Артем Лунин - Вечный - Кровь Леса (СИ)
Махнул рукой, отчаявшись объяснить то, что и сам не очень-то понимал.
- Впрочем, пускай будет магия.
Я обмотал биомеч вокруг пояса, так, как носили дракониды. Нанджи несла свой, перебросив через плечо и выведя в рукав. Наверное, так удобнее - можно мгновенно выхватить и пустить в ход... Попрактиковаться в баттодзюцу, что ли?..
Имплант окончательно отрастил сенсоры, они располагались на скуле под глазом в складках шрамов, на веках в морщинах и видели движение и тепло.
Лес был нагромождением мутных колонн, сверху изливался холодный свет. Когда лучи солнца освещали верхушки деревьев, я видел, как пляшут листья в потоках вольного ветра.
Я немного постоял у холмика, который, сложись обстоятельства иначе, мог бы стать моей могилкой. Нанджи, вырезав меня из комбеза, закидала бронекостюм дёрном, и Зелёным Словом вырастила поверх кусты.
Нанджи верно сказала, доспех был безнадёжно испорчен. Другие комбезы, возможно, ещё функционировали, но ни за какие сокровища я не стал бы это выяснять - Нанджи хоронила драконидов, не вытряхивая их из чешуи.
Драконидские сидора Нанджи спрятала в выворотне и вырастила сверху заросли чего-то крапивообразного. Я сунулся туда босыми ногами, словно по углям прошёлся. Озлился, схватился было за биомеч, но вдруг погодил устраивать косьбу и вежливо попросил.
Кусты расступились. Осторожно шагая, я вошёл в крапиву, разворошил захоронку и нашёл тот сидор, который собирал перед тем, как Нанджи пырнула меня своей лозой. Обоймы мультиганов, кассеты аптечек и сухой паёк. В другом обнаружилась моя одежда.
- Ты могуч, - тихо сказала Нанджи. - Ортика сильная и несговорчивая трава, а ты даже её смог победить.
- Не победить, уговорить, - я мимоходом погладил зелёные листья. Обжёгся, не подал вида, продолжая вещать: - Будь вежлив, и люди к тебе потянутся. И прочие живые существа тоже.
Девушка самонадеянно сунулась в ортику. И зашипела от боли.
- Не получилось, - сказала она жалобно.
- Попроси - только вежливо! Ортика, сильная трава, позволь пройти мне невозбранно...
Нанджи послушно повторила сей бред, и на этот раз удалось. Оказывается, я могу научить кой-чему заносчивую девицу вэйри.
Заносчивая девица вэйри застенчиво отвернулась, когда я выпотрошил сидора и стал переодеваться. Майка и трусы разве что только плесенью не поросли, я с отвращением выкинул их в ортику. С превеликим облегчением натянул джинсы - тога из пледа мне смертельно надоела. Резаную ветровку накинул на голое тело. Ботинки скукожились так, что стали похожи на пыточное орудие, одеть их было невозможно. Пришлось сделать обуви обрезание, тогда ботинки превратились в туфли и на ноги налезли.
Мародёрствовали мы до самого вечера. Со мной приключилось что-то вроде куриной слепоты, природное зрение отключилось вовсе, я "видел" только сенсорами импланта, пусть близорукими и дальтониками, зато превосходно видящими в темноте. Хорошо, что я позволил биокомпу их вырастить...
Нанджи шла впереди. Она двигалась бесшумно, несмотря на то, что несла три четверти нашей ноши. Я пёр сзади, спотыкаясь о собственные ноги, малая ноша казалась неподъёмной.
Когда Нанджи двигалась, я видел её довольно чётко. Когда девушка застывала, вскинув руку, силуэт таял на фоне серости. Последней таяла рука. Странно и жутковато было видеть, как в воздухе вдруг проявлялось лицо, одна голова, без тела - Нанджи вертела головой, оглядываясь, прислушиваясь. Словно Чеширский Кот...
Я переключался на тепловое видение, и передо мной маячило яркое большое пятно лица и два тусклых пятнышка поменьше и пониже - руки. Одежда девушки экранировала тепло.
Мы вернулись на нашу поляну. Весь остаток вечера я учил Нанджи обращаться с биомечом. Она оказалась хорошей ученицей, сказался опыт владения живой лозой, скоро управляла оружием вполне сносно. Мы даже немного пофехтовали, но я быстро утомился и запросил пощады.
Пала ночь, холодная, безлунная. Нанджи раскинула плед, мы укрылись плащом, устроились спина к спине. Потом Нанджи заворочалась, повернулась ко мне.
- Чудесное оружие, - сказала она, щекоча дыханием ухо и затылок.
- Да, неплохое, хотя и сделано нелюдями... - подначил я её. Нанджи на подначку не повелась.
- Думал, ты сочтёшь его нечистым.
