Джон Адамс - Апокалипсис
Пришло время открыть глаза. На этот раз не спеша. Щурясь.
Дыры, которые "прожег" огонь в его зрении, были на месте, но побледнели. И сияние пламени, пляшущее на стене, вполне можно стерпеть, если не смотреть прямо на него.
По отступать нельзя. Он разведчик. У него есть долг.
Грил вновь "коснулся" Х'ссига. Зверь был при нем с самого рождения. И никогда не подводил. Не подведет и сейчас. У крысы нет глаз, которым мог бы навредить огонь, но уши и нос расскажут Грилу все необходимое о том, что творится за поворотом.
Х'ссиг почуял команду и осторожно пополз вперед.
— Сокровищница!
Голос Чиффонетто охрип от восторга. Густой слой защитной мази, покрывающий его физиономию, не способен был скрыть довольную ухмылку.
На лице Фон дер Штадта читалось сомнение. Куда там. Весь он буквально излучал недоверие. Оба были в одинаковых блеклых, серых комбинезонах из тяжелого металлического волокна. Фон дер Штадт обладал уникальной способностью выражать глубочайшее сомнение, оставаясь при этом абсолютно неподвижным и не прибегая к помощи мимики.
А когда он двигался или говорил, то лишь усиливал впечатление этого. Как сейчас.
— Где-то есть, согласен, — отозвался он.
Достаточно, чтобы рассердить Чиффонетто. Тот сдвинул брови, поглядев на массивного спутника.
— Да нет, я имею в виду это. — Мощный луч его фонаря разрезал гущу мрака, скользя вверх-вниз по заржавевшим стальным опорам, идущим от платформы до самого потолка. — Только взгляните.
Фон дер Штадт взглянул. С сомнением.
— Вижу. Ну и где же ваши сокровища?
Луч продолжал ощупывать металлические колонны.
— Это и есть сокровища, — ответил Чиффонетто. — Это место — важнейшая историческая находка. Оно достойно изучения. Я говорил.
— И что же такого важного в стальных балках? — Фон дер Штадт пустил луч собственного фонаря на одну из опор.
— Хотя бы степень сохранности. — Чиффонетто подошел ближе. — На поверхности один радиоактивный шлак, до сих пор. Но здесь, под землей, хранятся удивительные артефакты. С их помощью мы гораздо лучше поймем, какой была цивилизация до катастрофы.
— Мы и так знаем, какой она была, — возразил Фон дер Штадт. — Пленки, книги, фильмы… Информации с избытком. Война ведь Луны не коснулась.
— Да, да, но это другое. Это сама реальность. — Чиффонетто любовно провел облаченной в перчатку рукой по стальной колонне. — Посмотрите-ка.
Фон дер Штадт приблизился.
На опоре было что-то выцарапано. Не слишком глубокие линии все же поддавались чтению.
Чиффонетто вновь заулыбался. Фон дер Штадт всем видом выражал сомнение.
— "Родни любит Ванду", — прочел он и покачал головой. — Черт бы вас побрал, Клифф. Такое вы увидите в любом общественном сортире Луна-Сити.
Чиффонетго закатил глаза.
— Даже обнаружив древнейшие наскальные рисунки, Фон дер Штадт заявит, что это всего лишь низкого пошиба изображения быка.
Свободной рукой он хлопнул по надписи.
— Как вы не понимаете?! Это древность. История. Остатки цивилизации, которую постигла катастрофа добрые пятьсот лет назад!
Фон дер Штадт хранил молчание и всем видом выражал сомнение. Луч его фонаря блуждал по стенам.
— Если уж за этим мы сюда пришли, то вот вам еще. — Он посветил на колонну в нескольких футах впереди.
Лучи соприкоснулись, и Чиффонетто с улыбкой прочел надпись:
— "Покайся, или обречен". — Он усмехнулся. — Речи пророков начертаны на стенах подземки, — добавил он задумчиво.
Фон дер Штадт насупился:
— С приветом пророки в таком случае. И религия им под стать.
— Господь милосердный, — пророкотал Чиффонетто. — Не воспринимайте же вы все так буквально! Я лишь цитировал! Это слова Саймона[5], поэта середины двадцатого столетия. До всемирного несчастья оставалось лет пятьдесят, когда он это написал.
Фон дер Штадт, похоже, не проникся. Раздраженный, он пошел прочь, и луч его фонаря заскакал без цели по чернеющим руинам древней станции метро.
— Тут жарко.
— На поверхности куда жарче, — отозвался на жалобу Чиффонетто, с головой ушедший в чтение надписей.
— Там жара совсем другая, — не унимался Фон дер Штадт.
Чиффонетто даже не потрудился ответить.
