Вадим Проскурин - Дверь в полдень
— Интересно, как здесь закон сохранения вещества обходится, — неожиданно произнес Колян. — Раньше был один я, потом меня станет двое, откуда лишнее вещество возьмется?
— Это темпоральный парадокс, — заявил Рома с серьезным видом и вдруг глупо хихикнул. — Не думал я, что ты физикой интересуешься.
— Знаешь, я не только морды бить умею… — сказал Колян с еще более серьезным видом и Максим поспешно втиснулся между ними.
Он хорошо знал эту интонацию Коляна и то, что обычно за ней следует.
— Но-но, горячие эстонские парни, — сказал Максим. — Вы тут еще подеритесь. А если соберетесь драться, тогда, Колян, давай мне пистолет.
— Да не собираюсь я ни с кем драться! — воскликнул Колян. — Тем более с этим… э…
— Благоразумный молодой человек, — прокомментировал Рома.
— Да ты…
— Тихо! — заорал Максим. — Да что такое на вас нашло?! Как дети малые!
На несколько секунд под куполом воцарилась тишина. Это была абсолютная тишина, ее не нарушало ни пение птиц, ни жужжание мошкары, ни стрекот кузнечиков, такой тишины не может быть нигде, кроме как под колпаком силового поля.
— А если сделать подкоп? — спросил Максим.
— Вряд ли, — ответил Рома после короткой паузы. — Если этот колпак ставили не идиоты, он продолжается и под землей. Скорее всего, это и не колпак вовсе, а шар.
— Сейчас проверим, — сказал Колян, поставил фонарик на землю лампочкой вверх и стал рыться в рюкзаке.
— У тебя что, лопата там? — удивился Максим.
— Ага, — сказал Колян. — Малая саперная лопатка. Просто так, на всякий случай.
Через несколько минут выяснилось, что Рома был прав. Как ни пытался Колян подкопаться под черную стену, ничего у него не получалось, стена продолжалась и под землей. В конце концов Колян сдался.
— Кто-нибудь желает продолжить? — спросил он.
Было ясно, что ответа он не ждет.
— Нет смысла, — сказал Рома. — Мы пойдем другим путем.
С этими словами он подошел к панели светящихся цифр и протянул к ней руку.
— Стой! — закричал Максим.
Но было поздно.
Глава пятая
— Дебил, — сказал Колян.
Почему-то Максиму показалось, что звук донесся одновременно и справа, и слева. Максим покрутил головой и узрел двух Колянов, уставившихся друг на друга, как бараны на новые ворота. Чуть поодаль с видом нашкодивших детей стояли два Ромы.
— Интересно, — сказал Максим и оборвал фразу на полуслове, потому что другой Максим произнес то же самое слово с той же самой интонацией.
— Что интересно? — спросили Коляны.
— Ничего, — отмахнулись руками Максимы и отчаянно воскликнули: — Да что же это такое, в конце-то концов?
Ромы заржали, потом вдруг замолкли, переглянулись и заржали снова.
— Классно, — сказали они в один голос. — Вот будет прикол, если так сделать еще двадцать раз подряд. Интересно, что будет, когда мы все под колпаком не поместимся?
Как раз об этом подумал Максим, когда сказал «интересно».
— Лучше не надо, — сказали Максимы. — Вдруг машина времени сломается от такого обращения, что тогда делать будем?
На лицах Колянов и Ром отразилось нечто странное. Не то чтобы ужас, но им явно стало не по себе. Очевидно, представили себе в красках толпу одинаковых людей, плотно стоящих плечом к плечу в ожидании момента, когда под колпаком кончится кислород… брр…
— Рома, ты идиот, — сказал Колян. — То есть, я имею ввиду, вы идиоты.
Ромы синхронно хихикнули.
— Вежливый, — заметили они. — А вообще-то идея была толковая. Признаем себя идиотами.
Они переглянулись и заржали.
— Да пошел ты! — завопили Коляны. — Иди, трахни сам себя…
Они осеклись и выпучили глаза. Видать, сообразили, что при определенных обстоятельствах даже такое необычное пожелание может стать выполнимым.
Ромы не обиделись.
— А это идея, — сказали они. — Надо будет попробовать.
Коляны сморщились в гримасе отвращения. Максим посмотрел на свою копию и понял, что у него самого выражение лица не лучше. Он не считал себя гомофобом, но так открыто признаваться… нет, это отвратительно. Непонятно, отчего, но от этой непонятности еще более отвратительно.
