Крис Сэкнуссемм - Зейнсвилл
— Слушай, — сказал Человек из Стали, когда они наконец добрались до центра города, — откуда мне знать, что имплантат не перестанет работать, когда ты уедешь?
— Вам придется мне довериться, — ответил Чистотец.
— Но ты даже не помнишь, кто ты! — пожаловался Брэнд-старший.
— Зато вы помните только то, кем были, — возразил Чистотец. — А вот я знаю кое-что о том, кто я сейчас… и я свое слово держу. Но если когда-нибудь до меня дойдет, что вы не помогли Уилтону или снова пытаетесь добывать себе органы…
— Усек. — Король Стали вздохнул.
— У вас есть семья, которую вам полагается оберегать, а не пожирать. Ах да, и позаботьтесь об Уорхолле.
Дряхлый бизнесмен уже собирался уехать, когда его вдруг пронзила острая тоска.
— Подожди минутку, — взмолился он. — Ты не… ты не… подумывал… остаться?
— Мне казалось, вам не терпится, чтоб я уехал.
— Я… передумал.
Чистотец сжал в кармане шарик из слоновой кости.
— Нет.
— Но почему? Ты ни в чем не будешь нуждаться. Никогда!
— Один большой званый обед, а? А как же «Поедаем раненых»[43]?
— Все изменится, — настаивал бывший Стальной Король.
— Не сомневаюсь, — ответил его гость.
— Только подумай, сколько всего мы могли бы добиться… вместе! — вдохновенно воскликнул Брэнд.
— Вам что, нужны новые фокусы?
— Нет. — Лицо и тон Человека из Стали изменились совершенно. — Разве ты не понимаешь? Ты — тот сын, которого я искал все эти годы.
— Сыновей не ищут, мистер Брэнд.
— Да нет, ищут! — воскликнул Брэнд. — Если ты лидер, этим ты и занят. Ты ищешь сыновей и дочерей — и партнеров. Вот в чем заключается жизнь.
Чистотец задумался об узах, которые как будто связали его с Уилтоном. Возможно, Человек из Стали отчасти прав.
— Извините, мистер Брэнд, — сказал он наконец. — Мне нужно идти. У вас есть отличный сын, если только вы его отыщете. И я думаю, внутри вас еще живет неплохой человек. Будь вы тем, каким могли быть, вам не понадобилась бы моя помощь.
— Значит… это… прощание?
— Пожелание удачи.
Печально кивнув, Человек из Стали сгорбился и зашагал к «бентли». Чистотец смотрел ему вслед, пока машина не скрылась из виду. Хотя бы на ночь у него почти была семья. Теперь он снова один, если не считать голосов в голове, которые умолкли. Он пошел на вокзал.
Хариджан натирал пол. Перед «Старбакс» возила тряпкой лаоска. Ни Уббы Дуббы, ни Селезня Дули нигде не было видно, только голограмма возле зала ожидания для детей и женщин, которая гласила: «Спонсировано Воспитательным центром „Бейби-ритуал“: Единственно верный способ начать жизнь».
Подождав немного, он сел в автобус и, спотыкаясь, добрался до свободного места рядом с румяной белой женщиной, волосы у которой торчали во все стороны, как иглы дикобраза. Закрыв глаза, он снова увидел город смерчей. Зеркала завивались спиралями, но одно вдруг превратилось в окно, из которого на него взглянула странная юная девушка. Она подняла руку — совсем как Джулиан Динглер. Открыв глаза, Чистотец заметил за окном автобуса группу демонстрантов в поддержку Селезня Дули. В первых рядах шагала пара вчерашних пьянчуг. Механический голос «Грейхаунда» поздоровался с севшими в Питтсбурге пассажирами и выехал на бесплатную трассу. На выезде Чистотец увидел очередной эксцентричный щит, и голова у него словно бы взорвалась болью.
— С вами все в порядке, сынок? — спросила соседка. — Может, хотите горячего какао?
Часть 3
УБИ ДУБИ[44]
Мировые религии — это эякуляция нескольких человек с чересчур богатым воображением.
Ральф Уолдо ЭмерсонГлава 1
Кое-что неоткрытое
— С вами все в порядке? Вид у вас такой, будто вам не помешало бы какао.
Он оглянулся.
— Мы уже в Питтсбурге?
— Вы в Питтсбурге сели, — ответила женщина.
Он задумался, что же помнит. Ах да, Уилтон, Уорхолл, Человек из Стали. Но что он делал в Питтсбурге? Карта. Он ездил туда, чтобы разыскать ключи от своего будущего. Весь кошмар обрушился на него разом.
— Я Эдвина Корн, — улыбнулась женщина, протягивая ему пластиковый стаканчик с какао.
— С-спасибо. — Он отпил. — Мое… меня… зовут Элайджа Чистотец.
