Константин Аникин - Нульт: 03: Сигнатура Пакмана
- Игрушки…. Ненавижу, — с этими словами Зиро покинул царство видеоигр, и поковылял куда-то по коридору. Счет в игре Пакман vs. Человечество продолжал мелькать перед его внутренним взором.
Может быть, Пакман соврал про Аи? — думал Зиро. Может, он просто знал про Аи, знал об их отношениях? Он же, мать его, Вайзмана, все знает. Состоит из знания. Может он просто давит ему на мозги? Вряд ли, возразил он сам себе. Слишком уж это какая-то дикая ложь. Сверхинтеллект мог бы что-нибудь поправдоподобней выдумать. Да и Вайзман говорил, что все началось, когда Пакман сожрал Аи.
— А ведь если бы я не проткнул Дэдлайна тогда…. — Зиро и не заметил, как стал разговаривать сам с собой. — Он бы стер Аи вместе со всей моей инфой, и ничего бы этого не было. А если бы у меня не было Аи? — Зиро показалось, что он на бегу врезался в невидимую стену. Его поразила мысль, что это он виноват в конце света. Во всяком случае — тоже виноват. Пусть невольно, косвенно, опосредованно, но виноват, определенно виноват. Это была страшная мысль, такая страшная, что тело престало его слушаться. Он застыл в полном ступоре, глядя прямо перед собой и ничего не видя. Часы напротив бесстрастно отсчитывали последние часы существования человечества.
- Может и так. Какая теперь разница? Уже ничего не изменишь.
Сжав зубы, Зиро пошел дальше. Он шел и думал о Инфинити. Его мысли о ней, это был спасательный круг, защитный блок, который поставило сознание, пытаясь противостоять ужасу, что породило чувство вины за случившееся с миром. Эти мысли стали единственной защитой от безумия, на грани которого он находился. Эти мысли согревали, наполняли силой. И пусть ее нет сейчас рядом, он все равно чувствовал ее поддержку. Теперь она его единственная причина жить. Если бы не она, все что ему оставалось это взрезать себе живот. Пока она есть, ничего не потеряно. Ничего не поздно. Процесс любовь имеет высший приоритет. Его нельзя отменить. Все расчеты верны.
Ноги сами принесли Зиро к лифтам. Один из них приветливо открыл двери. Зиро на миг показалось, что это разверстая пасть Пакмана.
- Ну ладно, — сказал Зиро.
Он шагнул прямо в пасть лифта и нажал кнопки с цифрами «1» "1" и «3». Лифт стремительно рванул вверх, к самой верхушке Иглы и девушка из Ипанемы в очередной раз отправилась на прогулку по его мозгам. Она успела протоптать там не одну тропинку…111-112-113, стоп. Дзинь, двери разъехались. Зиро, держа Меч наготове, осторожно выглянул наружу. Никого. Серые стены с табличками, предупреждающими, что для того чтобы здесь находиться, надо иметь допуск категории "А+". Зиро чувствовал исходящий от стен низкочастотный гул, где-то рядом работали очень мощные компы. Идти можно было в одну сторону, сквозь узкий коридор. Коридор был оборудован, казалось, всеми возможными средствами досмотра и идентификации личности. Зиро прошел через рамку металодетектора, через электромагнитную рамку, через просвечивающую рамку, через биорамку, сквозь лазерную сетку; предъявил свою карточку, сетчатку, ноготь, отпечаток, сказал пару слов в микрофон, сплюнул в анализатор и ввел от балды какой-то пароль. Вся эта фашистская машинерия рапортовала зелеными лампочками, что Зиро для нее не чужой.
