Анджей Ясинский - Толлеус, искусник из Кордоса. Том 2 (СИ)
- Никогда раньше не видел искусников! – повернулся Оракул к старику. – Очень интересно. Дай руку, и я отвечу на твои вопросы! – попросил Тайнус и сейчас же с силой вцепился в ладонь големщика, лишь только тот удовлетворил его просьбу.
- Расслабься, отринь все земное,.. - забормотал малолетний чародей стандартные фразы, закатив глаза. В истинном зрении было видно, как мягко запульсировала его аура, так что транс был самый настоящий. – Открой душу, впусти в себя Душу Мира…
Видимо, старик подпал под чары слов, потому что внезапно он снова оказался в памятном по прошлому визиту Черном Ничто – опять в пузыре с дверью. Второй Толлеус тоже был здесь. Лицо его отчего-то было недовольно, точно он съел что-то кислое.
- Не к добру это!.. – пробормотал он, ни к кому конкретно не обращаясь. Что «не к добру», искусник понял тотчас: сегодня помимо его самого и его иллюзорной копии рядом был еще один человек – за «стеной» стоял, напряженно глядя прямо на него, Тайнус.
Иллюзия номер два приметила появление Толлеуса и требовательно обратилась к нему:
- Эй, ты! - Коль скоро ты – моя искусная копия, то должен меня слушаться! Пойди туда, - взмах руки в сторону чародея, - и узнай, что ему тут надо!
- Это ты – моя иллюзия, - возразил старик. – Но вообще, раз оробосец не боится заблудиться там, в пустоте, то и мне можно выйти, тем более что дом (старик решил называть свою нынешнюю обитель домом) - вот он, рядышком. - Рассуждая таким образом, бывший настройщик собрался с духом и шагнул за дверь.
Снаружи пузырь выглядел совсем не как дом и даже не как большой шар. Его по сути вообще не было – только нечто вроде искусной метки. Вокруг было полным-полно других похожих меток: старик видел их еще в прошлый раз. Причем от каждой тянулся прозрачный шлейф, точно дым над курильней. Один такой, прихотливо извиваясь, прошел сквозь големщика. Он инстинктивно задержал дыхание, но это не защитило его от внезапно нахлынувшего образа. Видение было очень короткое, но очень яркое – сродни тому, что посетило его в Маркине на развалинах комендатуры. Похоже, он прикоснулся к воспоминаниям Оболиуса, но уверенности в этом не было. А потом шлейф сместился, и наваждение прошло. Оставалось только удивляться, что за чудеса.
Сам Толлеус, покинув пузырь, не изменился, Тайнус тоже. Под ногами была пустота, но старик никуда не падал, а вполне уверенно держался на ней или на какой-то невидимой опоре. В этом не было бы ничего сверхъестественного, если бы чародей не стоял под углом к искуснику, будто у него был свой собственный пол, который для Толлеуса – наклонная стена.
Несуразностей вроде этой вокруг было так много, что големщик решил не ломать себе голову над вопросом: «Почему так»? Одной больше, одной меньше – не важно. Гораздо интереснее было узнать, что делает малолетний Оракул и зачем он здесь? Тайнус смотрел очень увлеченно, но все же каким-то образом почувствовал присутствие искусника рядом с собой.
- Ты здесь?! - выпучил он глаза, повернувшись к кордосцу. - Тогда зачем ко мне пришел, если сам умеешь? – при этом он плавно повернулся в воздухе и «встал» на ту же плоскость, что и старик.
- За помощью пришел, - сознался Толлеус, чувствуя себя неловко здесь, в месте, так похожем на сон. Мальчик кивнул и сказал:
- Я уже посмотрел. Давай вернемся в дом – говорить лучше там, - и с этими словами он быстро поплыл (или полетел?) в сторону одной из тысяч меток, а потом исчез. Искусник вспомнил Маркинское Видение. Все же нет, там полет был совсем другой. Старик посмотрел по сторонам — нигде никого. По привычке почесав лысину, он недоверчиво покосился на метку своей обители – то единственное, что было рядом и связывало его с реальностью, оставшейся где-то далеко-далеко. Почему-то истинное зрение не работало, так что ничего конкретного сказать было нельзя. Сон или нет? – разбираться сейчас, что к чему, не хотелось. Обо всем этом лучше подумать на досуге, когда и если он очнется в доме Оракула. Вздрогнув от последней мысли, старик попытался разобраться в вязи метки. На самом деле никакого плетения не было: нити, которые он принял за проявление Искусства, затрепетали под его взглядом и вдруг сложились в картинку. Толлеус увидел свое тело словно со стороны: оно сиротливо сидело перед резным креслом, оставленное хозяином. «Будто смотришь на себя через Око», - мелькнула у старика мысль. Тайнус очнулся от транса и пошел на свое место. Тут настройщик заметил, что его тело там, в доме Оракула, открыло глаза и шумно выдохнуло. Трудно описать словами, что в этот момент испытал искусник. Пожалуй, нечто подобное тому чувству, когда его искореженный после отборочного выступления Паук распрямился и выскочил из шатра. Только в этот раз возмущение и страх были еще сильнее, потому что воровали не вещь, а его собственное тело. Толлеус инстинктивно схватил рукой метку и сейчас же оказался внутри – в своем уютном пузыре.
