Нил Стивенсон - Лавина
Поглядев на этих солдат, Хиро ищет взглядом генерала и вскоре его находит: невысокий приземистый негр, коротышка-тяжеловес. На нем такая же ветровка, как и на остальных, но под ней — дополнительный слой бронежилета, на который подвешена недурная коллекция средств связи и миниатюрных примочек для причинения боли. Генерал снует вдоль края толпы, поводя головой из стороны в сторону, и выплевывает приказы в микрофончик, точно футбольный тренер на скамейке.
Хиро замечает высокого мужчину лет сорока с характерной бородкой клинышком, одетого в дорогой антрацитовый костюм. С расстояния в сотню футов видно, как поблескивает бриллиантовая булавка в галстуке. Хиро знает, что, подойди он поближе, увидит слово «жутик», выложенное синими сапфирами, притаившимися среди бриллиантов. При бородаче — собственная гвардия из полудюжины охранников в костюмах. Пусть безопасность здесь обеспечивают и не они, «Жутики» не могли не послать символический десант, показывая, кто тут кто.
Вот уже десять минут Хиро не дает покоя не относящееся к концерту умозаключение: в одном месте свет софитов обладает особой оптической плотностью, молекулярной чистотой, выдающей его происхождение. Уловив это, ваше сознание каким-то образом понимает, что этот свет неестественный. Он выделяется повсюду, но особенно — под грязной эстакадой среди ночи. Углом глаза Хиро то и дело ловит вспышки такого света, то и дело оборачивается, чтобы отыскать его источник. Ему это очевидно, но лучик никто, кроме него, как будто не замечает.
Кто-то под эстакадой пускает в лицо Хиро лазерные зайчики.
Это действует ему на нервы. Хиро осторожно слегка изменяет курс, переходит с подветренной стороны к костерку, полыхающему в железной бочке. Теперь он стоит в клубах слабого дыма: он чувствует его запах, но не видит.
Но стоит Хиро появиться, лазерный зайчик распадается на миллион крохотных частиц пепельного цвета, которые складываются в геометрическую линию в пространстве, а та, точно стрелка, указывает на свой источник.
В полумраке возле времянки под эстакадой стоит горгулья. И, как будто он и так недостаточно бросается в глаза, одет этот тип в двубортный костюм. Хиро направляется к нему.
Горгульи — это ходячий конфуз Центральной разведывательной корпорации. Отказавшись от настольных пи-си и лэптопов, они носят компьютер на теле, разделив его на отдельные модули, которые подвешивают на пояс и носят за плечами. Горгульи служат живыми устройствами наблюдения, записывая все, что происходит вокруг них. Что может быть глупее? Такие примочки — современный эквивалент футляра для логарифмической линейки или мешочка для калькулятора на поясе — словно клеймо указывают на принадлежность своего владельца к классу, который одновременно выше и намного ниже остального человеческого общества. Для Хиро горгульи — кошмар всей его жизни, поскольку воплощают худший стереотип стрингера ЦРК. А цена этого добровольного остракизма — возможность круглосуточно находиться в Метавселенной, ежеминутно собирая информацию.
Высшие чины ЦРК терпеть этих ребят не могут, потому что те сгружают в базы данных поразительные объемы бесполезной информации на тот маловероятный случай, что хоть что-нибудь окажется полезным. Это как записывать номера всех машин по дороге на работу на всякий случай: а вдруг одна из них, сбив пешехода, скроется с места происшествия? Даже базы данных ЦРК не способны вбирать в себя мусор бесконечно. Поэтому закоренелых горгулий обычно из ЦРК довольно быстро выбрасывают.
Этого пока не вышвырнули. И, судя по качеству его снаряжения — очень дорогого, надо признать, — он работает уже некоторое время. Значит, он довольно крут.
Так зачем же он здесь ошивается?
— Хиро Протагонист, — говорит горгулья, когда Хиро наконец находит его в тени картонной лачуги. — Последние одиннадцать месяцев — стрингер ЦРК. Специализируется на шоу-бизнесе. В прошлом хакер, охранник, развозчик пиццы, продюсер концертов. — Он бормочет скороговоркой, не желая, чтобы Хиро тратил время на повторение известных фактов.
Лазер, то и дело бивший в глаз Хиро, исходил из периферийного устройства, установленного во лбу горгульи прямо над гоглами. Сканер сетчатки большого радиуса действия.