Перед Зиро распахнулись тяжелые, словно рассчитанные на выстрел пушки, двери. За ними он узрел статую Фемиды. Статуя была почти одного с Зиро роста, и сделана из, местами уже облупившегося, гипса. Классическая Фемида с весами и мечом, только на голову ей какие-то шутники натянули сломанные агменты, а на постаменте, те же шутники, приписали к ее имени большой жирный плюс красным маркером. Фемида+ охраняла вход в просторный белый зал с высоким потолком. Там стоял длинный пульт, смахивающий на видеомонтажный, над ним, полукругом, высилась медиастена, площадью не меньше 10 квадратных метров. Изображение на ней было порезано на множество окон, в которых крутилось видео с камер наружного наблюдения. Разумеется, Зиро знал, что Комитет за всеми ними присматривает. Однако он, как уже бывало не раз, несколько недооценил масштаб. Камеры и микрофоны были установлены не только в публичных местах, но и (сюрприз!) в домах и квартирах граждан. Процесс слежки был полностью автоматизирован. Попавшие в поле зрения камер лица идентифицировались по межглазному расстоянию, Зиро видел, как поверх видео, с потерявшими разум согражданами, возникают титры с их данными. Зиро скосил глаза на системные терминалы, продолжавшие пережевывать данные. Присел в эргономичное операторское кресло, и вбил свой личный номер в строку поиска. Ему открылось его собственное досье. Зиро кликал мышью и с каждым кликом узнавал все больше и больше о методах контроля Инфокома за гражданами В8 и узнавал, что немаловажно, на своем примере. Каждое его слово, каждый его шаг записывался на пленочку, которую потом скрупулезно анализировала экспертно-правовая система Фемида+. Система процеживала весь его входящий-исходящий трафик через фильтры, в поисках ключевых слов. (Сейчас Фемиду+ больше всего интересовало словосочетание "день победы", оно было первым в списке). В досье был весь список контактов Зиро как сетевых, так и реальных. Там была усредненная маршрутная карта его ежедневных передвижений по городу (отклонение от обычных маршрутов система считала подозрительным). Там были доступные ему вычислительные мощности и база данных его данных. Сетевая жизнь. Финансовые отчеты. Покупки. Расшифровка анализов мочи, образцы, оказывается, тайно брали на анализ специальные писсуары, чтобы определить, какой психоактив данный гражданин употребляет внутрь. Даже его настроение — софт для камер распознавал не только лица, но и эмоции на них; если гражданин ходил с недовольной мордой это считалось подозрительным. И так далее, и тому подобное, десятки, если не сотни, "аспектов лояльности". Зиро до того почувствовал себя голым, что покрылся гусиной кожей с головы до пят. А на стене он увидел свою квартиру. Зиро покрутил шарик трекбола, переключаясь между камерами. В каждой комнате их было как минимум две, даже мать их, в сортире была камера. В медиакомнате, в луже засохшей крови, так и лежало уже почерневшее тело Дэдлайна.
- Лихо, — сказал Зиро.
Из щели в пульте с шуршанием ползала бесконечная простыня компьютерной распечатки, она сложилось в объемистую горку, почти по пояс. Зиро подобрал ее конец и считал данные. Это был список опасных, неблагонадежных и подозреваемых: гослогин, номер, адрес, и код правонарушения. Похоже, в список попали все жители города; Фемида+ просто перечисляла их имена в алфавитном порядке. Она не знала, как реагировать на произошедшее с ними, все, что она могла сейчас это указывать курсором на каждого и орать: "Виновен! Виновен!". Зиро вновь бросил взгляд на медиастену и распечатка выпала из его рук.
Их каждого окошка на него смотрел глаз. Человеческий глаз. Почему-то, знакомый. Окошки, как шарики ртути, стали сливаться в одно большое окно, глаз все увеличился в размерах, пока не заполнил все стену. Несколько мгновений Зиро и глаз смотрели друг на друга. Глаз заблестел от влаги и моргнул. Камера стала медленно отъезжать, постепенно открывая все лицо. Это была…
- Здравствуйте, мой господин. Целая вечность прошла с нашей последней встречи, правда? — сказала Аи, версия 2.0.
Зиро словно пригвоздило к месту космическим вольфрамовым стержнем. Он рассматривал свою Тень, открыв рот. Несомненно, это была она. Но и не она. Сравнивать ту, прежнюю Аи, с этой, все равно, что сравнивать детские каракули с полотном гениального живописца. Она…. Повзрослела, что ли? Нет, она и до этого носила модели вполне взрослых женщин, дело не в этом… Он повзрослела…. качественно. Она превратилась в женщину, прекрасную как сон, одновременно, и в одинаковых пропорциях, реальную и нереальную. Реальная, потому что она выглядела абсолютно настоящей, а нереальная, потому что была совершенно, до рези в глазах, красива. Что-то в ней было такое от Инфинити, но Зиро не мог понять что. В принципе, они были похожи и раньше, тот же, скажем так, медиатипаж, хотя как можно было их сравнивать? Раньше нельзя было? А теперь, что, можно? Зиро опять ощутил, как едет его крыша. Аи была одета просто, в черную мини-юбку, открывающюю неимоверной длинный и красоты ноги, белую блузку, расстегнутой именно до той пуговки, чтобы было ясно, какая у нее идеальная грудь. Она стояла на синем фоне, ее осыпали бело-розовые лепестки где-то за кадром цветущей сливы, они путались в ее черных волосах. Он смотрел на нее, она смотрела на него. Подбородок ее задрожал, и она заплакала.
- Боже мой, что с вами стало, сэнсей?! Вы ранены, вы выглядите таким несчастным! Простите, простите меня! Это моя вина! Я не смогла выполнить свою главную функцию! Служить вам, оберегать от всех бед! Аи бэта, бэта, бэта! Неустранимая ошибка! Бесполезная трата ресурсов! Простите, простите меня, мой господин! — причитала Аи, отбивая низкие поклоны.
