Анджей Ясинский - Толлеус, искусник из Кордоса
Вызванный сердобольной хозяйкой знахарь пристыжено развел руками – его возможности были скромнее искусного амулета. Вердикт был однозначно неблагоприятный – старик не дотянет до завтрашнего утра. К вечеру Толлеус очнулся и ясным голосом попросил принести бумагу и чернила. Исписав два листа, он тяжело откинулся на подушки.
Сабана Имменсиус пришла забрать завещание, но это оказался всего лишь бред – непонятые закорючки и стрелочки, которые обычно рисуют дети, когда еще не умеют писать. Она скомкала лист и швырнула в угол – утром постояльца вынесут и приберут номер.
Закрывать глаза старику не потребовалось, удивительно, но кордосский искусник был все еще жив и просто уснул. А утром наступило некоторое улучшение: Толлеус пришел в себя и заказал бульон. А после полудня даже смог сесть.
Вечером, держась за стенку, старик доковылял до общего зала и, найдя хозяйку взглядом, жестом подозвал ее к себе.
- Я вчера писал что-то или мне померещилось? – с волнением спросил он.
- Ты лишь портил бумагу, господин, а не писал! – без обиняков заявила она. – Не о том сейчас думаешь! Чуть не преставился, а все о бумажках спрашивает… Возвращайся-ка обратно и отлеживайся!
- Это может быть важно! Где она, мне надо на нее взглянуть! – напрягся Толлеус.
- Нет ничего важного в глупых каракулях, - отметая все возможные возражения, вынесла вердикт трактирщица. – Бумажка давно в мусоре. Уже, поди, на растопку пошла…
Старик вцепился в ее руку мертвой хваткой: - Мне очень нужно на нее взглянуть! – с этими словами он сунул ей в ладонь серебряную монету.
- У тебя бред, господин! За такие деньги я сама исчиркаю тебе хоть сотню листов! – Сабана вернула монету. – Ладно, я посмотрю… - и она поспешила отойти от сумасшедшего.
Через пять минут одна из служек притащила смятый листок. Толлеус с жадностью вцепился в него. Бледные губы растянулись в улыбке. Теперь старик потребовал принести ложку.
Сабана с жалостью смотрела на старика, шевелящего губами в споре с самим собой и размахивающего посохом. Никаких сомнений, его рассудок помутился. Такое иногда бывает после тяжелой болезни. Тело поправилось, а разум умер. Как бы он беды не наделал своим Искусством. С него станется…
А Толлеус уже закончил свои махинации и снова подозвал трактирщицу. Та приблизилась не без опаски. Старик выглядел плохо и даже жутко: лицо цвета выбеленной солнцем кости, иссиня-черные мешки под глазами, руки дрожат, рот щерится в беззубой улыбке.
- Навряд ли мне удалось бы снова сочинить эти «каракули»! – торжественно начал Толлеус. – И все-таки однажды я это сделал! – гордо добавил он, потрясая листком. – Вот оно! – с этими словами старик протянув Сабане ложку.
Трактирщица с недоумением покрутила предмет в руках: ложка как ложка. Только к ручке прилеплен маленький мутный шарик. Не дожидаясь вопросов, искусник выдернул ложку у нее из рук.
- Смотри, женщина! – Толлеус с кряхтеньем выковырнул обыкновенный камень из трещины в полу и водрузил его на ложку. Лишь только та приняла горизонтальное положение, как камень в ней на мгновение оказался заключен в маленькую – по размеру ложки – серую сферу, и раздался скрежет. Сабана не успела моргнуть, а сфера уже исчезла. Старик демонстративно перевернул ложку, и из нее на пол посыпалась даже не крошка, а каменный порошок.
Раздался общий вздох – половина присутствующих в зале работников и посетителей столпилась позади хозяйки, заглядывая ей через плечо.
- А теперь смотри! – не унимался искусник. Он сунул собственный палец в ложку, и ничего не произошло. – Это потому что предмет больше пузыря! – назидательно произнес он. – А когда меньше, вокруг формируется защитная оболочка. Это как корпус - снаружи не поранишься. Когда все готово, внутри активируется плетение ножа. Нож закрепить в центре и заставить его обработать всю внутреннюю поверхность очень сложно! Но я придумал замечательную штуку: несбалансированный нож просто лежит в пузыре. Он вообще не закреплен, но по размеру точь-в-точь как сфера, а значит всегда в центре. Теперь я набрасываю свернутую нить, дергаю – и она раскручивает лезвие, заставляя его свободно гулять внутри сферы. А потом… - только теперь Толлеус обратил внимание на непонимание в глазах зрителей. Он замолчал, и во всем большом помещении повисла тишина – даже стали слышны звуки улицы.