— Короче, — сказали Максимы. — Пойдемте назад. Не знаю, как вам, а лично мне…
— Вам, — поправили их Ромы.
Коляны цыкнули. Ромы заткнулись.
— Короче, пошли назад, — сказали Максимы.
И буква В, начинающая длинную строку шестнадцатеричных цифр, снова превратилась в букву А.
2.Задача, поставленная перед Гвидоном, была не так проста, как может показаться на первый взгляд. Легко сказать — установи контакт с властями и передай им информацию. Устанавливать контакт с властями надо не абы как, а так, чтобы они начали с Гвидоном конструктивный диалог, а не отправили сразу в психушку. Конечно, скрутить профессионального полицейского не так-то просто, да и бластер Гвидон на всякий случай с собой прихватил, но все равно не хотелось начинать общение с далекими предками со скандала.
Гвидон был одет в черные брюки из грубой ткани, так называемые джинсы, и серую рубашку на пуговицах. Сверху Гвидон нацепил куртку от полевой формы того времени, москомп объяснил, что подобную одежду часто надевали для лесных прогулок. На ногах у Гвидона были легкие тряпичные ботинки на пластмассовой подошве, в двадцать первом веке они назывались кроссовками. За плечами Гвидона висел тряпичный рюкзак, внутри которого лежал ноутбук, несколько прибамбасов для перекачки информации на древние компьютеры, три пары трусов и носков, дезодоранты для тела и зубов, а также майка и тонкие штаны для жаркой погоды. Прогноз погоды обещал в ближайшие дни потепление и это был тот редкий случай, когда прогнозу можно безоговорочно доверять.
В левом кармане джинсов Гвидона лежала толстая пачка цветных бумажек общей стоимостью около десяти тысяч рублей, а в правом кармане — десять темно-зеленых бумажек по сто долларов каждая. Все бумажки были изготовлены в двадцать третьем веке и формально являлись фальшивыми, но в этом времени ни один детектор не смог бы обнаружить ничего подозрительного. Секреты бумажных денег давно перестали быть секретами, вся информация, необходимая для точного копирования банкнот двадцать первого века, попала в открытый доступ еще лет сто назад. При желании москомп мог изготовить хоть целую тонну фальшивых денег.
Но в цели Гвидона не входило устраивать в прошлом финансовую диверсию. Деньги ему были нужны прежде всего для того, чтобы самостоятельно выбраться из леса и доехать до Москвы. Теоретически, это можно сделать и бесплатно, но москомп оценивал шансы на успех как один к десяти. Трасса, рядом с которой находился портал, проходит слишком далеко от обычных маршрутов автостопщиков.
Минут через тридцать Гвидон стоял на обочине дороги лицом к автомобилям, едущим на восток. При приближении очередной группы машин он поднимал руку и помахивал ею, москомп сказал, что этот жест означает просьбу остановиться и подвезти. Москомп предупредил, что стоять придется долго, и не обманул.
Почему-то автомобилисты не горели желанием подвезти попутчика. Это было странно — в родном времени Гвидона любой бы остановился, увидев человека, нуждающегося в помощи. Правда, в родном времени Гвидона никто и не останавливал машины без крайней необходимости, а здесь это считалось в порядке вещей.
Дорога была очень узкая, всего один ряд в каждую сторону. Чтобы обогнать попутный транспорт, автомобилям приходилось выезжать на встречную полосу. Движение было очень интенсивным для такой узкой дороги, медлительные грузовики собирали за собой по десять-пятнадцать более скоростных машин, которые хотели бы их обогнать, но не могли, потому что встречная полоса все время либо была занята, либо не просматривалась достаточно далеко. Даже в юности Гвидона, когда автоматическое управление на подмосковных трассах еще не ввели, такого безобразия на дорогах не наблюдалось.
Только через четверть часа Гвидону удалось наконец-то остановить машину. Машина была довольно большая и вся какая-то угловатая, передний торец ее кузова пересекала наклонная полоса. Если бы не треснутое лобовое стекло и не замызганный салон, ее можно было бы назвать роскошной.
Водитель запросил вдвое большую сумму, чем должна была стоить такая поездка по словам москомпа. Гвидон понимал, что стоит поторговаться, но торговаться не хотелось — Гвидон опасался, что машина уедет и снова придется торчать на обочине неизвестно сколько времени. Ну его…
— Поехали, — сказал Гвидон.
Машина плавно тронулась с места и поехала по дороге, быстро набирая скорость.
— В Москве тебе куда? — спросил водитель — молодой бритоголовый детина с лицом, не отмеченным особым интеллектом.
