Тимофей Царенко - Бессистемная отладка. Реабилитация
– Анатолий Васильевич! Вы еще меня не забыли?
– А, Олег Петрович, проходите, проходите. О вас сложно забыть. Ваши действия притягивают к себе внимание. Если разрешите, вставлю вашу фамилию в свою статью.
– Что за статья? На соавтора я явно не тяну.
– Роль хаотической личности в процессе развития мира. Грант, кстати, дали в одном историческом сообществе, они сотрудничают с Московским институтом соционики. Те, кстати, просчитывают развитие общества как математическую функцию. Где каждому члену общества эквивалентно некое математическое преобразование. Обычно это умножение на константу, но есть и более сложные варианты. Так вот, в контексте данной игровой реальности, которая, кстати, представляет собой линеаризированный вариант реальности всеобщей, люди, подобные вам, не просто вносят изменения в общее уравнение общества, а кардинально меняют начальные условия…
– И происходит перерасчет значения ценности каждого участника общества. И не всегда пропорциональный.
– Совершенно верно! Так вот, моделировать процесс возникновения самой структуры общественного уравнения крайне проблематично. Особенно в реальном мире. Тут проще, но ненамного. Система мира виртуального обладает намного большей чувствительностью. В общем, для моделирования необходимо пошагово изучить этот процесс, благо виртуальная среда ничего не забывает и все учитывает. А еще необходим сам процесс.
– Который я собой и олицетворяю. Профессор, не стесняйтесь. Сами подумайте, какой молодой человек откажется стать объектом такого внимания? Смело пользуйтесь моими данными, и, если возможно, даю вам персональный доступ к собственным игровым логам и информации. Но использовать и разглашать их можно только в сугубо научных целях, и ни в каких более.
Нравится мне эта возможность устных соглашений и договоров!
– Хм, о большем я не смел и мечтать!
– Наслаждайтесь! А что это тут у вас происходит? Откуда скамейки и парты?
– А, это тоже последствия ваших поступков. Нынче возрос интерес к истории двадцатого – двадцать первого веков. Коммунизм внезапно пошел по пути ретроспективного возрождения. Естественно, с учетом исторической и инфраструктурной деформации понятий и процессов.
– И кто же посещает лекции?
– Многие, две трети местных, треть игроки.
– И не вызывает никакой коллизии то, что вы неигровым персонажам рассказываете историю мира, породившего их мир?
– Нет, никаких негативных последствий это принести не может.
– Уверены?
– Конечно!
– Ну-ну…
Забывает Профессор, что кто-то играет неигровых персонажей. И он-то наверняка мыслит крайне тезисно, логично, а значит, может воспринять коммунизм в самом деструктивном его виде. Но время покажет.
Разместился я у Профа на диване в гостиной. Правда, желание поспать было задавлено увиденным на полке томиком писателя, которого при моей жизни считали скандальным, трешевым и экстравагантным, я считал остроумным и жизнеутверждающим, а потомки вот посчитали классиком. Одна небольшая книжка вмещала в себя объем полного собрания сочинений. В итоге, огромный массив текста столкнулся с моим скорочтением и на утро томик был полностью проглочен. Хорошо быть набором байтов, теперь я мог в любой момент заглянуть на любую строчку текста.
В этот раз я собирался основательно, облачившись по полной, в Плаще таинственного незнакомца, с ножами за поясом и посохом-копьем в руках.
Первым делом я пошел к кузнецу. Вакула встретил меня неприветливо, метнув с порога тяжелый кузнечный молоток.
После продемонстрированного куска адаманта, с кулак размером, струны от рояля и объяснения задачи, с итоговым замечанием «оставшийся адамант ваш», кузнец сам пригласил меня заходить вечерком, к дочке на блины и к нему на пиво.
Вот что жадность с людьми делает!
При упоминании блинов в животе заурчало. Я отправился в трактир. К моему огромному разочарованию, блины там были, но без начинок! Нет, я так не играю. В итоге крайне уважительная повариха позволила мне утащить из кладовки корзинку шампиньонов, луковицу и крынку сметаны. Грибы я обжарил с луком на раскаленной сковороде и влил туда сметану. Полученную начинку завернул в тонкие румяные блины, заказал себе большой кувшин сбитня и часа три предавался чревоугодию. Кошмарику перепала треть порции, от сбитня он отфыркивался, я заказал ему пива. Алкаш!