Если повернуться к нему с открытыми глазами, лазер, включившись, проникает в зрачок, самый уязвимый сфинктер человеческого тела, и сканирует сетчатку. Результаты уходят в ЦРК, у которой есть база данных из нескольких десятков миллионов отсканированных сетчаток. Если на тебя там есть файл, через несколько минут владелец лазера узнает, кто ты такой. А если тебя до этого в базе данных не было — что ж, теперь ты там есть.
Разумеется, пользователю для этого нужен привилегированный доступ. И как только он узнает, как тебя зовут, ему нужен еще более привилегированный доступ, чтобы выудить твое личное досье. У этого типа, по видимости, привилегии весьма и весьма внушительные.
— Лагос, — бросает горгулья.
Так вот каков этот доктор Лагос. Хиро размышляет, не спросить ли его, какого черта он тут делает. Ему очень хочется поставить мужику выпивку, поговорить о том, как написан Библиотекарь. Но он рассержен. Лагос ведет себя грубо (горгульи грубы по определению).
— Вы здесь из-за истории с Вороном? Или присматриваете за своими ребятками, ведь фазз-грандж вы пасете приблизительно… э… последние тридцать шесть дней? — спрашивает Лагос.
Разговаривать с горгульями — веселого мало. Они никогда не заканчивают фразу. Они скитаются по нарисованному лазером миру, сканируя всевозможные сетчатки, проводя фоновые проверки всех в пределах тысячи ярдов, воспринимая окружающее в визуальном свете, в инфракрасном, на миллиметровом радаре и в ультразвуке — и все одновременно. Тебе кажется, что горгулья с тобой говорит, а на самом деле она изучает кредитные записи какого-нибудь незнакомца в дальнем углу комнаты или идентифицирует марку и год выпуска самолета, летящего над головой. Откуда Хиро знать, может, Лагос, имитируя разговор, в то же время измеряет его член сквозь штаны.
— Вы тот профессор, который работает с Хуанитой, так?
— Или она работает со мной. Или что-то подобное.
— Она мне советовала с вами познакомиться.
Лагос на несколько секунд застывает. Наверное, роется в базах. Хиро хочется вылить на него ведро воды.
— Логично, — говорит он. — Вы лучше многих знаете Метавселенную. Вольный хакер, вполне, вполне подходит.
— Подходит для чего? Независимые хакеры никому больше не нужны.
— Хакеры за конвейером корпораций — приманка для инфекции. Они станут помирать тысячами, в точности как армия Сеннахирима под стенами Иерусалима, — говорит Лагос.
— Инфекция. Сеннахирим?
— И в Реальности вы способны себя защитить, что тоже хорошо, если вам придется выйти против Ворона. Помните, лезвия его ножей толщиной в молекулу. Бронежилеты прорезают как дамское белье.
— Ворон?
— Вы, вероятно, его сегодня увидите. Не связывайтесь с ним.
— Ладно, — отвечает Хиро. — Я буду держаться настороже.
— Я сказал не это, — возражает Лагос. — Я сказал: не связывайтесь с ним.
— Почему?
— Мы живем в опасном мире, — говорит Лагос. — И с каждой минутой он становится все опаснее. Поэтому нам нельзя нарушать равновесие террора. Вспомните хотя бы «холодную войну».
— Ага.
Больше всего Хиро хочется уйти и никогда больше не видеть этого типа, но сам он сворачивать разговор не станет.
— Вы хакер. Это означает, что вам приходится задумываться и о глубинных структурах.
— Глубинных структурах?
— О нейролингвистических связях у вас в мозгу. Помните, как учились писать бинарный код?
— Конечно.
— Вы создавали у себя в мозгу определенные нейронные цепочки. Глубинные структуры. Когда вы их используете, нервные клетки образуют новые связи — аксоны размножаются и проникают через глиальные клетки мозга, ваши биопрограммы самомодифицируются, софт превращается в железо. Поэтому теперь вы восприимчивы… все хакеры восприимчивы… к воздействию нам-шуб. Нам следует прикрывать друг другу спину.
— Что такое нам-шуб? Почему я к нему восприимчив?
— Только не смотрите ни в какие битовые растры. Кто-нибудь в последнее время пытался показать вам растр? Скажем, в Метавселенной?
Любопытно.
— Лично мне нет. Но ваши слова навели меня на мысль… К одному моему другу подошла «Брэнди»…
— Культовая проститутка Ашеры. Они пытаются распространить заболевание. А ведь оно синонимично злу. Звучит мелодраматично, да? На деле нет. Знаете, в древности у жителей Месопотамии не существовало отдельного понятия зла. Только болезни. Зло было синонимично болезни. И что вам это говорит?
Хиро уходит — точно так же, как он всегда уходит от психопатов на улицах.
