю мою комнату подарками завалил – этой самой системой. Потом не выдержал, приехал с мамой ко мне в лагерь, похвастался покупками. Я до конца смены еле досидел. Эта техника мне даже снилась в лагере. Я ее еще не видел, но зауважал, а когда увидел, совсем влюбился.
Вообще-то, я батяне и так бы обрадовался, без подарков.
Папин друг дядя Сева сказал, что у меня теперь этой техники – как грязи. Он прав. Телевизор, правда, у нас общий на всех, экран огромный и плоский – 29 дюймов по диагонали. С плазмой, как в термоядерном реакторе. Картинка круче, чем в кинозале! Про звук и говорить не надо. Натуральный Долби. Как долбанет, уши срезать может.
А все остальное – мое! Музыкальный центр – классная вещь, две колонки, сто ватт на канал. Когда низкие частоты идут, у меня в животе гудит. Дисков только маловато. Видеосистема российского производства, но по японской лицензии. Это вообще отпад! О такой я даже и не мечтал. В ней, кстати, встроенная память есть – на десять фильмов, – причем, половина памяти уже заполнена. Хотелось бы чего-нибудь этакого, экстремального, но в магазине папе записали только мультики (хорошо хоть бесплатно). Ладно, у Хлумова возьму дисков напрокат, он у нас бизнесмен… Имеется и кое-что особенное – специально для продвинутых детей вроде меня. Навороченная игровая приставка, которая к телевизору присобачивается – раз! Плюс наручные часы с калькулятором и приемничком – два! – таких точно ни у кого нет. На упаковке было написано, что у них с другими такими часами беспроводная связь, но я пока не знаю, что это такое. Собирался сегодня инструкцию с японского на наш переводить.
Мои часы… Эх…
Короче, кончил я рассказывать. Смотрю, восторг только у меня остался. Марина идет рядом, скучает. Я ее спрашиваю:
– Ты чего?
– Я ничего, – пожимает плечами. – А ты чего?
– И я ничего.
Почегокали мы так, потом она вежливо поинтересовалась:
– А почему папа тебе компьютер не купит?
– Наверное, думает, что игровая приставка полезнее. Это ж, в принципе, тот же компьютер, только она без телевизора не может. Они как муж и жена.
Марина тут почему-то покраснела и закашлялась.
– Э…а какая разрешающая способность у телевизора?
Разрешающая способность? Вопрос на сто долларов, как сказал ковбой в одном фильме. Быстренько соображаю:
– Папа разрешает мне все смотреть.
Она хихикнула и взглянула на меня, как на Петю Жарова.
– Я, – говорит, – про количество строк на экране.
Тоже мне, отличница! Нет, чтобы спросить о чем-нибудь человеческом. Сколько стоит, например. Или когда можно в гости прийти, кайф словить.
– Ну и дура, – отвечаю.
Тогда она посмотрела на меня, как на Хлумова, но не обиделась. Сказала, глупо ухмыляясь:
– Лирик недоразвитый, – и жест сделала.
Стал я думать, как ее на место поставить, а она уже любопытствует:
– Ну, что там в лагере? Не обижали?
– Да кто меня обидит, – веско говорю. – Кому себя не жалко? Я ведь физически бить не стану, пачкаться. У меня удар психический.
Марина засомневалась, но видно было, что скучать перестала. Психическая сила – это тема.
– Давай-давай, ври, – подбодрила она меня.
– Чего зазря врать, – спокойно продолжаю я. – Было бы кому. Для тебя и правда сойдет.
И наврал ей про то, как тренировал в себе летом психическую мощь. Будто бы начал с кузнечика – посадил в банку и несколько дней взглядом подавлял его волю. Наконец получилось. Потом навострился бабочек на лету сбивать. А когда силу свою узнал, то за вредных людей взялся, были у нас такие. Во-первых, один белобрысый кент из моего отряда – идиот липучий. Во-вторых, наша вожатая – натуральный шизик. И особенно начальница лагеря – эта вообще дрессировщица. Наверное, в цирке подрабатывает – ослов воспитывает. Так я однажды момент поймал и всех их разом подколол. В столовой это было. Белобрысый кент второй стакан киселя выпросил, нес его обратно мимо начальского стола, тут я и вмазал. Мысленно, конечно. Белобрысый споткнулся, шмякнулся, а весь свой любимый кисель – той самой вожатой за шиворот. Она завизжала, подпрыгнула от испуга, тут я влет и ее снял. А она, не будь дурой, схватилась рукой за первое попавшееся, чтобы не упасть. Первым попавшимся оказалось лицо начальницы лагеря, которая очень кстати сидела рядом. Вожатая, конечно, упала, и заодно опрокинула начальницу лагеря вместе со стулом. Та только ножками дрыгнула. Дальше вообще спектакль! Дежурный по столовой как раз тащил кастрюлю с киселем. Но за него не беспокойтесь, он удержался на ногах и даже кастрюлю из рук не выпустил, только кисель на клиентов опрокинул. Так они и лежали, в киселе мокли. Больше, между прочим, кисель в столовой не варили. А я понял, что растрачивать психическую силу на дураков бесполезно: они становятся еще вреднее, а ты без киселя остаешься.