— То еще имечко! — усмехнулась она. — Наверное, проблем у вас с ним!
Чистотец поежился. На данной момент груз действительно казался непосильным. Снаружи бокситовое небо давило на землю, а туристический автобус «Духокрузер» вибрировал через пустоши, которые пришли на смену клеверным лугам и полям ржи, а те в свою очередь вытеснили заводы из бетона и стекла и сами уступили место бактериологическому разрастанию жилых домов, ашрамов, лагерей беженцев, полей для гольфа, биолабораторий… Он попытался вспомнить, что же было написано на придорожном щите, когда его голову заполнила статика… и вздрогнул, когда Эдвина Корн заметила:
— Древние греки и римляне чистили зубы кусочками ткани, покрытыми толчеными головками мышей и кротов. Они считали, что контакт с костями крепкозубых животных укрепит и человеческие зубы тоже. Забавно, правда?
Чистотец решил, что скорее омерзительно.
— Откуда вы знаете?
— Потому что я стоматолог… как я и говорила. Или была когда-то раньше.
— Ох, извините… Я задумался.
— Не страшно. — Женщина с улыбкой похлопала его по колену. — Вкусное какао?
— Да, — ответил Чистотец. — Так… Вы стоматолог?
— Была. Участковый стоматолог для нескольких Прибежищ Времени. Два поселения Новых Пуритан и Брук-фарм II.
— А что такое Прибежище Времени?
— Да вы, похоже, отстали от жизни! — хмыкнула Эдвина и посмотрела на него испытующе. — Там люди живут так, как раньше. Как в прошлом. Или, во всяком случае, стараются. Но не желают терпеть неудобств, когда речь заходит о медобслуживании или стоматологии. Однако на жалованье держать постоянных приличных врачей дороговато, поэтому «прибежища» заключают сделки с такими, как я. Но теперь с меня довольно, я отправляюсь в паломничество, начинаю новую жизнь. Иду по следам Зейна Грея[45]. Только что побывала там, где он играл в баскетбольной команде университета Пенсильвании.
— По следам кого?
— Зейна Грея! Изобретателя Американского Запада! Это же самый продающийся автор всех времен и величайший в мире рыбак! Сколько авторов попадает на обложку «Поля и ручья»?
— Зейн Грей?
— Он просто бог! — объявила, хлопнув себя по мясистой ляжке, Эдвина. — По продажам его книги сравнялись с Библией! В его честь назвали подвид рыбы-парусника. Я сама рыбачу. Бывала на побережье Кона, во Флорида-кис. Вытащила там трофей, за который получила двенадцатый разряд. Неплохо для толстухи вроде меня, а?
— Неплохо, — неуверенно согласился Чистотец, не зная, как полагается в таких случаях отвечать.
— Но самую крупную я поймала в Бухте Островов в Новой Зеландии! В ловле марлиня разбираетесь? Уйма народу считает ее жестокой и даже близко не подойдет. Я тоже так считала, пока сама не попробовала. Всю свою жизнь я была добра к животным, а потом сломалась и подсела на рыбалку по-крупному. Вот почему я еду автобусом. Я ведь на пенсии, поэтому надо экономить, где можно.
— Вы собираетесь попасть в Новую Зеландию на «Грейхаунде»?
— Не-а, моя следующая остановка Зейнсвилл, Огайо! — оглушительно загудела Эдвина. — Его родной город. Я увижу, где он рыбачил ребенком, а оттуда поеду в Супрайс-вэлли, чтобы поселиться в коммуне Зейна Грея.
— Коммуне Зейна Грея? — переспросил Чистотец.
— Это сообщество единомышленников, посвятивших себя изучению жизни и творчества ЗГ. Там есть исследовательские группы, проводятся чтения, кинофестиваль и рыболовные экспедиции!
— Понимаю, — выдохнул Чистотец.
— Но кое в чем эта жизнь далеко не новая… — почти прошептала она.
— Не новая? Почему?
Эдвина еще больше понизила голос.
— Потому что я думаю, что в прошлой жизни была Зейном Греем. Вы верите в прошлые жизни?
— Я… наверное, — сказал Чистотец, полагая, что к этому его обязывает нынешняя ситуация.
— Мой бывший считал, что у меня синдром Ширли Маклейн[46], но домашний диагностикон показал, что психически я совершенно здорова.
Автобус подъехал к контрольно-пропускному пункту Западная Виргиния и там остановился. Двери открылись, и вошли две странного вида белые женщины. Пассажиры сразу настороженно подтянулись.
— Эх! — горестно пробормотала Эдвина.
— В чем дело? — спросил Чистотец. — Кто они?
— Инквизиторы «Витессы», — прошептала в ответ стоматолог на пенсии. — У вас неприятности?
— Не знаю… Какое у них право останавливать автобус?