Призрачной копии, оставшейся здесь, на месте почему-то не оказалось. Впрочем, это сейчас волновало старика меньше всего. Всем сердцем хотел он оказаться сейчас в своем собственном теле, и его желание исполнилось.
Слух возвращался постепенно, так что вначале искусник понял только, что Тайнус что-то говорит, но разобрал лишь последние слова:
- …ты идешь правильно, хотя все равно не найдешь то, что потерял!
От всего произошедшего голова шла кругом. Юный чародей больше не казался сопляком – он явно был завсегдатаем Пустоты, из которой старик только что вернулся. Бывший настройщик всегда уважал мастеров своего дела, а сейчас даже немного оробел. Альтер-эго, вечный спутник волнения, не заставило себя ждать:
- Тогда что значит «правильно», если не найду? – вклинилось оно со своим вопросом.
- Твой поиск ведет тебя к твоей Судьбе, - пожал худыми плечами Оракул.
- Вообще-то я хотел узнать, сможешь ты вылечить ему, - Толлеус кивнул на Оболиуса, - зуб! – Явно не в тему, но таким образом старик решил перехватить инициативу в разговоре у своего вечного спорщика.
- Зуб! – отмахнулся Тайнус, - это может сделать даже Пирот. Пирот, посмотри, что там такое, - распорядился мальчишка, повернувшись к замершему у него за спиной мужчине.
- Ты желаешь совсем другое, - снова обратился Оракул к искуснику. – У тебя есть Вопрос, и ты хочешь задать его мне! Но только ты должен сам найти Ответ!
- Какой вопрос? – не понял старик. Чародей своими глубокомысленными изречениями его совсем запутал. А может, Оракул просто не умел связно выражаться. Говорят, это извечный бич всех прорицателей.
- От Вопроса зависит и Ответ, а от него - Путь. Слишком много Нитей Судьбы завязано в один узел вокруг тебя. Чтобы найти свою судьбу, ты должен выбрать Вопрос и все время искать Ответ!
- А разве можно узнать варианты судьбы и выбрать? – изумился Толлеус.
- Господин, - встрял Пирот, оторвавшись от своего задания. – Осмелюсь обратить ваше внимание, что это искусник! Не надо ему помогать!
- Да, но он пришел ко мне, и я отчетливо вижу его Пути! – насупился Тайнус. Мне уже так надоели паломники со своими дурацкими вопросами о любви и верности или другие, которые все время ищут клад почивших родственников. Завтра с утра опять целая очередь выстроится. Так редко появляется что-то другое! Этот кордосец особенный!
- Архонт Оракулов будет недоволен, если вы скажете! – гнул свою линию пожилой Пирот, опустив голову и глядя исподлобья.
- Да, да, ты прав, - сник Тайнус. – Я ему не скажу.
Толлеус, который молча слушал всю эту перепалку, с ненавистью посмотрел на толстяка: кажется, из-за него малолетний чародей ему сейчас не скажет что-то важное. Действительно, аудиенция закончилась. Насупленный Тайнус больше не проронил ни слова, а Пирот вежливо, но настойчиво выдворил старика на крыльцо. Правда, по его словам, с зубом Оболиуса теперь «все в порядке», то есть он сам благополучно выпал. Все-таки Толлеус рассчитывал на большее – вырвать он мог и сам. Хорошо еще, денег оробосцы не взяли: забыли ли или так спешили прогнать искусника, что махнули на выручку рукой. Странный визит получился. Старик ничего особенного от него не ждал, но все равно осталось ощущение какой-то неудовлетворенности. Требовалось хорошенько поразмыслить обо всем, но пока что в голове была лишь аморфная каша: сплошные вопросы, и не за что зацепиться мыслями.
Ученик вовсе пребывал в прострации, меланхолично переставляя ноги, но поминутно останавливаясь, чтобы сплюнуть кровь и гной. Щека его опала, почти вернувшись к своему нормальному размеру. Искусную блокировку чувствительности по совету толстяка сняли сразу же, так что теперь Оболиус мог в полной мере насладиться отголосками своих «замороженных» страданий. Старик на всякий случай посмотрел истинным зрением, чтобы оценить работу чародеев, но ничего интересного там не было: только какое-то марево вокруг рта, еле видимое в аурном зрении. Зачем оно там нужно сейчас? – Зуба-то больше нет!