Объяснил я все это грамотно, популярно, с использованием серьезных слов. Наверное, поэтому Марина не очень-то и поняла. Она спросила, приостановившись:
– Саш, а что такое медитация?
Я сказал:
– Это когда спишь и видишь, чего хочешь.
Ей понравилось, она даже загорелась:
– Меня научишь?
Пока я думал, чем бы еще ее удивить, мы уже к школе подошли. А дальше…
7.
…начался новый учебный год. Строго говоря, учебный год начался вчера, первого сентября, когда состоялся Урок Мира и Единства, а потом школьников распустили по домам. Сегодня же – второе сентября, первый день настоящих занятий.
К счастью, Саша Токарев не забыл взять с собой сменную обувь, поэтому он благополучно преодолел пост бдительных дежурных по вестибюлю. Но попасть в класс с первого раза не удалось. Беспощадные девочки из санитарного патруля отправили его мыть уши и шею. Странно, в прошлом году проверяли только руки.
Когда грянул звонок, возвестивший начало первого урока, все чинно расселись по местам. В наступившей тишине Матильда величественно прошествовала к учительскому столу. Собравшиеся почтили приход педагога вставанием.
– Здравствуйте, дети. Садитесь.
– Здравствуйте, Мария Теодоровна!
– Я чувствую, в этом году будет много двоек, – констатировала учительница, окинув взглядом детские лица. И подмигнула классу, довольная шуткой.
«Вливания начались», – тоскливо подумал Саша Токарев.
Но через пять минут эта мысль забылась: свирепая математичка приступила к объяснениям. Она увлеченно беседовала с доской, покрывая ее загадочными письменами-формулами, которые тут же стирала. Атмосфера разрядилась, класс расслабился. Наиболее воспитанные шептались, остальные просто разговаривали. Да и разве не о чем было поговорить? Многие занялись своими делами: кто-то кидал шарики из жевачки, кто-то шуршал конфетами, кто-то азартно шипел: «Ты – труп!» и лупил по кнопочкам своего «Геймбоя».
Рядом с Сашей Токаревым сидела Марина Мерецкая, главный ценитель Сашиного творчества. Впереди надежно прикрывал Петя Жаров, его здорово было хлопать по спине. Не кулаком, конечно, а ладонью или учебником. Отличный звук, гулкий. А сзади располагались Саша Чернаго и Лена Печкина, или попросту Алекс и Печка. Хорошая подобралась компания. Лена Печка первая пригласила соседей пообщаться, она пощекотала Сашу Токарева рисовальной кисточкой за ухом и нежно зашептала:
– Сашка, привет! Говорят, ты разбогател?
– Я у него вчера был, – вступил Алекс. – У Токинга классная аппаратура, я от одного вида забалдел. Везет же дуракам.
– А «Свисти Свинс» есть у Сашки? – спросила Лена.
– Чего это? – Алекс не врубился.
– Ну, группа такая.
– Во-первых, не группа, а певица, – пояснил Саша Токарев, наконец удостоив общество вниманием. – Знать надо. Во-вторых, не «Свисти», а «Свистни». Псевдоним у нее такой – Свистни Свинс, – он подумал и прибавил. – Псевдоним – это кликуха по-нашему.
Тут и Марина повернулась.
– У него все есть. Теперь к нему каждая фря проситься будет.
– Сама ты фря, Мерецкая, – не сдержалась Лена. – Сама ты к Токингу бегаешь. Правда, Сашка?
– Вы еще моих часов не видели, – немедленно отозвался Токарев. – Я их вчера забыл взять. Смотрите. – И он торжественно показал левую руку. Все послушно вытянули шеи.
– Я уже видел, – заметил Алекс, – класс!
Лена Печка выдала очередь:
– А чьи они? Какая фирма? А что они делают?
– На перемене покажу, – солидно пообещал Саша Токарев.
Вдруг ожил Жаров. Повернулся чуть ли не с партой.
– А мне, мне!
Алекс вступился:
– Токарь, дай Барабану поиграть. – И пошутил: – Только смотри, чтобы случайно не сел на них.
Саша Токарев расстегнул браслет и потряс часами перед лицом Жарова. Тот уныло посмотрел и промычал, насупившись:
– Отстань…
– Эх, Барабан, – сказал Саша, похлопывая Жарова по спине. – Ни одного нового слова за целое лето не выучил. Например, «брось».
Тут Сашу щелкнули по макушке свернутой тетрадкой. Это был Хлумов с соседнего ряда. Хлумов не имел ни клички, ни имени – только фамилию.