После сытного обеда прошелся по рынку, прикупив отрез грубой ткани и кувшин растительного масла. Уточнив у Моргена, где сейчас находится мой заказ, принялся за изготовление средства убийства бессмертного монстра. Для начала я намотал на стальную дуру в полтонны весом ткань и часа четыре кропотливо, виток за витком, наматывал на нее медную проволку, покрытую какой-то липкой изоляцией. Полученную конструкцию еще раз обмотал тканью, пропитал все маслом и отправился в кузницу. В кузнице уже все было готово, я забрал адамантовый стержень, сантиметров двадцать длиной, к которому по центру поперечно крепилась рояльная струна. В животе снова заурчало, и я отправился в трактир. Там уже сидел Моргенханд в окружении очень колоритной компании.
Самой приметной фигурой был огр по имени Огурец, девяностого уровня. Рядом с ним, больше похожий на бородатую наковальню, чем на живое существо, сидел кряжистый гном по имени Дуболом. За спиной у него висела секира чуть ли не больше самого гнома. По правую руку от орка сидел мужчина в вытертом темно-синем балахоне, изрядно запыленном, кстати сказать, и шляпе, закрывающей лицо, маг Венсер, Ветер востока, девяносто второго уровня. Напротив, рядом с Моргенхандом, сидела Элспер, жрица последнего часа, семьдесят девятый уровень. Девушка с удивительно приятным круглым лицом и милым каре золотистых волос.
Наши уровни с Моргенхандом на их фоне смотрелись как-то блекло.
– Ну что, господа, я смотрю, команда по ликвидации самого циничного монстра данного континента подобралась, как надо…
– Без шансов! Топы за этот месяц какие только составы и тактики не перепробовали. Все, вплоть до зерграша. Нынче в мире обитает больше четырех тысяч Завтраков Туриста. А эту дрянь не берет даже осадное оружие! Попытаться завалить Туриста миксовым несработанным маятником[6] – это…
– Слишком жестоко, я согласен, – я закончил фразу за жрицу.
– Жестоко? – маг поднял голову, и я разглядел три синих полосы, идущих через все невыразительное лицо мага. – Да этого монстра запихивали в пентаграмму с массовым жертвоприношением. И ничего у некров не вышло. Всех сожрали.
– Жестоко. Несколько тысяч ежиков могут убить слона, но сами слоновье мясо в пищу не употребляют. В мире много бессмысленной жестокости. И мы ее тоже проявим, и все пожалеют Туриста, а нас сочтут отмороженными и больными психами.
– Смелое заявление! У тебя есть план?
– Если надо, найду. Так что кушаем и на выход. Сегодня все вы войдете в историю.
– А ты?
– А я из нее и не выходил.
Глава 16
– И все же? Как будем действовать?
И я изложил свой план.
– Мда, Филин, ну ты и извращенец.
– Я инженер!
– А это не одно и то же?
Все задумались.
– В приличном обществе за такое просят снять очки.
– Зачем?
– Чтобы стекло из роговицы потом не выковыривать. Все, собираемся и идем. Надо сегодня еще назначить плохого человека.
И мы пошли искать самого плохого человека в округе.
Для этого на Элспер нацепили мой плащ и отправили бродить по дорогам с целью проверки злобности пэкашеров. Все остальные следовали за ней на расстоянии полкилометра.
Первый встреченный нами разбойник просто и без изысков запустил жрице стрелу в голову. На что получил, так же просто и без изысков, молотом по макушке. Были две компании, предложившие поделиться финансами в пользу бедных. После получения желаемого (под это дело я выделил сотню золотых для раздачи), грабители вежливо попрощались и растворились в лесу. Подобная ситуация повторялась еще трижды. И лишь на четвертой группе случился сбой. Элегантный человек-лучник, одетый как типичный Робин Гуд, прощаясь поцеловал Эспер руку, причем тыльную сторону ладони. И предложил осмотреть его лесной город. Ударившая с неба молния оставила от горе-ухажера кучку пепла. Венсер виновато откашлялся, а Элспер многообещающе стрельнула глазками в сторону мага воздуха. В общем, пэкашеры оказались вполне себе обычными людьми, особой сволоты среди них не обнаружили, и я уже начал подумывать над увеличением мировой несправедливости. Но тут нам все-таки повезло.
Идущая впереди девушка внезапно остановилась, на уровне ощущения от нее пришла болезненная волна сильной судороги. Из леса показался человек. Толстый, практически шарообразный мужик с лысой, едва ли не блестящей головой. В мире, где можно выбрать любую внешность, быть толстым, лысым, потеющим мужиком с высоким голосом – это вызов. На мужике была черная, шелковая мантия.