- Оружие не может быть нечистым, но может быть нечистой рука, направляющая его.
Эту фразу она произнесла с какой-то ритуальной напряжённостью.
- Пословица?
- Разговоры Мужей, свод законов поведения воинов... - Я почувствовал, что Нанджи вдруг напряглась. Я понимающе хмыкнул. Девушке наверняка не положено знать Разговоры Мужей. Она поспешила сменить тему. Так разговаривать было невежливо и неудобно, мне приходилось повышать голос. Я рискнул тоже повернуться к ней лицом. Мы шептались о событиях дня, строили планы на завтра. Нанджи рассказала мне о наговорных кругах, которыми каждую ночь окружала стоянку. Сегодня она при выкладывании нити впервые не стала таиться от меня и вслух произнесла заклинание. Добрый знак - раньше она ни за что не стала бы выдавать тайны волшбы её племени какому-то нелюдю...
Вдруг до меня дошло, что мы держимся за руки. Нанджи прервала рассказ, смущённо посопела, шевельнула пальцами, но я не отпустил. Ещё чего. Тихонько потянул на себя. Девушка попыталась сопротивляться, но как-то неуверенно. Я почувствовал нарастающий страх и вдруг странную сладкую слабость, покорную, ждущую. Через мгновение понял, что это не мои чувства - её. Тонкие ладони вздрогнули в моих руках, Нанджи задышала часто, хотела что-то сказать, не смогла. Мы поменялись местами, она сейчас жила моими чувствами - влечение, желание прикасаться, ощущать тепло.
Я поднёс её ладонь к лицу и поцеловал пальцы. Очень тихо, нежно, осторожно. Положил руку Нанджи под свою щёку.
Так мы и уснули.
Глава шестая. Свет
Мы проснулись одновременно. Серая прозаичность утра разрушила всё волшебство ночи, мы с судорожной торопливостью разомкнули объятия, отодвинулись друг от друга. Словно случайные любовники поутру, неловко улыбаются друг другу, в душе проклиная растормаживающее действие алкоголя, и стараются припомнить имя человека, лежащего рядом...
Нанджи, не говоря ни слова, поднялась, потянулась. Я тоже встал, не зная, как себя вести. Я даже представить не мог такой глупой ситуации - провести ночь с девушкой... то есть спать с ней... то есть рядом с ней, даже почти обнимая...
И ничего не предпринять!
Лицом к лицу, рука в руке... наверное, тот человек, каким я был до попадания сюда, не понял бы меня - сейчасного. Как можно было упустить такой шанс? Чуть смелее, чувак, она уже сдаётся, чуть настойчивее, и она спелым яблочком упадёт тебе в ладони.
Что же мне помешало? Я хотел... да, я хотел её, но ещё я хотел, чтобы хотела она.
Молчание повисло между нами, похожее на плотные шторы. Наверное, я нашёл бы что сказать, если бы у нас что-то было.
Я поморгал, переключая режимы зрения. Нанджи ходила вдоль границы наговорных колец, что-то шептала, я чувствовал, как магические токи на поляне становятся почти вещественными, потом растворяются в прохладном утреннем воздухе.
- Можно я попробую? - включив обычное зрение, я увидел заклинание как огненную нить в руках смутной фигуры.
Поколебавшись, Нанджи кивнула:
- Только осторожно, - хотелось бы верить, что в голосе девушки действительно было нечто большее, чем просто предупреждение.
Мы соприкоснулись кончиками пальцев, волшебная нить была немногим толще волоса, я потянул, удерживая силу. Это было непросто, нить норовила вырваться и обмотать меня с ног до головы. Нанджи встала рядом, чтобы в случае ошибки вмешаться. Я всё же намотал волшебную нить на кисть руки. Магия пощипывала кожу. Я протянул смирённое заклинание девушке.
- Ты умелый маг, - сказала Нанджи, пряча нить куда-то в плащ.
На этакое заявление я только глуповато ухмыльнулся. Великий маг, призыватель искорок, Повелитель Света... Представления не имею, как у меня выходит то, что выходит. Воображаю - и оно случается. Вот как сейчас.
- Огонь, - попросил я, присев над приготовленной Нанджи кучкой хвороста.
В ладони появилось горячее алое зёрнышко, так моему внутреннему видению представало это заклинание. Впервые получилось с первого раза!.. Дымок защипал полуслепые глаза, огонь весело затрещал. Нанджи расставила на коряге чаши, формой похожие на большие восточные пиалы.
Скоро вкусно запахло бульоном и травкой, заменявшей здесь чай или кофе. Завтракали в молчании, по очереди прикладывались к чаше с горьковатым бодрящим напитком. Нанджи сходила к ручью, вымыла чашки, свернула их в трубочки и рассовала по карманам плаща. Я распинал по сторонам кучу вялых веток и мха, служившую нам постелью.