Наконец, оторвавшись от своего занятия, он произнес:
— Это важнейшая находка за всю экспедицию. Мы должны сделать снимки и позвать сюда остальных. На поверхности мы только теряли время.
— А здесь нет? — буркнул спутник с глубочайшим сомнением.
Чиффонетто уверенно кивнул:
— А я о чем толкую! На поверхности только оплавленная порода, радиоактивный ад — даже спустя пять веков. Если что и выжило, то лишь под землей. Здесь и нужно искать. Необходимо исследовать всю систему туннелей! — Он выразительно махнул рукой.
Да уж, вы с Найджелом только об этом и трендели, — проворчал Фон дер Штадт. — От самого Луна-Сити сцепились.
— Доктор Найджел идиот, — весьма деликатно произнес Чиффонетто.
— Вряд ли. Я солдат, не ученый. Но его аргументы убедительны, в них есть здравый смысл. Колонны и развалины — это замечательно, однако не за тем сюда летел Найджел. Да и цель экспедиции на Землю совсем другая.
Знаю, знаю. Найджел ищет следы жизни. И флаеры он посылает с каждым днем все дальше и дальше. А каков результат? Несколько видов насекомых да пара-тройка мутировавших птиц.
Фон дер Штадт пожал плечами.
— Спустившись сюда, он бы мигом нашел то, что ищет, — продолжал ученый. — Ему и невдомек, насколько глубоко под землю уходили корни городов до войны. Километры туннелей, уровень за уровнем. Вот где следует искать людей, если только они успели укрыться.
— Почем вам знать?
— Послушайте, когда разразилась война, жизнь могла сохраниться лишь глубоко под землей. Радиация не позволила бы выходить на поверхность. Черт возьми, наверху до сих пор весьма скверно. Они оказались бы тут в ловушке, но потом адаптировались. Спустя несколько поколений про поверхность они бы уже и не вспоминали.
Фон дер Штадт уже не слушал его. Он подошел к краю платформы и оглядел рельсы. Поразмыслив немного, принял решение, пристегнул фонарь к поясу и стал спускаться на пути.
— Что же, поищем ваших выживших.
Продвигаясь вперед, Х'ссиг держался поближе к металлической балке. Она скрывала его и к тому же защищала от огня, так что крыса оставалась в тени, в узкой полоске кромешной тьмы. Стараясь не покидать спасительной территории, Х'ссиг неслышно прокрался за поворот и замер.
Грил "осматривался" с помощью ушей и носа верного зверя.
Огонь, оказывается, разговаривает!
Два запаха, схожих, но не идентичных. Два голоса. Два огня. Горящие штуки, обжегшие глаза Грила, оказались живыми созданиями.
Он насторожился. То, что услышала крыса, было словами. Некий язык. Грил был уверен. Уж он-то может отличить несвязное рычание животного от стройной схемы речи.
Ho огненные штуки беседовали на незнакомом языке. Произносимые ими звуки значили для Грила не больше, чем для Х'ссига.
Тогда разведчик сосредоточился на запахах. Запахи чуждые, отличные от всех ему известных, но почему-то наводящие на мысль о людях. Хотя откуда им взяться тут?
Грил должен подумать. Почти человеческий запах. И слова. Могут ли огненные существа принадлежать роду человеческому? Должно быть, они — некая странная его разновидность, весьма отличная от племени. В песнях сказителей говорится, что в прежние времена человек обладал удивительными способностями и принимал различные формы. Может, эти двое как раз из таких? По легендам, в этих туннелях Стародавние как раз и создали племя, так почему бы творцам до сих пор не обитать здесь?
Да, почему бы.
Грил осторожно пополз вперед, постепенно поднимаясь на четвереньки, чтобы заглянуть за поворот.
Мысленный окрик хозяина заставил Х'ссига вернуться назад, в спасительный мрак.
Есть только один способ все узнать, решил Грил. Содрогаясь, он подался вперед, ни на миг не забывая об осторожности.
Фон дер Штадт приспособился к условиям земной гравитации гораздо быстрее Чиффонетто. Он ловко спрыгнул на рельсы и принялся подгонять компаньона.
Последнюю пару футов Чиффонетто все же пролетел благополучно, глухо плюхнувшись на шпалы.
— Надеюсь, обратно я сумею взобраться сам, — сказал он.
Фон дер Штадт пожал плечами:
— Это вам так хочется исследовать эти туннели.
— Согласен. — Чиффонетто огляделся. — В их глубине — ответы на наши вопросы.
— Если верить вашей теории, — хмыкнул спутник.
Поглядев вперед и назад, он наугад выбрал одно из направлений и двинулся туда; луч его фонаря был подобен сияющему копью, пронзающему мрак. Ученый отставал на полшага.