Старик расстроено покачал головой: - Короче, надо только периодически менять накопитель. Все! – он устало махнул рукой, отворачиваясь.
Досье. Входящий №8305.
Широтон – координационный центр Недремлющего Ока.
«Доклад службы Изысканий о двойном инциденте с искусником №1-409 в городе Олитон и его окрестностях»
Приложение 1: Отчет чародея-дознавателя о кордосском следе в заказе на устранение искусника №1-409
Приложение 2: Отчет чародея-дознавателя о причастности кордосских спецслужб при организации пожара на постоялом дворе «Звезда Оробоса»
Приложение 3: Свидетельство чародея-дознавателя о невозможности установления причин внезапного недуга искусника №1-409
Приложение 4: Теоретическое обоснование попытки устранения искусника №1-409 кордосскими спецслужбами с применением чародейских методов
Приложение 5: Свидетельство службы Познания Искусства о невозможности дистанционного изучения целительского искусного амулета
Приложение 6: Свидетельство службы Изысканий о невозможности проведения корректного дистанционного освидетельствования состояния здоровья искусника №1-409
Резолюция:
Службе Спокойствия:
- обеспечить безопасность искусника №1-409 на территории Империи
Толлеус. Подарок.
Дорога на Широтон.
На следующий день Толлеус был все еще очень слаб, но мастера привезли заказанные части для голема. Последний срок до подтверждения участия в турнире стремительно приближался. Поэтому, собрав силы, старик упаковал вещи и погрузил детали на телегу, намереваясь продолжать путь. Время поджимает, да и тут все равно нет места для сборки и тестирования.
Упаковав свое небогатое имущество, старик перекачал часть маны из обычных накопителей в посиневший кристалл жилета и еще добавил из своей ауры, заполнив до краев. Естественная утечка из накопителей незначительна, просто так надежнее. А личный манослой со временем восстановится, дав пусть небольшой, но прирост.
Хозяйке «Звезды Оробоса» старик за сердечное отношение подарил искусную ложку, научив менять накопитель. Благо, Кордос недалеко – всегда можно договориться с купцами, чтобы привезли замену.
Перед самым отъездом трактирщица привела невысокого упитанного парнишку лет шестнадцати. Внука звали Оболиус, но сама Сабана величала его исключительно Оболтусом и держалась с ним подчеркнуто пренебрежительно. Паренек стоял, потупившись, ковыряя носком землю, пока бабушка представляла его Толлеусу.
Искусник со скукой оглядел подростка: он мог бы быть любимым маменькиным сынком, если бы не торчащие во все стороны рыжие волосы, щербина в переднем зубе и косящие зеленые глаза. Все это с головой выдавало шельмеца и плута.
- Он глуп, ленив и прожорлив, - охарактеризовала его любящая родственница. – Но если умело пользоваться розгами, то можно добиться неплохих результатов. Обучен он многому и послушный. Главное, - повторилась еще раз трактирщица, - сразу выбивать из него всю дурь, как только появится.
С этими словами старушенция отвесила отпрыску добрый тумак и удалилась, оставив Толлеуса в недоумении по поводу происходящего. Пожав плечами, он тронул поводья. Лошадь, недовольно всхрапнув, переступила ногами. Паренек, словно очнувшись, в одно мгновение забросил в телегу свой мешок и резво запрыгнул следом.
Искусник не успел слова молвить, а паренек уже развалился на лавке и, впервые открыв рот, немного прояснив ситуацию:
- Велено во всем вам помогать и набираться ума-разума, господин. – И тут же приступил к выполнению поручения, сунув соломинку в зубы и сладко потянувшись.
Проехав по инерции несколько метров, старик резко осадил лошадей. Помощник помощником. Это даже хорошо, особенно в его теперешнем состоянии. Подать что-нибудь, сбегать по поручению. Но была какая-то неправильность, которую требовалось срочно устранить.
- Так не пойдет, - пробормотал Толлеус себе под нос. Потыкав дрыхнущего Оболтуса своим посохом, он добавил уже громче:
- Эй, ты место перепутал! – С этими словами искусник похлопал по скамейке возницы, а сам полез в телегу дремать на лавочке.
Ласково светило солнце, телега мерно покачивалась, голова немного кружилась от волнений и забот – старик задремал.
Выспался он хорошо: иногда и деревянная лавка мягче перины. Что-то не так. Толлеус напрягся: телега стояла на месте, а Солнце клонилось к закату. Если что-то случилось, то почему Оболтус его не разбудил? И где он сам? Может, отлучился по нужде? Действительность оказалась гораздо ужаснее: дороги было не видать, телега стояла у какого-то лесного озера, а малолетний возница, сверкая голым задом, весело плескался на середине озера, ныряя в воду с борта деревянной купальни, предназначенной для нового голема.
